– Господи, вы тут совсем поплыли, – отметил он.

Их эмоциональные сетки были наполнены горем таких масштабов, что даже будучи симпатом–социопатом, он не смог не провалиться в это страдание.

Ну, и еще дело в том, что это – его люди. Его сообщество. Его семья.

Дверь открылась, и из палаты вышел Ви.

– Отравление дымом. Но она справится. Мэй в сознании, и мы пытались уговорить ее остаться, но она настаивает на том, что хочет домой.

– Я думал, что дом сгорел, – сказал Рэйдж, разминая руку в бандаже.

– Другой. Какой–то коттедж.

– Что случилось с Сэвиджем? – спросил Рив.

Ви прикурил самокрутку и медленно выдохнул дым.

– Он спас всех... их. Эта женщина сказала, что Брат каким–то образом воскрес после перелома шеи, вцепился в демона и утащил ее в огонь. Они оба погибли в пожаре.

– Дерьмо, – пробормотал кто–то. – Похоже, он не был ведьмаком.

– И Книга сгорела вместе с ними, – закончил Ви.

– Слава Богу. – Бутч перекрестился. – Больше не нужно беспокоиться ни о ней, ни о демоне.

Рив посмотрел в сторону смотровой.

– Не возражаете, если я поговорю с ней? Я не стану ее расстраивать, не бойтесь.

– Я не против. – Ви сделал еще одну затяжку. – Медики не давали никаких предписаний, и Элена сейчас там.

Рив толкнул дверь в смотровую. Когда он увидел свою шеллан, его тело отреагировало мгновенно, и его женщина, стоя у раковины, улыбнулась ему в процессе мытья рук.

– Мэй, это мой хеллрен.

На кровати сидела женщина, вся в саже, она выглядела плохо, а кислородная маска закрывала большую часть ее лица... но не скрывала ее чувства.

Он слишком просто их считывал. И поэтому хотел увидеть ее.

Страдание было столь огромным, таким сильным... оно напомнило ему о себе.

Притянув к себе шеллан для поцелуя, Рив посмотрел на пациентку.

– Прости, что солгал тебе, – сказал он хрипло. – О том, что мне известно.

Женщина, сидя на койке, кивнула. Закашлялась. Не сводила с него налитых кровью глаз, но она не злилась на него. С другой стороны, она не испытывала ничего кроме боли.

– Я просто хотел, чтобы ты знала. И жаль, я ничем не могу тебе помочь.

Элена вытерла руки.

– Она бы хотела вернуться домой. Может, ты отвезешь ее, куда она скажет? В коридоре столько раненных.

Женщина на больничной койке сняла кислородную маску.

– Что произошло с ними? – спросила она сиплым голосом. – С Братьями?

Рив ответил на ее вопрос:

– На них напали тени. В центре города произошло серьезное сражение, словно демону было необходимо удержать Братьев в Коммодоре. К счастью, обошлось без жертв. Но они могли быть... когда внезапно все остановилось. Враг просто растворился в воздухе.

– Сэвидж, – сказала она хрипло. – Когда он утащил демона в огонь. Когда она умерла, действие ее чар закончилось. Он спас Братство.

Рив кивнул и посмотрел на закрытую дверь.

– Ну, это многое объясняет.

– Объясняет что?

– Почему все воины этого дома собрались у двери в твою палату.

– Прости, я не понимаю...

– Ты – женщина Сэвиджа. Поэтому проявляя заботу о тебе, они чтят его память. – Рив понизил голос. – Ты не одинока, как ты думаешь. Больше нет.

Последовала долгая пауза, а потом женщина сказала:

– Ты сильно ошибаешься. Без Сэвиджа я всегда буду одинока.

Два часа спустя, когда фары «Мерседеса» осветили фасад коттеджа Таллы, агония в груди Мэй снова усилилась... и она подумала, что ее боль была подобна пожару, который разожгла демон, и который резко распространился по всему дому.

Она закрыла глаза, гадая, сможет ли вообще войти, не то, что провести внутри целую ночь.

– Знаешь, ты можешь остаться в моем доме у озера, – сказал Преподобный. – Там безопасно. Там живут Избранные. Хорошее место для восстановления.

Мэй сосредоточилась на парадной двери.

– Нет, это мой новый дом. Мне нужно привыкнуть к этому.

И все же она не вышла из машины. Вместо этого она уставилась на темные окна, заросший сад, неаккуратные деревья.

– Здесь жила чудесная женщина, – сказала она печально.

И сейчас она видела путь к тому, чтобы стать подобием Таллы, пожилой женщиной, жившей в четырех стенах, бродящей среди огромной мебели, вылизывая все дочиста.

– Спасибо, что подвезли, – сказала Мэй, открывая дверь.

Когда она собралась вылезти из машины, Преподобный прикоснулся к ее руке.

– Ты всегда можешь позвонить в учебный центр. Там для тебя найдется любая помощь. Я оставлю номер.

– Спасибо, – ответила она, зная, что никогда не наберет этот номер.

– Если что–то понадобится, обращайся к нам.

Мэй кивнула, но только чтобы он замолчал. Она честно ценила все, что он сказал, но не могла думать ни о чем кроме боли настоящего и четырех столетиях, что ждали ее в будущем. Страдания кончатся только с ее смертью.

Выходя из машины, Мэй что–то сказала мужчине, и он кивнул, словно ее слова имели какой–то смысл. Потом она подошла к двери коттеджа. И, заходя в дом, Мэй сделала глубокий вдох, чувствуя запах дыма.

Так будет какое–то время, сказали они. Ее синусовые пазухи забились, и едкий запах гари будет преследовать ее несколько ночей.

Ей ли не наплевать.

Мэй махнула рукой над плечом и закрыла дверь. Потом прислонилась к холодной панели и посмотрела на комод, который сдвинул Сэвидж, чтобы обезопасить их. Воспоминание, в котором он поднимал комод, было настолько острым, буквально резало ее как нож, и все же она не могла отгородиться от кадра, несмотря на резь в сердце.

Пытаясь сместить фокус внимания куда угодно, Мэй еще раз оценила состояние своего тела. Не впечатляет: кожа горела, но, что хуже, она перегрелась изнутри, словно огонь навсегда поднял температуру ее тела.

Словно она – ростбиф в ресторане, только из духовки и еще испускает тепло.

Интересно, как долго продержится этот эффект, подумала она с апатией.

Смотря на очертания громоздкой, слишком вычурной мебели Таллы, Мэй прислушалась к тишине в доме, испытывая желание закричать. Но у нее не осталось слез.

Боже, каждый раз моргая, она страдала при виде ванной в родительском доме, лица демона, ее брата в холодной воде, момента, когда Сэвиджу свернули шею...

Мэй застонала и решила, что больше никогда в жизни не будет моргать. Даже если от этого глаза вылезут на лоб.

Выпрямившись, она направилась в ванную комнату и посмотрела на душ. Мэй могла представить Сэвиджа прямо перед собой, его шикарное тело, его взгляд, направленный на нее, его запах в ее носу.

Уступая трагической реальности, она вошла внутрь, закрыла дверцу и включила воду. Сняв больничную форму, которую ей выдали, Мэй окинула взглядом свое тело. Уйма синяков. Красные места со стесанной кожей. Царапины.

Выглядела так, будто прошла через войну.

Встав под теплые струи, она зашипела, когда боль остро полоснула по телу в разных участках... и от мыла щипало кожу, и от шампуня. Когда пришло время кондиционера, она приноровилась.

Она не могла чувствовать знакомые запахи. Например, дым. Словно огонь был преследователем, который никогда не оставит ее.

Когда она стала чистой... ну максимально чистой... она вышла из душа и поморщилась. Накинув толстый махровый халат, Мэй завернула волосы в полотенце и стерла пар с зеркала.

На нее смотрела незнакомая женщина.

И она могла думать лишь о том, что бы сделала иначе. К слову о неосуществимых списках.

Еда. Она могла попытаться найти в доме еду.

Например, в холодильнике, который по–прежнему подпирал черный вход.

Снова подумав о Сэвидже, она все еще не понимала, что произошло в пожаре. Как он, до этого лежащий в ее руках со сломанной шеей... воскрес. С другой стороны, умирающие порой совершают героические поступки, и он, очевидно, был твердо намерен не подвести ее.

Покачав головой, она открыла дверь и...

Закричала изо всех сил.

Ладно, учитывая, как должны проходить романтические воссоединения... на такое он не рассчитывал.