Сэвидж поморщился, закрыв книгу. Он не хотел прикасаться ни к какой части этого монстра. А что до обложки? Уродливая кожа оказалась испещрена трещинами и заломами, словно была старее мироздания. Она также пахла прогоркшим молоком или разлагающейся плотью.

Разжав хватку, он потер ладонь о бедро. Даже после этого он ощущал, словно что–то осталось на его пальцах, ладони...

Обложка открылась сама по себе, страницы зашелестели, словно призрачные руки листали их. Сэвидж отскочил, но замер, когда Книга открыла страницу, которая, казалось, была открыта ранее.

Тук. Тук. Тук.

Прищурившись, Сэвидж узнал символы языка, который он учил в юности. Воистину, сейчас он мог прочитать содержимое пергамента, и у него возникло чувство, что это сообщение предназначалось ему. Призыв... или даже приказ...

Сэвидж закрыл глаза.

– Нет.

Он не знал, что говорил и кому. Но его отказ был жестким, непреклонным. У него возникла странная предубежденность, что если он посмотрит на страницы, если прочитает буквы и соединит их в слова, то вступит на тропу, с которой уже не сможет сойти.

Он рывком отвернулся. Ставни из досок, подобно мосту, были подняты, открыты и предлагали путь на выход.

Тук. Тук. Туктуктуктуктуктуктук...

Когда призывающий звук снова зазвучал, и стал таким громким, что громыхал подобно топоту тяжелых ботинок по деревянному полу, Сэвидж закрыл глаза и вдохнул полные легкие свежего ночного воздуха. Чтобы успокоиться, ему пришлось абстрагироваться от запахов, будивших в нем жестокость, запахов крови и сексуального насилия над невинной.

Пришлось отстраниться от них.

Когда он сосредоточился на дематериализации, как и других домочадцев, его гнал инстинкт выживания, кричавший «Прочь, прочь»...

Сэвидж резко вернулся в настоящее, дернувшись всем телом и шумно втянув воздух. Какое–то мгновение привычные взгляду детали кухни Таллы казались ему абсолютно незнакомыми. Но потом он заметил висевшие на стойке кастрюли и сковородки, которые он вымыл, холодильник возле двери, сумку с пистолетами и боеприпасами на столе перед ним.

– Черт, – выдохнул он.

Потерев голову, Сэвидж все еще видел перед глазами стол на козлах, стоявший в окровавленной комнате, и то, что было с Книгой, заставило его вспомнить, как Мэй и Талла выложили здесь ингредиенты для соуса, которым не заправишь ни один салат...

Он резко оглянулся по сторонам.

– Мэй?

Он вскинул руку к телефону. Проверил сообщения... ни одного от нее. Пропущенных тоже. И прошел час двадцать с тех пор, как он покинул ее дом.

Где она, черт возьми?

Мэй медленно приходила в сознание, и об этом ее мозг информировало тело: боль в голове; что–то с тонкими краями, на чем она лежала; онемение в руке.

И что это за запах?

Она без особой на то причины сосредоточилась на аромате, и когда мозг полностью включился в работу, в голове всплыли воспоминания, на первый взгляд нелогичные.

Торговый ряд «Галерея». Перед Рождеством.

Парфюмерный бутик в «Мэйси». Агрессивная продавщица сжимала в руках флаконы. В лицо Мэй брызнула жидкость, обжигая глаза, попадая в нос так, словно в каждой ноздре оказалось по тонкой кошачьей волосине.

Она распахнула глаза.

Прямо перед ее лицом... были какие–то прутья. Она ничего не путает..?

Пришлось сделать два глубоких вдоха, прежде чем она смогла нормально сфокусировать взгляд, и Мэй обнаружила, что ее догадка оказалась верной... и ошибочной одновременно. Тонкие «края», впивающиеся в ее тело, оказались проволокой с покрытием.

Она был в клетке. В собачьей клетке.

– Ты мне кого–то напоминаешь.

Услышав знакомый голос, Мэй переместила взгляд, но не сдвинула голову. Сквозь квадратный узор решетки она посмотрела на открытое пространство...

Секунду... это магазин? Здесь стояли ряды напольных вешалок с одеждой... витрины с дизайнерской обувью и сумками... столик для нанесения макияжа. Но также здесь была кухня вдоль стены и ванная без стен или двери. Кровать королевских размеров.

– Бестолочь, я здесь.

Мэй посмотрела в сторону голоса, в центр... чем бы это место ни являлось. На диване из белой кожи, скрестив ноги как леди, сидела брюнетка, она сменила одежду и сделала укладку. Сейчас на ней был костюм с белой юбкой, верх подчеркивал ее талию, а на юбке сверкал разрез до середины бедра. На ней были черно–белые шпильки, а еще жемчуг, много жемчуга.

И это еще не все.

Также была невероятная белая шляпа с полями, подчеркивающими красивое лицо и изящную шею женщины.

– Нравится? – пропела брюнетка и провела наманикюренным пальцем по черному канту.

Мэй оттолкнулась от пола и ударилась головой о верх клетки.

– Ой, прости. Она для собак. – Брюнетка улыбнулась. – Впрочем, большие собаки все равно меньше взрослых женщин.

Переместив ноги, Мэй села так, как смогла, голову пришлось пригнуть под неудобным углом. Лучше рассмотрев помещение, она увидела четыре тысячи квадратных футов, низкие потолки поддерживали толстые опоры. Без окон. И с единственной дверью.

Вот куда ей нужно пробиться.

– Алексис Кэррингтон Колби[57]. – Брюнетка провела рукой по стройным ногам. – Ее наряд. Из первого эпизода второго сезона. И не копия, оригинал. Купила его у стилиста. Точнее, я позволила ему трахнуть меня за эти шмотки. Кстати, член у него был маленький, а размер имеет значение. Но этот костюм... со шляпой? Стоит того. К тому же, я намного сексуальней телок, которых он обычно трахал, поэтому парень продержался полторы минуты.

Мэй моргнула.

– Ну ладно. Максимум две. – Брюнетка нахмурилась. – Подожди, ты не смотрела? Разве остались те, кто не видел «Династию»? Хотя, судя по твоему стилю...

Впереди на собачьей клетке была задвижка, и еще одна сбоку, обе заперты на амбарный замок. Решетка – из стали. Не мелкая, и если она сможет успокоиться, то получиться дематериализоваться из клетки. Но она была охвачена болью и ужасом.

Брюнетку же, казалось, озадачило отсутствие восторженных воплей.

– Знаешь, я принарядилась для тебя. Могла бы оценить. – Когда Мэй не ответила, женщина пожала плечами. – Ну ладно, ты долго провалялась без сознания. Как голова? М–м?

Клетка была сделана из складывающихся панелей, жесткие грани прямых углов удерживались на месте благодаря двум коротким сторонам, на которые сверху давила крышка.

– Ты не разговорчива. – Брюнетка подняла руку. – Видишь этот бриллиант? Двадцать пять карат. Нравится?

Мэй знала, что ее единственная надежда – ударить по боковым стенкам и согнуть металлические крючки так, чтобы нарушить структурную целостность клетки.

– Огранка. – Брюнетка выставила руку перед собой и повертела огромный камень из стороны в стороны. – Знаешь, некоторые считают грушевидную форму старомодной, в отличие от кругов и «подушечек». Им нравится огранка «Маркиза»... или «Принцесса». Но это кольцо носила Джоан Коллинз. Я купила его на аукционе три года назад. Я бы заплатила за него больше...

Мэй развернулась и уперлась ботинками в короткую стенку клетки. Прижавшись к противоположной стороне, она начала давить ногами...

– Что ты делаешь? – Брюнетка приподняла фигурную бровь. – Серьезно, думаешь, это сработает?

Мэй напряглась, чувствуя, как решетка впивается в плечи и затылок, в голову. Ранения после аварии... плечо в том месте, куда впился ремень, лицо там, где она приземлилась на землю, висок – одному Богу известно из–за чего... начали пульсировать болью. Особенно когда она начала пинать.

Брюнетка, рассмеявшись, выпрямилась.

– Хорошо потренировалась? И раз, и два, и раз, и два... скажи, ты чувствуешь жжение в мышцах?

Бамс, бамс, бамс, тррррррр...

Мэй стиснула зубы. Пот выступил на лице. Взгляд поплыл, когда тело воспротивилось приказам ее мозга.