— Где тебя носило? — Роанна, обычно сдержанная и рассудительная, набросилась на него с упреками. — Я же объяснила, на какой полке стоит пузырек. К тому же, он подписан. Разве ты читать разучился? — Она со вздохом отобрала у него тряпку и флакон, на котором желтела косо прилепленная бумажка: «При обмороках». — О чем ты только думаешь в последнее время, Льен?

— Извини, — брат поморщился. — Как он?

— Как видишь. Без сознания. Потому что кто-то витает в своих фантазиях, вместо того, чтобы принести лекарство.

Льен с совершенно кислым видом взял стул и уселся напротив кровати, рядом с господином Карпентером.

Роанна обтерла лицо и виски Варга мокрой тряпочкой, откупорила крышку пузырька, поднесла к носу мальчишки. Он вдохнул пару раз, пошевелился и открыл глаза.

— Ну что, горе-путешественник, очнулся? — Роанна взялась за его запястье, нащупала пульс. — Не будешь больше убегать?

Варг вздрогнул, выразительно вглядываясь в Льена. Тот пожал плечами и еле заметно покачал головой.

— От вас — точно не будет, — жестко ответил мастер вместо своего брата. — Но если уж ты, Варг, окреп настолько, что бегаешь по лесам, завтра же забираю тебя домой!

Роанна видела: если Варг и хотел что-то возразить, то не решался. Понимал, что сам виноват. Теперь хочешь не хочешь придется возвращаться.

Эх, если бы и у них с Льеном была возможность вернуться…

Через небольшой огарок господин Карпентер, подчеркнуто вежливо отказавшийся от чая, ушел, с силой хлопнув за собой дверью. Похоже, еле сдержался, чтобы не накричать на брата в присутствии Роанны и Льена.

— Да, наворотили вы делов, — беззлобно сказала Роанна, осторожно снимая лубки и ощупывая Варгову ногу. — Новых повреждений нет, просто мышцы еще не окрепли, будут теперь ныть. — Она посмотрела пристально сначала на одного мальчишку, потом на другого. — И что мне теперь с вами делать?

— Ничего не делать, — отрезал Варг. — Ачи прав. Загостился я у вас, домой пора.

Сказано это было с таким сожалением и болью в голосе, что Роанне невольно

стало его жаль. Неужели за то короткое время, что он пребывал в ее доме, она успела привязаться к нему? К тому самому негодному мальчишке, который смеялся над ее братом и дрался с ним до синяков, ссадин и крови? Странно, но и Льен теперь, похоже, не считает Варга своим врагом.

— Послушай, Bapг, — наверное, не стоило спрашивать, но эта мысль саднящей занозой сидела у Роанны в голове, мешая думать, — твой брат рассказал мне одну историю…

— Ой, правда, что ли? — насмешливо перебил тот. — Из Ачи плохой сказочник, лучше его не слушать.

— Это вовсе не сказка. Помнишь, про ворона Лии?

Варг неприлично выругался.

— Дался вам этот ворон! Да помер он, ясно? Сам. Ничего я ему не делал. Нашел под лестницей уже окоченевшего.

— А чучело зачем?

— Я хотел… в общем… а, ладно, — махнул Варг рукой, словно ему уже нечего было больше терять. — Думал, сестре приятно будет, если она свою ненаглядную птицу каждый день видеть будет. Пусть даже такой…

— Но ведь…

— Знаю. Вернее, только потом понял, что ей не понравилось. Да что там, не понравилось — она была просто в ужасе! Девчонки, что с них взять…

— Какая птица? — удивился Льен.

— Я тебе потом расскажу, — отмахнулся Варг. — Старая дурацкая история.

— Но Варг, разве ты не знаешь, что животных нужно хоронить? — изумилась Роанна. — Особенно, если они были любимые.

— Да знаю я, понял уже тогда, что сделал глупость. Отстаньте! — Тяжело перевалившись на бок и отвернувшись к стене, пробурчал: — Вот прицепились.

Но Роанна не унималась.

— Почему же ты не сказал тогда брату то, что говоришь нам сейчас? Почему не объяснил?

— Потому что это — Ачи, — огрызнулся Варг. — Он не поймет.

— Но мне показалось, господин Карпентер… весьма разумный человек.

— Да ну? Ты его плохо знаешь.

Слова, брошенные Варгом в стену, заставили Роанну задуматься. Конечно, она плохо знала господина Карпентера, но все его поступки по отношению к ней и Льену вовсе не характеризовали мастера, как плохого человека. Скорее всего, Варг все еще завидует старшему брату. Иначе как объяснить такое к нему отношение?

— Да и Сид, поди, заскучал без меня, — внезапно поворачиваясь, закидывая руки за голову и смотря в потолок, проговорил Варг. — Никто ему, бедолажному, лягушек в постель не подкидывает, тазики с холодной водой по утрам под ноги не ставит, пудинг солью не посыпает. Как есть заскучал, расслабился.

Льен улыбнулся.

И Роанна, совершенно неожиданно для себя, улыбнулась тоже.

На Имперской площади было многолюдно.

Открылась большая городская ярмарка и торговцы сюда, похоже, стеклись со всех близких и далеких городов Антерры.

Кален понуро ехал вслед за госпожой. Первый снег, как и предполагалось, растаял, наледи не было, но Мелисса все равно ступала осторожно. Правда на этот раз Кален не обманывался таким поведение кобылки: ну как снова поскользнется и упадет?

Не переставая следить за лошадью, Кален снова и снова погружался в собственные невеселые думы. Наверное, он болен. Конечно, болен. Отчего тогда вот уже не первую ночь он просыпается не в своей кровати?

Ранним утром снова очутился в псарне. Как? Не помнил. Мама рассказывала, есть такие люди, которые ходят во сне. Особенно, когда луна проходит полный цикл и становится круглой и ноздреватой, как сырник на сковородке…

А огромные волкодавы ластились, согревали его голые бока. Вот только куда девалась одежда?

Трясясь от холода и отчаянно желая, чтобы никто не попался ему по пути, он снова пробирался обратно в дом для прислуги, ложился в свою кровать.

И снова думал.

Да, скорее всего, у него лунная болезнь. Что же еще?

Сон опять не шел. И всегда после таких случаев есть хотелось — сил нет.

Кухня располагалась в хозяйском доме. А там — недоеденные с ужина пирожки с капустой, луком и морковкой. Кален весь день шинковал овощи, а Огар-ла готовил тесто…

Решившись, он встал, оделся, бесшумно пересек двор, умудрившись даже ничего не задеть, миновал хозяйский коридор, и уже хотел прошмыгнуть на кухню, как увидел нечто странное — дверь, которая обычно была заперта. Кален все гадал, что же за ней находится?

Любопытство пересилило здравый смысл и голод. Приговаривая про себя, что он всего лишь одним глазком заглянет в щелочку приоткрытой двери, Кален направился в противоположную от кухни сторону. Вдруг там кладовая? Наверняка, ничего интересного, но все же…

За дверью оказалось интересно. Такого количества пузатых склянок на столе он не видел в жизни. У некоторых склянок из горлышка торчали какие-то трубки; стояла спиртовая горелка — такую же использовал у себя Огар-ла для приготовления особых блюд; громоздились банки с неизвестным содержимым, а шкаф… В шкафу тоже стояли банки. Вот только… Кален с ужасом рассматривал их содержимое, в котором признал нечто похожее на пальцы, глаза, сердце, печень, язык… Неужели человеческие? Он так растерялся, что попятился назад, оступился, неловко взмахнул рукой и…

Что-то упало и разбилось.

Бросившись поднимать осколки и молясь про себя, чтобы его за этим делом не застала хозяйка, он в какой-то момент поднял глаза, чтобы отдышаться и понял, что уже поздно. Черная парча юбки, оказавшаяся у него перед глазами, могла принадлежать только ей.

— Ты хоть знаешь, что разбил, дурень?

Голос у нее не строгий, нет. Но Кален знает, что когда она так говорит — не жди ничего хорошего.

— Простите, госпожа… — оказывается, он задел еще один пузырек — темно- коричневая лужица с едким знакомым запахом из детства растеклась по дощатому полу. — Этого больше не повториться, госпожа…

— Последний пузырек. Все, что у меня оставалось, Кален, все! — Не обращая внимания на его извинения, продолжала хозяйка. — Чем я по твоей милости должна лечить больных, а?