– Как это помогает нам искать убийцу – раз! Как это объясняет, зачем Троепольская вместо милиции помчалась домой – два! Почему из больницы она сбежала не в милицию, не домой, не в редакцию, а к этой Шу-шу – три! Кто и зачем ее оттуда увез – четыре!

Он помолчал, положил аккуратно карандаш в стакан и закончил весомо, как печать оттиснул:

– А если ответа на эти вопросы нет, грош цена всем твоим байкам. Какие еще мнения?

И тут я увидел ключик, который тщетно искал сегодня утром, увидел и поразился тому, что он действительно все это время лежал на виду. Наверное, такова механика всех, даже самых малых озарений: разрозненные детали вдруг, как в детском калейдоскопе, становятся осмысленным узором.

– Есть! – закричал я и от волнения даже вскочил с места. – Есть мнение, Константин Петрович!

Деталью, зацепкой, логической связкой было то, что машина сбила Ольгу в правом ряду проспекта Вернадского по ходу из центра – водитель, по словам гаишника, как раз собирался поворачивать направо к университету. Причем, попытавшись ее объехать, он ударил ее левым крылом, то есть бежала она слева, с противоположной стороны. И значит, не к дому, а от дома!

– Что ты хочешь этим сказать? – нахмурился Комаров, но в глазах у него я увидел искру понимания.

– Хочу сказать, – ответил я, вспоминая о солидности и садясь обратно на стул, – что если Стас прав и Ольга действительно спряталась за дверь на втором этаже, она, конечно, слышала, как Овсов протопал мимо нее наверх. И должна была предположить, что этот человек шел за ней. А уж после того, как она услышала выстрел, поднялась через какое-то время и увидела труп Шу-шу, я бы точно на ее месте подумал, что убить хотели вовсе не Шу-шу, а ее, Ольгу! Тем более, что она, если помните, этого в принципе ждала и опасалась...

Я перевел дух.

– А тут еще сумка! Сумка-то пропала: И Ольга, наверное, уже обнаружила, что они с Шу-шу ими поменялись. В сумке паспорт, ключи. Если об этом подумал Алик, почему ей того же не сообразить?.. Лично я бы бросился спасать книги. Мы не знаем, сколько времени она проторчала на втором этаже, пока решилась подняться. И сколько добиралась до дома. Но, судя по тому, что машиной ее сбило в восемь с минутами, она попала туда, когда Овсов с Лангуевой уже успели смыться. Ну а дальше, кажется, все ясно: раскардаш в комнате и пропавшие книги только подтвердили ей, что убить хотели именно ее, а Шу-шу пострадала по ошибке. Но это вовсе не значило, что, когда ошибка выяснится, ее опять не попытаются убить. Кто? Этого она толком не знала. Понятно, почему она выскочила из дома как ошпаренная...

– Но куда? – удивленно спросил Северин. Я пожал плечами.

– Думаю, туда же, куда ее понесло из больницы – к Шу-шу, от квартиры которой у нее были теперь ключи. Она, наверное, рассуждала так: если те думают, что убита Троепольская, не надо их разуверять. Насколько я понял характер этого персонажа, с нее вполне могло статься решить самой во всем разобраться, прежде чем обратиться к нам. А для этой цели роль Шу-шу подходила ей идеально. Безумие, конечно, но... – Я еще раз пожал плечами. – Мы уже видели, что она способна на любые авантюры.

– Стоп! – с сосредоточенным видом сказал вдруг до сих пор молчавший Балакин. – Все понимаю, кроме одного: как она попала в свою квартиру, если ключи остались в сумке?

Я замер как громом пораженный. Что ж получается, вся моя шикарная версия летит к чертям?

– Разрешите, Константин Петрович? – в полной тишине спросил Северин, протягивая руку к телефону. Он набрал номер и, дождавшись, когда подойдут, сказал солидно: – Здравствуйте, Нина Ефимовна, узнали? Один вопрос... Нет, можно прямо по телефону. У Троепольской были запасные ключи от квартиры и комнаты? Ага! И где же она их держала? – Он покивал, слушая, что отвечает Лангуева, которую в отличие от Овсова не задержали, а оставили дома под подпиской. – Все, спасибо.

Стас положил трубку на место и сообщил:

– В соседнем доме есть у нее знакомая семья стариков, она им носит иногда продукты. Там запасные ключи. – И, ткнув меня весело кулаком в бок, добавил негромко: – Вот так-то, парниша!

Комаров глядел на меня, задумчиво поджав губы.

– Так ты считаешь... – начал он.

И тут я совершил не совсем тактичный поступок: перебил начальника. Но не мог же я, в самом деле, допустить, чтобы с меня облетели все мои лавры! И сказал:

– Да, Константин Петрович, не исключено. Если Троепольскую действительно увезли куда-то насильно, то очень может быть, что в качестве Шу-шу.

На моем столе лежала записка:

“Мальчики! Я срочно уехал в командировку в Сухуми. Будьте паиньками, привезу вам черешни. Цветочек поливайте! Обнимаю.

Ком.”

– Везет некоторым, – не скрывая зависти, проворчал Северин.

Балакин молча выкладывал из портфеля один за другим три пухлых тома уголовного дела Данилевского и компании. Набычившись, с откровенной неприязнью Стас смотрел, как растет эта кучка. Я рассмеялся, потому что вдруг вспомнил, как однажды на юрфаке перед экзаменом по литературе мы с ним пришли в библиотеку и он вот так же с неодобрительным изумлением остановился перед полками с собраниями сочинений классиков: “Это что, все надо прочитать?”

– Чего ты смеешься? – кисло спросил он теперь. – Между прочим, тебе через час надо представить Комарову план, как ты собираешься изловить этого типа.

– План-то мы представим, – резонно заметил Балакин, открывая оглавление первого тома. – Беда в том, что нам же его потом и выполнять...

В конце концов на совещании у Комарова были определены три основных направления работы. Первое – Данилевский, предполагаемый убийца. Все единодушно согласились на том, что он наверняка должен был знать, у кого Шу-шу хочет украсть наркотики. Тем более, что задержать его, вооруженного и особо опасного преступника, оставалось нашей первоочередной задачей.

Второе – непосредственно сам “старик”. К. сожалению, выходить на него через связи Шу-шу мы не решились. И дело даже не в том, что это большая и кропотливая работа, на которую катастрофически не хватает времени. А в том, что вести ее пришлось бы вслепую, не зная толком, о ком мы расспрашиваем. И очень вероятно, что “старик” прознал бы, что мы им интересуемся раньше, чем мы выясним, кто он такой.

Поэтому Комаров решил, несмотря на выходной, завтра с утра запрячь в это дело ребят из аналитического отдела. Они должны были просмотреть все свои анналы и выбрать среди преступного мира и близких к нему людей наиболее подходящие под наши данные кандидатуры. Правда, сами эти данные были, прямо скажем, хиловаты. Овсов видел “старика” издалека и ничего, кроме седых волос, вальяжной походки, костюма “сафари” и белой “шестерки”, дать не мог. Еще мы знали только, что у него дома есть собака-сторож и что он любит появляться в обществе экстравагантных женщин (если это уже не фантазия Шу-шу). Не густо. Но аналитики должны были помочь нам как можно больше сузить круг подозреваемых.

Третье направление – сидящий у нас в изоляторе Крол, он же Кролик, и гипотетически привязанный к делу Гароев, Кобра. Комаров при нас вызвал Багдасаряна и попросил выделить людей, которые немедленно займутся ими. Попутно надо определить, кто из наркоманов подходит под описание Троепольской: невысокого росточка, болезненно худой, с неестественно тонкими ручками и ножками, чернявый, с остренькими чертами лица, похож на хорька.

Леван найти “хорька” пообещал быстро, насчет Крола в сомнении пожевал губами: дескать, вряд ли он станет о чем-нибудь сейчас говорить. А по поводу Кобры высказался смачно, хоть и не совсем понятно:

– Сам займусь. У меня с ним отношения...

И вот теперь мы сидим в нашем кабинете, листая разнокалиберные страницы истории жизни Виктора Данилевского по прозвищу Луна. Колокольня Высоко-Петровского монастыря перед нашим окном начинает теряться в сумерках. Значит, пора зажигать свет. Цикута распространяет по комнате свой кладбищенский запах. А мы читаем протоколы допросов, показания свидетелей, потерпевших, характеристики, справки, защитительные речи, обвинительные речи... И пытаемся в этом бумажном омуте, уже изрядно подернувшемся тиной прошедших лет, разглядеть невнятные черты человека, в психологию которого мы должны проникнуть. Ну, если не в психологию, то хотя бы в манеру поведения, в образ жизни, способ существования. Среду обитания.