— Ой! — воскликнула Софи. — У меня всё болит!

Голос прозвучал слабым надтреснутым писком. Она подняла узловатые руки к лицу и пощупала морщины. Тут Софи обнаружила, что весь день накануне пребывала в состоянии шока. Она была крайне зла на Ведьму Пустоши за то, что та сотворила с ней — чрезвычайно, невероятно зла.

— Важно заходит в магазины и превращает людей в стариков! — воскликнула Софи. — Ох, я ей задам!

Гнев заставил ее вскочить, вызвав залп треска и скрипа, и проковылять к неожиданному окну. Оно находилось над верстаком. К крайнему изумлению Софи, из него открывался вид на портовый город. Она видела покатую немощеную улицу, вдоль которой стояли маленькие бедные дома, и торчавшие из-за крыш мачты. За мачтами виднелось море, которое она видела впервые в жизни.

— Где это я? — спросила Софи череп, стоявший на верстаке. — Я не жду от тебя ответа, друг мой, — поспешно добавила она, вспомнив, что это замок чародея, и повернулась, чтобы осмотреть комнату.

Маленькая комната с тяжелыми черными балками на потолке. В дневном свете она оказалась поразительно грязной. Камни на полу были в пятнах и жире, за каминной решеткой грудами скопился пепел, а с балок пыльными клочьями свисала паутина. На черепе лежал слой пыли. Софи рассеянно стерла ее, проходя мимо, чтобы заглянуть в раковину рядом с верстаком. Ее передернуло от серо-розовой слизи в раковине и белой слизи, капающей из насоса над ней. Хаула явно не волновало, в какой запущенности живет его слуга.

Похоже, остальная часть замка находилась за той или иной из четырех низких дверей, расположенных по периметру комнаты. Софи открыла ближайшую — в торцевой стене за верстаком. За ней обнаружилась большая ванная. В некотором роде это была ванная, подходящая для дворца, полная таких роскошеств как туалетный столик, душевая кабинка, громадная ванна с ножками в виде когтистых лап, и зеркала на каждой стене. Но она была еще грязнее, чем другая комната. Софи поморщилась от туалетного столика, вздрогнула от цвета ванны, отшатнулась от зеленого мха, выросшего в душе, и легко смогла не смотреть на свою сморщенную фигуру в зеркалах, поскольку стекло было покрыто пятнами и подтеками неизвестных веществ. Сами неизвестные вещества были нагромождены на очень широкой полке над ванной. Они стояли в баночках, коробочках, тюбиках и сотнях потрепанных коричневых пакетиков и бумажных сумочек. У самой большой баночки имелось название. На ней корявыми буквами было написано: «ПУРГА ДЛЯ СУШКИ». Софи не была уверена, не перепутаны ли здесь две буквы или так и надо. Она наугад взяла пакетик. Каракули на нем гласили: «КОЖА», и она поспешно положила его обратно. На другой баночке теми же каракулями значилось: «ГЛАЗА». Один из тюбиков гласил: «ДЛЯ УВЯДАНИЯ».

— Похоже, оно тоже работает, — пробормотала Софи, с дрожью глядя в умывальник.

Вода потекла в раковину, когда она повернула сине-зеленую ручку, которая могла быть медной, и смыла немного увядания. Софи сполоснула водой руки и лицо, не прикасаясь к раковине, но ей не хватило смелости использовать «Пургу для сушки». Она вытерлась своей юбкой и направилась к следующей черной двери.

Эта открывалась на пролет расшатанной деревянной лестницы. Софи услышала, как кто-то передвигается наверху, и поспешно закрыла дверь. В любом случае, она, похоже, вела на чердак или что-то в этом роде. Софи проковыляла к следующей двери. К этому моменту она двигалась уже легко. Как она обнаружила накануне, она стала крепкой старухой.

Третья дверь открылась на убогий задний двор с высокими кирпичными стенами. Там находилась большая поленница и беспорядочные груды вроде как железного лома, колес, ведер, листов металла, проволоки, возвышающиеся горами почти вровень со стенами. Софи закрыла и эту дверь — недоумевая, поскольку двор совершенно не сочетался с замком. Над кирпичными стенами вовсе не было видно никакого замка. Только небо. Софи могла лишь предположить, что эта часть находилась с той стороны, где прошлой ночью ее остановила невидимая стена.

Она открыла четвертую дверь, и там обнаружился всего лишь кладовка для метел с двумя превосходными, но пыльными бархатными плащами, висевшими на метлах. Софи медленно закрыла дверь. Единственная оставшаяся дверь находилась в стене с окном, и именно в нее она зашла прошлой ночью. Софи проковыляла к ней и осторожно открыла.

Мгновение она стояла, глядя наружу на медленно проплывающие холмы, наблюдая, как вереск скользит под дверью, чувствуя, как ветер раздувает ее тонкие волосы, и слушая грохот и скрежет больших черных камней от движения замка. Затем она закрыла дверь и подошла к окну. И там снова оказался портовый город. Он не был картиной. В доме напротив женщина открыла дверь и выметала на улицу сор. За этим домом по мачте резкими рывками поднимался холщовый парус, спугнув стаю чаек, которые принялись кружить над сверкающим морем.

— Не понимаю, — сказала Софи черепу.

Затем, поскольку огонь почти погас, она подошла и положила в него пару поленьев и выгребла часть пепла.

Зеленые языки пламени взобрались между поленьями, маленькие и кудрявые, и взвились вверх длинным синим лицом с пылающими зелеными волосами.

— Доброе утро, — сказал огненный демон. — Не забудь, мы заключили сделку.

Значит, ничего ей не приснилось. Софи не слишком была склонна к слезам, но долго просидела в кресле, уставившись на размытого дрожащего огненного демона и не обращая внимания на звуки, производимые проснувшимся Майклом, пока не обнаружила, что он стоит рядом, выглядя смущенным и слегка раздраженным.

— Вы всё еще здесь, — сказал он. — Что-то стряслось?

Софи шмыгнула носом:

— Я старая.

Но случилось именно так, как сказала Ведьма, и как догадался огненный демон.

— Ну, в свое время это происходит со всеми нами, — весело сказал Майкл. — Завтракать будете?

Софи обнаружила, что она действительно очень крепкая старуха. После одного хлеба с сыром на обед накануне она зверски проголодалась.

— Да! — ответила она.

И когда Майкл подошел к шкафу в стене, она вскочила и заглянула поверх его плеча, чтобы посмотреть, что можно поесть.

— Боюсь, есть только хлеб с сыром, — неловко произнес Майкл.

— Но здесь целая корзина яиц! — воскликнула Софи. — А это разве не бекон? А что насчет горячего питья? Где ваш чайник?

— Чайника нет, — ответил Майкл. — Готовить может только Хаул.

— Я могу готовить. Сними с крючка эту сковороду, и я покажу тебе.

Софи потянулась за большой черной сковородой, висевшей на стене шкафа, несмотря на то что Майкл пытался помешать ей.

— Вы не понимаете, — сказал Майкл. — Дело в Кальцифере, огненном демоне. Он ни перед кем, кроме Хаула, не склонит голову, чтобы на нем можно было готовить.

Софи повернулась и посмотрела на огненного демона. Он злобно вспыхнул в ответ:

— Я отказываюсь быть эксплуатируемым.

— Хочешь сказать, — обратилась Софи к Майклу, — что тебе приходится обходиться даже без горячего питья, если нет Хаула?

Майкл смущенно кивнул.

— В таком случае эксплуатируют здесь тебя! Дай это сюда.

Она вывернула сковороду из сопротивляющихся пальцев Майкла, шлепнула в нее бекон, сунула удобную деревянную ложку в корзину с яйцами и со всем этим зашагала к камину.

— А теперь, Кальцифер, — сказала она, — брось эти глупости. Наклони голову.

— Ты не можешь меня заставить! — протрещал огненный демон.

— О, еще как могу! — протрещала Софи в ответ со свирепостью, которая частенько останавливала ее сестер посреди драки. — Если ты этого не сделаешь, я вылью на тебя воду. Или же возьму щипцы и заберу оба полена, — добавила она, со скрипом вставая на колени рядом с очагом, после чего прошептала: — Или же я могу расторгнуть нашу сделку или рассказать о ней Хаулу, а?

— О, проклятье! — выругался Кальцифер. — Зачем ты пустил ее сюда, Майкл?

Он угрюмо наклонил синее лицо вперед, пока от него осталось только кольцо кудрявых зеленых языков пламени, танцующих на поленьях.