— С нами. Этот сучий последыш только в таких акциях и участвовал, а настоящего боя не нюхал, отсиживался в бункерах.

— За оскорбление командира… — пьяно забормотала Ива, расстегивая кобуру пистолета.

— Оставь, — посоветовал Северин и распахнул небрежно пиджак — за поясом у него торчал парабеллум. — Послушайся меня: сожги эту форму, а пистолет спрячь. Те, — он произнес это с нажимом, — ищут лучше нас.

— Не треба, Северыночку, сперечатысь, подывысь краще на мене. — Оксана положила голову на плечо «боевику», ласково заглянула ему в глаза.

Они замолчали — говорить было не о чем. Северин достал пачку папирос, Ива попросила: «Дай и мне». Она ушла на кухню, бросив пренебрежительно: «Помилуйтесь, а я покурю».

Через некоторое время к ней выскочила раскрасневшаяся, с прыгающими чертиками в глазах Оксана. Умоляюще попросила:

— Можно, Северин у нас переночует? Поздно уже — будет уходить, соседи могут увидеть…

И, поколебавшись, добавила:

— Мы с ним уже давно…

— А… черт с вами! Я на кухне посплю, — раздраженно ответила Ива.

— Ой, спасибочки тебе, сестро!

Она втолкнула Иву в комнату, весело защебетала:

— Северин, наливай по последней.

— Последней рюмки не бывает, — угрюмо пробормотал Северин, — последняя была у попа жинка да пуля в автомате у энкаведиста для такого злыдня, как я.

— Чего это у тебя настроение сегодня такое темное? — равнодушно, от нечего делать, поинтересовалась Ива.

— Эх, долго вспоминать, много рассказывать.

Ива не стала его больше расспрашивать. Что знает один, то не должен ведать другой. Однако Северин разоткровенничался:

— Уйду завтра в рейд. Тебе можно все рассказать, ты, дивчино, мне мозги не вправляй, вижу — из особых, проверенных. Придет время, мы еще перед тобой на задних лапках потанцуем гопака. Не случайно тут у нас объявилась, про то и Сорока говорил… Пойду я в треклятый Зеленый Гай: надо помочь Остапу Блакытному на тот свет отправиться…

— Хватит болтать, — рассердилась не на шутку Ива, — вот уж правду люди говорят, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Разве не знаешь, что иногда и стены слышат?

Она забрала свою постель, грохнув дверью, ушла на кухню. Оксана и Северин остались допивать.

— Чего это она, га? — несколько растерянно спросил Северин.

— Такая уж есть, — прощающе сказала Оксана. — Видно, вошли ей в кровь леса: то вспыхнет вся, то вдруг такая добрая становится… Очень характерная…

…Через несколько дней Северин был убит в перестрелке, когда его пытались арестовать на автобусной остановке неподалеку от Зеленого Гая. Ему предложили сдаться, но «боевик» поднял бессмысленную стрельбу, от которой могли пострадать мирные люди. Сорока бледнел от бешенства — краевой провод потерял испытанного курьера.

— В том, что ты предлагаешь, есть разумное зерно, — сказал майор, начальник райотдела Малеванному, когда тот доложил свой план. — Есть и романтические домыслы. Давай попытаемся более четко выделить первое и отмести второе.

Майор до войны преподавал философию. От тех времен осталось стремление к строго научному анализу намечаемых операций и не совсем привычная для оперативных работников терминология.

— Основной вопрос: что первично у Чуприны — Савчука? Стремление действительно видеть свою родину счастливой пли националистический дурман? Насколько точно понимает он суть происходящих событий? Согласен с тобой: леса надолго оторвали хлопца от нормальной жизни. К тому же он находится под постоянным воздействием такой, безусловно, сильной личности, как Рен. Молодости, — майор укоризненно покачал головой, — вообще часто свойственно произвольно вырывать отдельные явления из общей цепи, возводить их в абсолют. Сказываются недостаток жизненного опыта, отсутствие серьезных знаний об окружающем мире, подверженность случайным влияниям…

Сотрудники райотдела называли уважительно майора Учителем. И сейчас Малеванный подумал, что неплохо бы действительно прослушать курс лекций в том институте, в котором будет преподавать. Учитель после ликвидации всякой бандитствующей сволочи.

— Но… дело еще и в том, что Чуприна не день и не два находится под влиянием националистов. Смертный приговор за пустячки не выносится — его вина перед народом огромна. И здесь в действие вступают новые обстоятельства: можем ли мы рассчитывать на то, что в конечном итоге у Чуприны возобладает стремление узнать истину, или главным для него будет чисто биологическое желание выжить любой ценой, убивая других, и этим, как ему кажется, оттянуть свой конец.

— Мы ничего не знаем о том, как ведет себя Савчук в последнее время, — сказал Малеванный. — Во всяком случае, сообщений о его непосредственном участии в террористических актах нет.

— Не забывайте, что убийца не только тот, кто нажал на спусковой крючок пистолета, но и тот, кто приказал это сделать. Но в принципе мы должны учитывать, что как раз сейчас, после того, как стало совершенно ясным отношение большинства населения к буржуазным националистам, для некоторых из них наступил период переоценки ценностей. Идеи, на протяжении десятилетий обраставшие мистической и романтической мишурой, оказались испачканными грязью предательства и провокаций. Помните знаменитое: а король-то голый? Если этот ваш Чуприна действительно мыслящее существо, то он должен переживать жесточайшую драму: то, чему он посвятил свою жизнь, оказалось элементарным бандитизмом.

— Немаловажное значение имеют и личные мотивы — его отношение к семье… — Малеванный невольно старался говорить так же суховато, но основательно, как и его начальник.

— Помню, — кивнул майор. Он не спеша ходил по комнате, говорил чуть глуховато. Много курил: пепельница щетинилась окурками. В кабинете плавал сизый дымок, забивался в темные углы.

Китель начальника райотдела висел на спинке стула. Он был в рубашке — пуговички воротника расстегнуты, — и это еще больше усиливало его сходство с человеком самой мирной профессии — педагогом. Но Малеванный знал, что майор может сутками не спать, никогда не жалуется на усталость, в яростных стычках с бандитами, которые были не редкость после освобождения области от гитлеровцев, отличался удивительным самообладанием и выдержкой. Когда началась ликвидация националистических банд, майор занимал солидную должность в областном управлении. Он попросился в самую гущу.

Буквально на третий день работы на новом месте майор привез в райцентр всю свою семью — жену и пятеро детей. На население окрестных сел это произвело большое впечатление — значит, приехал новый начальник райотдела всерьез и надолго, а бандеровцам — конец, потому что не стал бы такой солидный человек рисковать жизнью своих детей. А майор, уезжая по ночным тревогам, с болью думал о том, что, если на его дом нападут бандиты, — жене одной с пистолетом не отбиться. Ныло от беспокойства сердце, но он видел выход не в том, чтобы отправить семью в более спокойные места, а в том, чтобы как можно быстрее ликвидировать банды, чтобы не только его семья — все люди могли бы спать спокойно темными ночами.

Таким был Учитель, и если бы Малеванного спросили, на кого он хотел бы походить, он, не задумываясь, ответил бы: на майора.

— Словом, — подвел итоги начальник райотдела, — попытаться можно. В конце концов мы ничего не теряем. Но как мы сможем установить связь с Чуприной?

— С помощью Евы Сокольской, — Малеванный, не задумываясь, выпалил давно приготовленный ответ.