Слава Богу за его небольшие милости. Прямо под крышей, сбоку от входной двери, располагалась довольно широкая, покрытая пушистым снегом живая изгородь. В любое другое время года она представляла бы собой частокол из голых веток, но укрывающий ее толстый слой снега казался почти гостеприимным. В любом случае другого выхода у Реджины все равно не было. Она поправила рубашку, осторожно свесила ноги с крыши и вцепилась в водосточный желоб. Через несколько мгновений ее ступни коснулись снега на изгороди, но то, что случилось потом, оказалось очень неприятно. И не просто неприятно, а ужасно больно. Скатившись с изгороди на землю, Реджина осмотрела ранения и обнаружила лишь кровоточащие царапины. Все кости оказались целы, а уж пару царапин она как нибудь переживет.

Теперь только бы не окоченеть. Поднявшись, Реджина заметила валявшуюся неподалеку одежду. Она не стала тратить время на чулки и корсет, а свернув их в кулек, засунула в живую изгородь и улыбнулась. Вот уж удивится тот, кто обнаружит их по весне. Быстро натянула платье и накинула на дрожащие плечи мантилью. Зубы отбивали дробь, поэтому следовало поторопиться. Подхватив с земли сапожки, сунула в них ноги и, прихрамывая, пошла в ту сторону, куда поехал припозднившийся экипаж. Дорога наверняка приведет ее куда нибудь. Возможно, даже в знакомый район.

Однако спустя час мисс Хевершем оказалась на том же перекрестке, откуда начала свое путешествие. Слезы обожгли ей глаза. Она попросту ходила кругами, не узнавая местности. Реджина поняла, что заблудилась. Действие накопившегося в организме опия оказалось куда сильнее, чем она предполагала. Мысли путались. Она стояла посреди улицы, пытаясь решить, что делать дальше. Внезапно раздался грохот колес наемного экипажа. От нахлынувшего облегчения, смешанного с головной болью, Реджина едва не лишилась чувств. У нее не было денег, но она попросит помощи и будет уповать на милосердие кучера. Он был ее последней надеждой. Мисс Хевершем помахала рукой, и экипаж остановился.

– Вы в порядке, мисс? – спросил кучер.

– Нет, – ответила Реджина и, с трудом вскарабкавшись по ступенькам, упала на грязный пол экипажа. – Отвезите меня в дом маркиза Коулфорда на Аппер Брук стрит. Пожалуйста.

– В дома маркиза Коулфорда? Вы уверены, что хотите именно этого, мисс? – Голос кучера звучал довольно скептически, ибо он никак не мог взять в толк, что может быть общего у этой оборванки и маркиза.

– Да, – выдохнула Реджина, прежде чем потеряла сознание.

Даффин, Марк, Николь, леди Гарриет и герцог сидели в гостиной. На одном из диванов стоял кожаный коричневый саквояж с пятью тысячами фунтов. Завтра их предстояло обменять на жизнь Реджины.

– Милорд, – в гостиную вбежал дворецкий с бледным лицом. – На пороге нашего дома стоит кучер, который утверждает, что у него в экипаже молодая дама, потребовавшая привезти ее сюда.

Даффин бросился к двери. Гримальди и Николь последовали за ним. Не обращая внимания на проникающий под одежду ледяной ветер, сыщик схватил фонарь и поспешил к экипажу, стоявшему на подъездной аллее.

Порывисто распахнув дверцу, Даффин осветил фонарем экипаж, и его сердце сжалось. Реджина лежала на полу без сознания и мелко дрожала. Рядом возник Гримальди, и Даффин отдал ему фонарь. Подхватив Реджину на руки, Оуклиф поспешил в дом. Мисс Хевершем на мгновение открыла глаза, в которых при виде Даффина промелькнуло облегчение, а потом снова потеряла сознание.

– Куда нести? – спросил Оуклиф у ошеломленной Николь, встретившей его у двери.

– Иди за мной.

Николь поспешила вверх по лестнице и остановилась у одной из дверей. Войдя в комнату, она подошла к кровати и откинула одеяло. Даффин осторожно уложил Реджину на мягкие чистые простыни. Тут же появилась леди Гарриет, сопровождаемая стайкой служанок, и Даффин был вынужден покинуть спальню, чтобы соблюсти приличия. Выйдя в коридор, он прислонился спиной к стене, а потом съехал по ней и уселся на пол. Его охватило такое облегчение, коего он не испытывал раньше.

Спустя несколько минут он поднял голову и увидел стоявшего перед ним Гримальди. Наклонившись, маркиз сжал плечи друга.

– Она вернулась, – произнес Даффин, хотя слова с трудом вылетали из пересохшего, саднящего от беспокойства горла. Слезы обожгли ему глаза. – О господи, Марк. Она в безопасности.

Мисс Хевершем попыталась приподняться на подушках. Она находилась дома уже два дня, но события по прежнему мелькали перед глазами, точно расплывчатое пятно. Она с трудом вспомнила, как зажмурилась от света фонаря, осветившего экипаж, и увидела недоверчиво глядящего на нее Даффина. Она помнила прикосновение его теплой груди, когда он подхватил ее на руки. А еще смутно помнила охватившее ее ощущение спокойствия и безопасности и такой гостеприимный аромат Даффина, прежде чем снова провалилась во тьму.

Когда же мисс Хевершем очнулась в следующий раз, на ней была свежая, приятно пахнувшая ночная рубашка, а сама она лежала в постели в доме Марка. В спальню то и дело входили служанки, чтобы справиться о ее самочувствии. Их сменяли Марк, Николь и бабушка. Все с ней обращались, как с тяжелобольной. Раны от веревок на запястьях и лодыжках смазали целебным бальзамом, и они быстро затягивались. Ожоги на ладонях почти не болели. Ссадины и порезы, полученные во время падения на живую изгородь, подсохли и покрылись тонкой корочкой. Единственное, что беспокоило Реджину, это ушибленное колено. Поэтому Николь настаивала, чтобы она держала ногу на подушке и не пыталась ею шевелить.

В остальном Реджина чувствовала себя хорошо, однако Марк и Николь настаивали, чтобы она отдыхала. Чувство вины превратило их в наседок. Все это вкупе с постоянными посещениями бабушки, заставило Реджину думать, что скоро она сойдет с ума. Ей было необходимо встать с постели, выйти из этой комнаты, чтобы снова не чувствовать себя попавшей в западню.

Николь заходила к ней в спальню с полдюжины раз, восхищаясь ее смелостью и нянчась с ней, как с младенцем. Кузина приставила к Реджине нескольких служанок, готовых выполнять малейшую ее прихоть. Однако мисс Хевершем хотелось скинуть с себя одеяло и встать с постели. Она как раз собиралась это сделать, но ее остановил стук в дверь.

– Войдите, – произнесла Реджина, ожидая увидеть обеспокоенное лицо Николь.

– Ты в пристойном виде? – раздался низкий мужской голос.

Даффин.

В животе Реджины тотчас же запорхали бабочки. Она улыбнулась и закусила губу.

– Я всегда в пристойном виде.

Оуклиф проскользнул в спальню, оставив дверь наполовину открытой. Выглядел он так, словно не спал целых две недели. Подбородок покрывала густая щетина, и Реджине показалось, что он осунулся и похудел.

– Я знаю, что нарушаю правила приличий, заходя к тебе в спальню, но, учитывая то обстоятельство, что мне не позволяли поговорить с тобой раньше, решил рискнуть.

Даффин опустился в кресло, которым пользовались Николь и бабушка во время своих посещений.

Реджина вдруг отчетливо поняла, что очень по нему скучала, однако его виноватое выражение лица заставило ее насторожиться.

– Если ты пришел извиняться, в этом нет нужды.

– Мне очень жаль. – Даффин обхватил голову руками и выглядел таким виноватым, что у Реджины сжалось сердце.

– Не о чем сожалеть, Даффин.

Он поднял голову и посмотрел ей в глаза.

– Ты очень добра ко мне, но ты ошибаешься. Нам стоило охранять тебя лучше. Я должен был охранять тебя лучше.

У Реджины перехватило дыхание, а сердце забилось так сильно, что причиняло боль.

– Ты же не знал, что придется иметь дело с целой шайкой. Этот мерзавец нанял людей, он сам признался мне в этом.

Даффин покачала головой.

– Это неважно.

Реджина пригладила ночную рубашку.

– Думаешь, ты мог догадаться? Ты очень умен, Даффин, но не ясновидящий.