В какой-то момент, как в жизни многих, у Чимохи случился переломный момент. Начался он с истории их богатого соседа, папиного друга, о том что его племянник попал в большую беду. Чимоха разбавила историю яркими сценами и:

— Среди высоких гранитных колонн…

***

Шестнадцать лет до появления Иртона…

Среди высоких гранитных колонн большого Храма шли двое людей в сопровождении небольшой вооружённой свиты. Шаги их были очень быстрыми и жёсткими. Люди, облачённые в ярко-красные кителя, всей сворой: в дюжину и ещё двоих человек, — вошли через высокие, во весь коридор, ворота в большой зал, всем своим видом напоминающий тронный. Но, как ни странно, в огромном зале трона не было, да и просто мебели не было. Только в два ряда стояли стражники в плотных кожаных костюмах, разрисованных рунами, и глупых островерхих шапочках, представленных конусом. Стражи набиралось ещё две дюжины, в конце оцепления находилась подставочка с тонкой ножкой да с белой подушечкой на вершине. В этой самой подушечке уверенно отпечатался след от некоего параллелепипеда. Вполне вероятно, что на такой подушечке в специальном огромном зале, внутри гигантского храма находился очень дорогой кирпич. Двое людей, что торопились в эту комнату, подошли вплотную к подушке, дабы убедиться в том, что на ней нет того, что должно быть.

Один из двоих, облачённый в золотые цепи и тунику, схватившись за голову, принялся спрашивать всех и вся вокруг, да и Бога своего о том, за что это с ними случилось. Почему не уберегли. Второй же, одетый подобным образом, но с угольно-чёрными длинными волосами, ничего не кричал или говорил, а только с диким оскалом часто дышал. Стоящие рядом с ним, вспотевшие от напряжения, люди слышали его сердцебиение. Вот и второй не выдержал: разъярённо завопив, он взмахнул руками, и какая-то сила повалила всех присутствующих с ног на пол, а подставочку сильно ударило о торцевую стену зала так, что она раскололась на несколько частей. Человек повалился на колени и, злобно рыча, забил по мраморной плитке. Он применял магические силы, в связи с этим, по плитке разбежались трещины. Стража встала по местам, но на их лицах оставался страх попасть под горячую руку. В зал вошёл некто в сером кителе с белой сорочкой под ним и очень узкими брюками. Его ботфорты отстукивали спокойный шаг по красивейшей плитке, пока вошедший не остановился на границе с трещинами.

— Значит, это правда? — произнёс человек, скрывая своё лицо под серой маской. Деревянная маска безо всяких признаков лица или чего-то иного. В ней просто сделаны были широкие прорези для глаз и более ничего. Маска своей простотой навивала таинственность и недосказанность. Виновник разрушений поднялся на ноги и молча посмотрел на гостя.

— Не нужно! Не обвиняйте господина! Они только что явились! Я сообщил им, как узнал! — заревел второй облачённый в тунику, в то время как черноволосый просто молчал и пытался сверлить взглядом «серого». Он не сдерживал своего громкого озлобленного дыхания, от которого плечи и грудь его надувались.

— С этим мы разберёмся. Кто? Когда? И о чём узнал? Великий кардинал был уведомлён утром, потому и был направлен к вам я, — томно, приглушённый своей маской, произнёс человек в сером, — Думаю, нам с вами придётся пройти в ваш кабинет.

— Прошу! Накажите лучше меня! Его превосходство не виноваты! Они были в отъезде! — второй взвалился на колени да принялся лбом кланяться в ботфорты.

— Мы накажем всех, кого следует наказать. Прекратите позориться и сопроводите меня к месту, где бы я мог во всём разобраться, — отозвался человек в маске, а разгневанный до потери рассудка черноволосый, задев плечом гостя, направился прочь из большого зала.

***

Через месяц после этого…

В очень напряжённой обстановке в здании кровавого суда одноименного собора перед дверями круглого зала стояли двое, при том, что второй судорожно отчитывал первого. Богато выряженный в красное мужское платье, черноволосый человек стыдливо слушал нападки, одетого в бордовую тогу, мужчины с густой ухоженной бородой, через которую проглядывалась седина.

— Как ты мог такое допустить? Ты хоть понимаешь, что и мне достанется после тебя! И уже никакими клешнями тебя не вытащить! — закричал владелец знатной бороды и сдержался, чтобы не ударить юношу.

— Я же был в отъезде! На свадьбе вашей же дочери, владыка кардинал. Я не знал, что творилось в храме! Посудите сами, кто мог ведать, что некто мог грабить кровавых инквизиторов! — отрекался черноволосый человек.

— Ох-ох, горе-горе! Глупец, ты не представляешь, чего стоит твоя халатность! Я ухожу, меня ждут на совете, тебя пригласят, — ответил кардинал и, потирая лоб, удалился, с заботливыми стонами беспомощности. Когда старик ушёл, комнату содержания закрыли. И проведя в одиночестве около получаса, юноша услышал, как отпирается, упомянутая ранее, дверь в круглый зал. Появился знакомый человек в «сером» и маске, наивно полагать, что это тот же самый посетитель, так как маска может скрывать, кого угодно да являться частью формы. Вошедший серый инквизитор развернул некий пергамент и обратился к юноше:

— Сагарат, верно?

— Что ты позволил себе! Обращайся ко мне — как должно! — отозвался рассерженный юноша.

— Я бы хотел вас предостеречь, прежде чем вы покинете себя, Сагарат, — свернув бумагу и очень спокойно посмотрев на черноволосого человека, отреагировал вошедший в маске.

— О чём предостеречь? Как ты говоришь со мной! Ты и тебе подобные, я не намерен терпеть ваше неуважение к себе! — в этот раз удалось менее рассерженно.

— Я — Серый Инквизитор. Это вам о чём-то говорит? — не изменял своему спокойствию в голосе вошедший.

— Я Великий Мейстер, тебе это о чём-то говорит? — разозлился Сагарат не на шутку, по незнанию своему, да юношескому максимализму.

— Это должно было вам сообщить о том, что я могу обращать к кому хочу и как хочу. Сагарат, ваш титул мне — ничто. Так же, да будет вам известно, что я сам получил эту должность, — не двусмысленно намекнул на юный возраст Сагарата человек в маске.

— Да как смеешь ты! — черноволосый попытался напасть, но был остановлен какой-то силой, стянувшей все его мышцы изнутри.

— Отвечайте на вопросы. Сагарат?

— Да, — стиснув зубы, выдавил великий мейстер, превозмогая сильное напряжение.

— Прозвание Подчинитель, бывшая принадлежность к семье Ле Валет?

— Угу, — прорычал он ответ.

— Восемнадцать лет?

— Да! — не мог уже терпеть боль юноша.

— Уж да, уж да. Слишком юн для своего звания, будь у меня такие знатные родители, я бы кардиналом стал к своим годам, — мечтательно поднял голову инквизитор к потолку, как бы пытаясь найти небо.

— Заткнись… Не твоё дело! — выкрикнул Сагарат, когда хватка чего-то потустороннего ослабла.

— Пока не моё… Что ж, проходите, Сагарат Ле Валет, в круглый зал. Вас ожидают, — ответил инквизитор и, провожая, указал раскрытой ладонью на выход. Сагарат, потирая предплечья, вошёл в круглый зал кровавого суда.

Так прозван он, естественно неспроста. Основной причиной названия, конечно, является круглая форма помещения, в коем расположен зал. Круги и окружности просматриваются во всём. Зал условно можно разбить на два яруса. Внутренний ярус, являющийся глубокой ямой, украшенной гладкой гранитной плиткой и полуколоннами по краю окружности. Со всей возможной символикой Собора Крови. Второй ярус — это балконы, на которых располагается огромный полукруглый стол из белого мрамора, за которым рассаживаются все семь кардиналов на суд. Ещё чуть выше, спрятанный в тени, есть стол поменьше, но притом видом богаче, чтобы каждый, присутствующий, сразу видел превосходство сидящего за ним над остальными. По другим балконам находятся трибуны, которые, в конкретном случае, были абсолютно пусты.

Вся архитектура зала была выполнена с акустической точки зрения. Звук, что шёл от стола, должен был громко проливаться на стоящего человека в центре ямы, как гром среди ясного неба. В то время как голос, находящегося в яме, отчётливо и не громко слышен был членами суда, словно они говорят непосредственно друг перед другом. Перед каждой из колонн стоял серый инквизитор ничем не отличимый от остальных. Среди колонн и трибун голоса слышались плохо, чтобы государственные тайны доходили «смазанными» до гостей.