— Ну? Что на этот раз?

— Я… поскользнулся. Упал на камень и одежду вымазал.

Будто Роанну так легко обмануть. Врет братец, и она чувствует, что врет.

— А где же твоя удочка?

— У-удочка? — протянул Льен. — Потерял…

— Снова с Варгом подрался?

— С ним, — зло подтвердит Льен, — я его ненавижу!

Наверное, удочку в пылу ссоры на речке обронил и, конечно, не подумал за ней вернуться. Роанна подавила судорожный вздох.

— Ненавистью ничего не решишь, мой маленький глупый братишка, — Роанна раскрыла объятия, и брат послушно прильнул к ней, отзываясь на ласку.

Так, обнявшись, они дошли до старого ветхого дома, сели на ступеньки маленького крылечка.

— Рон… — Льен замялся, не решаясь задать вопрос, но потом, видимо, надумал, тряхнул белобрысой головой: — Варг тебя сегодня ведьмой обозвал. А ты не ведьма, я точно знаю. Ну, по крайне мере, пока… А еще я слышал, другие в деревне тоже шепчутся.

Он выдохнул, отстранился, опасливо посмотрел в серые настороженные глаза. Не оттолкнет? Не обидится?

— Внимания не обращай, — спокойным тоном ответила Роанна. — Варг задирается просто. А другие… Какое тебе дело до других?

А ведь она и сама знала, что слухи пошли. Как быстро… Люди будто чуют что-то, стоит ей только пожить с ними бок о бок некоторое время.

Роанна задумчиво прикрыла глаза. Вспомнила, как в начале прошлого лета они с Льеном переехали в Черные пеньки. Купили дом. Маленький и заброшенный. Охотничий домик, как его все здесь называли. С собственным яблочным садом. И деньги были. Небольшое, но наследство от отца с матерью Роанны, которых уже давно нет в живых.

— Не любят они тебя, — Льен почему-то заговорил шепотом, — да и меня тоже. Почему, Рон?

— Это сложно. Извини, я, наверно, не сумею объяснить. Может позже, когда вырастешь. — Роанна взъерошила волосы брата, и тот поморщился — рана дала о себе знать.

— А это еще что? — наклонив голову поближе, она пристально вгляделась в слипшиеся белые вихры.

— Не волнуйся, просто царапина…

И так всегда. До самого последнего момента ничего не скажет, все из него вытягивать приходится.

— Ну-ка не вырывайся, смирно сиди! — приказала Роанна, привстала и принялась придирчиво осматривать голову брата, ощупывая осторожно и бережно. — Царапина, говоришь? — Да этот Варг тебе чуть голову не проломил, дурень! Чем он тебя так?

— Камнем, — сипло протянул Льен таким голосом, что Роанне показалось — еще чуть-чуть и расплачется.

— Вот ведь гадкий, мерзкий мальчишка! — Она схватила брата за запястье и потащила в дом. — А рану придется зашить, горе…

На закате сгустились сумерки. В воздухе, сыром и влажном, ощутимо витал горький запах полыни. Лето подходило к концу, и травы тяжело пригибались к земле под тяжестью тумана. И если днем солнце еще припекало, то вечером неотвратимо чувствовалось холодное дыхание осени.

Роанна надела платье из толстой ткани с примесью шерсти, накинула легкий плащик. Прихватила масляный светильник, небольшую лопатку и кожаную потертую сумку для сбора трав. Выйдя на улицу, осторожно прикрыла за собой дверью, постояла на крыльце и тихонько выругалась про себя.

Тащиться в сумерках к лесу из уютного теплого дома не хотелось. Но она опасалась, как бы противный Варг грязным камнем не занес в рану Льена инфекцию. Засуха побери этого Варга! А у нее, как назло, нет главного компонента для изготовления противовоспалительного отвара — корня лопуха. Роанна корила себя за то, что не удосужилась проверить запасы ранее. Льену необходимо принять отвар сегодня, а значит придется добыть этот корень во что бы то ни стало. Тем более, что лопуха в округе достаточно.

Темнело теперь быстро. Роанна шагала через всю деревню к черному выгоревшему лесу. На фоне заката особенно выделялась одна корабельная сосна — без веток, высокая, обугленная, возвышающаяся над всеми пеньками и обломками деревьев. Маяк, как прозвали ее местные жители. Дальше этой сосны, испытывая суеверный ужас, не забредал никто. И по непонятной прихоти лопух, сорняковое, в общем-то, растение, предпочитал ютиться именно на краю проклятого леса, а не где-нибудь поблизости, возле соседского забора.

Выбрав первый попавшийся куст, Роанна торопливо выкопала его из земли, лопатой отрезав стебли от корней, отложила в сумку нужное. Благо корни — не травы и время суток для сбора большого значения не имеет.

Отряхнув руки от земли, она с неприязнью посмотрела на дом, одиноко стоявший возле самого края леса. Хороший, добротный дом из цельного бруса. С аккуратным забором, с маленькими флюгерами, с выложенной камнем площадкой перед резными воротами. В этом доме живет Варг.

Тот самый дерзкий, заносчивый, невыносимо упрямый и гадкий мальчишка, постоянно задирающий Льена. Повадками Варг напоминал Роанне оболтусов из детства, которым так нравилось подкараулить ее исподтишка, напугать, а то и ударить при случае.

Когда ей было чуть поменьше, чем сейчас Льену, она часто ходила на огромный луг, недалеко от домах собирать лекарственную ромашку. И все бы хорошо, но противные местные мальчишки повадились прятаться в ближайших кустах бузины и при ее приближении с криками выскакивали навстречу, хохоча и улюлюкая на все лады. Роанна пугалась, роняла цветы, собранные в корзинку, и убегала. А они кричали вслед, что она — цветочная ведьма. Да как они смели! Все мальчишки дураки и забияки. Она обижалась. А став старше поняла, что мальчишки — мальчишки и есть. В своре все они одинаковы. Сбиваются в группы, ищут кого бы задеть побольней да пообиднее, а то и побить всем скопом. По одиночке-то они не больно и смелые.

Роанне собирала травы столько, сколько себя помнила. Ей никто не объяснял назначение каждой, да это было и не нужно. Почему-то она была твердо уверенна, что настойка из укропа облегчает желудочные колики, примочка из соцветий зверобоя помогает при ожогах, порошок из корня валерианы успокаивает, а листья иван-чая хороши в виде напитка, придающего энергию и повышающего жизненные силы.

Поэтому редкие походы с родителями к аптекарю расценивались ею как настоящий праздник. Тем более к знакомому аптекарю отца, такому, который разрешал смотреть, как в его руках целебные травы превращались в многокомпонентные эликсиры молодости, настойки долголетия, порошки и микстуры от всяких болезней. Конечно, бабка тоже делала лекарства и, как говорят, во много раз лучше всяких аптекарей и докторов, но упрямая старуха не допускала Роанну в свою страшную, но такую притягательную комнату.

До тех пор, пока Роанне не исполнилось четырнадцать.

Переступив, наконец, заветный порог, Роанне показалось, будто она попала в диковинный и неизведанный доселе волшебный мир.

По всем четырем стенам этой внушительной комнаты, которую бабка предпочитала называть кабинетом, от потолка до пола громоздились полки с немыслимым количеством скляночек, свертков, пузырьков, банок, графинов и сосудов с различным содержимым. Посреди комнаты высился дубовый щербатый стол, вечно заставленный ступками, весами, гирями, вощеной бумагой, перьевыми ручками, чернилами, сухими травами, мерными ложками. В комнате также обретался единственный шкаф, дверцы которого чаще всего оказывались заперты. Но однажды Роанне удалось заглянуть внутрь — бабка вышла в библиотеку за справочником, забыв запереть шкаф. А может, нарочно оставила его открытыми. Шкаф сверху донизу оказался забит стеклянными сосудами разной формы и размеров.

Внутри них — она до сих пор не могла вспоминать об этом без содрогания — плавали человеческие органы. Конечно, там были еще и органы животных, птиц, редкие виды насекомых, черви и моллюски. Но все это Роанна узнала позже, а тогда от ужаса она лишь хлопала глазами, пытаясь вздохнуть, но воздух вдруг оказался густой, злой и приторно-сладкий. Затем взгляд ее упал на отрезанные пальцы, кисти рук, языки, уши, глаза, так же, как и все остальное, плававших в сосудах с какими-то надписями. В глазах потемнело, во рту образовался противный кислый привкус, Роанна отвернулась, села, успев нащупать стул. После отвращение еще долго боролось в ней с желанием узнать, зачем нужны все эти склянки, и в чем хранятся все эти органы. И она, конечно, спросила. Но много позже, когда потрясение от жуткой картинки сменилось привыканием, смирением и жаждой познать неизведанное.