Если бы Софи так не нервничала, она бы рассмеялась на выражение лица Хаула. Он явно совсем не ожидал такого поворота. Но он встал, лишь слегка пожав плечами, скорчил Софи предупреждающую гримасу и подтолкнул Майкла выходить из комнаты. Миссис Пентстеммон едва заметно повернула негнущееся тело, чтобы посмотреть им вслед. Затем она кивнула пажу, который тоже поспешно исчез из комнаты. После чего миссис Пентстеммон повернулась обратно к Софи, и Софи занервничала сильнее, чем прежде.

— Мне больше нравилось, когда у него были черные волосы, — объявила миссис Пентстеммон. — Этот мальчик сбивается с пути истинного.

— Кто? Майкл? — озадаченно спросила Софи.

— Не слуга. Не думаю, что он достаточно умен, чтобы заботить меня. Я говорю о Хауэлле, миссис Пендрагон.

— О, — произнесла Софи, гадая, почему миссис Пентстеммон сказала «сбивается»: Хаул давным-давно с пути истинного сбился.

— Возьмем весь его вид, — быстро продолжила миссис Пентстеммон. — Посмотрите на его одежду.

— Он всегда страшно заботится о своей внешности, — согласилась Софи, сама не понимая, почему выбрала такую мягкую формулировку.

— И всегда заботился. Я тоже забочусь о своей внешности и не вижу в этом вреда. Но с какой стати он разгуливает в зачарованном костюме? Ослепительные чары привлекательности, направленные на женщин — отлично сработанные, признаю, и едва различимые даже для моего опытного глаза, поскольку они, похоже, вшиты прямо в швы — делают его почти неотразимым. А это говорит о склонности к темным искусствам, что наверняка должно вызывать у вас, как у матери, беспокойство, миссис Пендрагон.

Софи с тревогой подумала о серо-алом костюме. Она заштопала швы, не заметив, что в них присутствовало нечто особенное. Но миссис Пентстеммон была знатоком по части магии, а Софи — только по части одежды.

Миссис Пентстеммон положила обе руки в золотых митенках на набалдашник трости и наклонила негнущееся тело так, что ее опытные проницательные глаза уставились на Софи. Софи всё больше и больше нервничала и волновалась.

— Моя жизнь почти подошла к концу, — объявила миссис Пентстеммон. — Я уже некоторое время чувствую, как смерть тихонько приближается ко мне.

— О, уверена это не так.

Софи пыталась говорить утешающим тоном. Однако сложно говорить каким угодно тоном, когда миссис Пентстеммон так таращится на тебя.

— Уверяю вас, так и есть. Именно поэтому мне не терпелось увидеться с вами, миссис Пендрагон. Понимаете, Хауэлл был моим последним учеником и безусловно лучшим. Когда он пришел ко мне из чужих краев, я собиралась уйти на покой. Я думала, мое дело закончено после того, как я обучила Бенджамина Салливана — которого вы, возможно, знаете как Волшебника Сулимана, Царствие ему Небесное! — и добилась для него места Придворного Мага. Как ни странно, он появился из тех же краев, что Хауэлл. А потом пришел Хауэлл, и я с первого взгляда поняла, что у него вдвое больше воображения и способностей. И хотя, признаю, у него есть некоторые недостатки, я знала, он служил добру. Добру, миссис Пендрагон. Но кем он стал сейчас?

— Действительно, кем? — сказала Софи.

— Что-то с ним произошло, — миссис Пентстеммон продолжала пронзительно смотреть на Софи. — И я решительно настроена исправить это, прежде чем умру.

— Как вы думаете, что произошло? — неловко спросила Софи.

— Надеюсь, вы скажете мне. У меня ощущение, что он пошел тем же путем, что Ведьма Пустоши. Мне говорили, раньше она не была злой — хотя тут я могу полагаться только на слухи, поскольку она старше всех нас и сохраняет молодость своим искусством. Дар Хауэлла того же порядка, что ее. Похоже, те, кто обладает значительным дарованием, не могут противостоять особым, опасным гениальным идеям, которые заканчиваются роковой ошибкой и дают начало медленному погружению во зло. Вы, случайно, не догадываетесь, что это могло быть?

В голове Софи раздался голос Кальцифера: «В конечном счете, договор не идет на пользу ни мне, ни ему». Ей стало зябко, несмотря на жару, проникавшую в распахнутые за шторами окна элегантной комнаты.

— Да, — сказала она. — Он заключил какой-то договор с огненным демоном.

Рука миссис Пентстеммон на трости слегка вздрогнула.

— Наверное, это оно. Вы должны разорвать договор, миссис Пендрагон.

— Я бы разорвала, если бы знала как.

— Наверняка ваше материнское сердце и ваш собственный сильный магический дар подскажут вам как. Я изучала вас, миссис Пендрагон, хотя вы могли и не заметить…

— О, я заметила, миссис Пентстеммон.

— …и мне нравится ваш дар. Он вдыхает жизнь в вещи — такие, как трость в вашей руке, с которой вы очевидно столько разговаривали, что она стала волшебной палочкой, как сказал бы человек несведущий. Думаю, вам будет несложно разорвать договор.

— Да, но мне надо знать, каковы его условия. Хаул сказал вам, что я ведьма? Потому что в таком случае…

— Нет, не говорил. Не стоит скромничать. Можете быть уверены, с моим опытом я сразу разгляжу магический дар, — произнесла миссис Пентстеммон и, к облегчению Софи, закрыла глаза — как будто выключили яркий свет. — Я ничего не знаю и не желаю знать о подобных договорах, — ее трость качнулась, как если бы она вздрогнула; рот искривился, точно она нечаянно раскусила перчинку. — Но теперь я понимаю, что случилось с Ведьмой. Она заключила договор с огненным демоном, и в течение лет этот демон овладевал ею. Демоны не различают добра и зла. Но их можно подкупить договором, если человек предложит им нечто ценное, что есть только у людей. Это продлевает жизнь и человека, и демона, и человек получает волшебную силу демона в добавление к своей собственной, — миссис Пентстеммон снова открыла глаза. — Больше я ничего не могу сказать по данному вопросу, разве что посоветовать узнать, что получил демон. А теперь я вынуждена попрощаться с вами. Мне надо немного отдохнуть.

И словно по волшебству, что, вероятно, соответствовало истине, дверь открылась, и вошел паж, чтобы вывести Софи из комнаты. Софи была невероятно рада уйти. Она уже умирала от смущения. Перед тем, как дверь закрылась, она обернулась посмотреть на прямую окостенелую фигуру миссис Пентстеммон и задумалась: пробуждала бы миссис Пентстеммон в ней такие ужасные чувства, если бы Софи в самом деле была матерью Хаула? Софи склонна была думать, что да.

— Снимаю перед Хаулом шляпу за то, что он выжил в ее учениках дольше одного дня! — пробормотала она себе под нос.

— Мадам? — спросил паж, подумав, что Софи говорит с ним.

— Я сказала: иди по лестнице помедленнее, а то я не поспеваю, — ответила Софи; колени у нее подгибались. — Вы, юноши, так носитесь.

Паж медленно и деликатно повел ее по сияющей лестнице. На полпути вниз Софи достаточно пришла в себя от воздействия личности миссис Пентстеммон, чтобы задуматься о словах миссис Пентстеммон. Она сказала, что Софи ведьма. Как ни странно, Софи без проблем согласилась с этим. Это объясняло популярность некоторых шляп, подумала она. Это объясняло графа Как-его-там Джейн Фарриер. Возможно, это объясняло ревность Ведьмы Пустоши. Софи будто всегда знала об этом. Но считала, что обладать магическим даром неправильно, поскольку она старшая из трех. Летти гораздо более трезво смотрела на подобные вещи.

А потом она подумала про серо-алый костюм и от ужаса чуть не упала с лестницы. Чары на него наложила она. Софи как наяву услышала собственное бормотание. «Создан, чтобы пленять девушек», — сказала она костюму. И, конечно, он пленял. Он зачаровал Летти в тот день в саду. Вчера, отчасти замаскированный, он, должно быть, повлиял и на мисс Ангориан.

«Ой-ёй-ёй! — подумала Софи. — Я взяла и удвоила число разбитых им сердец! Надо как-нибудь забрать у него этот костюм!»

Хаул в этом самом костюме ждал вместе с Майклом в прохладной черно-белой прихожей. Майкл встревоженно пихнул Хаула локтем, когда Софи медленно спустилась по лестнице следом за пажом. Хаул печально посмотрел на нее:

— Вы кажетесь немного потрепанной. Думаю, визит к королю лучше отменить. Я принесу за вас извинения и сам очерню свое имя. Я могу сказать, что вы заболели из-за моего ужасного образа жизни. Судя по вашему виду, это может быть и правдой.