— У вас просто нет другого выхода, как ответить на ее страсть, — игриво промолвила она.

— Я думал, вы посоветуете, как избежать этого.

— Извините, — прервала она его, слегка улыбнувшись, — должно быть, и вам ведомо, что страсть является своего рода душевной болезнью, которая поддается лечению только встречной страстью.

Эди некоторое время затаив дыхание слушал Любу, немало удивленный ее смелой откровенностью и прекрасным знанием логики поступков женщины, оказавшейся в плену чувств, а потом весело произнес:

— Этот метод наверняка эффективен, но в случае с Еленой к нему не следует прибегать. Ее отцу я обещал, что буду заботиться о его дочери в силу своих возможностей, и более ничего. Своему слову, даже данному шпиону, контрразведчик должен быть верен, иначе… — не договорил Эди, отпустив руки Любы и опустив глаза на часы.

— Что иначе? — переспросила Люба, поднимаясь с его коленей.

— Иначе контрразведчикам перестанут верить, и они вымрут как мамонты, — весело произнес Эди, вставая, чтобы идти.

— В таком случае я могу сходить на работу?

— Осчастливьте коллег своим появлением, но смотрите, чтобы кто-то из западногерманской резидентуры не сопроводил вас на Лубянку.

— Я постараюсь.

— И не забудьте, вам нужно будет вернуться сюда, — заметил Эди и, чмокнув ее в щечку, ушел.

Скоро в назначенном месте он встретился с Еленой, которая проявила свою радость тем, что чмокнула его в губы и взяла под руку. На смущение Эди, смеясь, предложила не обращать внимания на шалости соскучившейся по парню девушки и сильно прижала его локоть к своей груди.

Чтобы как-то остудить порыв ее нежности, он спросил:

— Елена, вы хотели что-то рассказать?

— Да, хотела, — ответила она и сразу посерьезнела. — В одном из тех парней, что напали на нас, я узнала своего бывшего одноклассника. Его мать преподавала у нас. Вот поэтому утром я пошла к ней и рассказала о ночном происшествии. В это время дома были Вадим, так зовут того парня, и его отец, который сразу начал допытываться у сына, что и как было. Вадим же стал отнекиваться, мол, не помню, так как ударился головой обо что-то. И на самом деле у него лицо — одна гематома. Но когда отец сильно рассердился и сказал, что выгонит его из дома, Вадим признался, что их с ребятами подговорил знакомый из соседнего дома. На требовательный вопрос матери, кто этот сосед, Вадим, показав на меня, пояснил. Он учится в том же институте, что и я. Его же подговорил один молодой человек, который пытается ухаживать за мной, решив проучить своего конкурента. Я, конечно, сначала растерялась, но потом, придя в себя, объяснила Вадиму, что он со своими приятелями напал на друга папы, и попросила назвать имя подговорившего их человека.

— И он назвал. Им является Даниил? — спросил Эди.

— Да, — удивленно сказала Елена. — Откуда вам это известно?

— Простой анализ, и более ничего.

— Я хотела ему позвонить, но потом передумала, решив сначала посоветоваться с вами.

— Правильное решение, тем более, он не признался бы.

— Может, на них милицию навести, ведь нельзя же такое прощать?

— А разве мы простили им? — пошутил Эди.

— Вы насчет?.. О, как вы были злы. И эти удары… я больше вас испугалась, чем их. Но потом успокоилась, когда обняли, — взволнованно сказала она и, вмиг умолкнув, вновь прижала к себе его локоть.

Весь остаток дня они провели вместе. Побывали в Мавзолее, совершили экскурсию в «Оружейную палату» и «Алмазный фонд» Кремля, пообедали в ресторане гостиницы «Москва», а потом посмотрели часть коллекции русской живописи 18–20 веков в реконструировавшейся Третьяковской галерее. В промежутках Елена увлеченно рассказывала о себе и родителях, своих планах на будущее, в которых отводилось много места мыслям об изучении иностранных языков и других стран, так как это является перспективным делом с учетом происходящих в СССР изменений. К своему удивлению и радости Эди услышал от нее, что она недовольна тем, как молодежь без оглядки стала перенимать западные образцы бытия, подчас предавая забвению достижения советского народа за годы мирного строительства. Выяснилось, что она читает газеты, смотрит телевизионные передачи, освещающие новости и происходящие в государстве события. При этом не забывала задавать Эди вопросы о том, чем и как он живет. В таких случаях Эди увлекал ее внимание рассказами о детстве, юности, науке и спорте. Увлеченно слушая, Елена иногда переспрашивала о тех или иных деталях, что порой заставляло его внутренне напрягаться. Ее серьезно занимало то, что касалось восточной философии и каратэ. В итоге попросила помочь ей усвоить приемы нападения и защиты. Он согласился начать такую работу в Минске, что вызвало у нее восторг.

Чем больше Эди общался с нею, тем больше убеждался, что Елена хорошая и умная девушка, которую можно привлечь к сотрудничеству с контрразведкой. Обладая рядом необходимых качеств и при соответствующей подготовке, она вполне могла поработать в паре с «Иудой».

К семи вечера они пришли в холл «Метрополя», но Моисеенко там еще не было. Когда Эди и Елена, решив подождать на улице, направились к выходу, его окликнул какой-то молодой человек в строгом черном костюме:

— Вы Эди?

— Да-а, — вопросительно ответил он, остановившись.

— Мне поручено встретить вас и проводить к столу, — учтиво промолвил молодой человек, наградив Елену лучезарной улыбкой.

— Кем поручено? — сухо спросил Эди.

— Андреем Ефимовичем, — ответил тот, глянув в блокнот приема заказов. И тут же, согнав с лица улыбку, заметил: — Вам на веранду, я пойду впереди.

Спустя пару минут они были на месте, где их с распростертыми объятиями встретил Моисеенко.

— Дорогие друзья, прошу, присаживайтесь, — нарочито протянул он, показывая рукой на прекрасно сервированный стол. — А вы, Анатолий, уж постарайтесь, чтобы у моих гостей остались хорошие впечатления от сегодняшнего вечера.

— Все будет сделано по высшему разряду, — как-то по-военному отчеканил Анатолий и, предложив определиться с заказом, перешел к другому столу.

— Здесь хорошая кухня, и потому я своих друзей, как правило, приглашаю сюда. Так что выбирайте на свой вкус и не отказывайтесь от приглянувшегося вам блюда. Цены в данном случае не имеют никакого значения, ибо сегодня я угощаю, — высокопарно произнес Моисеенко, подвигая свое кресло поближе к столу.

— Спасибо, Андрей Ефимович, я так и поступлю. Вот воспользуется ли Елена вашим советом, мы сейчас увидим, — шутливо заметил Эди.

— Не волнуйтесь, я определюсь, — в тон ему сказала она, слегка покраснев.

— А из спиртного что закажем? — весело поинтересовался Моисеенко. — Может быть, даме шампанского, мужчинам — армянского коньяка? За качество отвечаю.

Скоро с заказом все определились, и озадаченный им Анатолий ушел на кухню, а Моисеенко, изобразив на лице добродушную улыбку, обратился к Эди:

— Дорогой мой, чего же вы скрывали, что знакомы со столь красивой девушкой?

— Вовсе нет, просто мы не касались сердечных тем, — в тон ему ответил Эди, взглянув при этом на Елену, которая встрепенулась при последних его словах.

— Не прячьте ее от нас. И вообще рекомендую чаще бывать с нею в обществе.

— Андрей Ефимович, это от нее зависит. Как мне представляется, она самостоятельный человек и на все имеет свой взгляд. Не так ли, Елена? — тепло произнес Эди.

— Вы правы, Эди, в последнее время мне приходится самой решать, как поступать в той или иной ситуации, — ответила она с грустью в голосе.

— Похвально, что подобное можно услышать от такой лапушки, — восторженно произнес Моисеенко и после короткой паузы спросил: — А не расскажете ли, чем занимаетесь — работаете или учитесь?

Елена, уже пришедшая в себя от первых восклицаний Моисеенко относительно себя, спокойно рассказала о своей учебе в институте и занятиях каратэ.

— О-о, вам в таком случае повезло, ведь Эди мастер в этом деле и может помочь.

— Мог бы, но он должен на днях уехать, — с легкой грустью заметила она, взглянув на Моисеенко.