— А вот раньше…

— Да что раньше, — перебил старика здоровенный верзила в тельняшке, выглядывающей из-под ворота рубахи. — Раньше, раньше… — От этих резких слов дед стал, словно меньше ростом.

— Знаем, как раньше. Сейчас все высвечено… Раньше… До чего довели.

— Не мы довели, — дед пришел в себя и стал наступать на верзилу, — нами так руководили.

— А почему? — бросил через плечо парень. — Сказать нечего, вот и молчи.

Парень так взглянул на старика, будто тот был главным виновником случившегося. Дед насупился, но его в обиду не дала стоявшая неподалеку старуха. Оттеснив деда, она встала впереди него.

— Ты чего напал на человека? Он тебе в отцы годится. Ишь грамотей нашелся.

Угластые руки старухи со скрюченными пальцами замелькали в воздухе.

Леонов только вертел головой. Он попытался было вставить слово, но его перебила своим громовым голосом толстуха:

— Да вы чего схватились? — она оттеснила животом верзилу. — Человек-то зачем явился? Ведь он же из милиции. Чай, забыли? — и она показала на майора.

— Из милиции? — удивленно спросила старуха, щуря свои близорукие глазки.

— Из милиции, — подтвердил Леонов скромно, едва улыбнувшись уголками рта.

Бабка, отодвинув крепыша, своим широким плечом загораживавшего Леонова, чуть не вплотную подступила к нему.

— Вы куды смотрите? — она сдернула упавший на глаза платок, дернула его концы. Быстро провела ладонью по губам. — Куды? — повторила она. — Почему допускаете такое?

— Почему? — подступил и дед.

— Почему, — завопила молодуха, — людей жгут, а вам хоть бы хны?

Леонова окружили. Все заговорили враз. Поднялся гвалт. Леонов поднял обе руки.

— Тише, граждане, тише!

Но голос майора потонул в шуме.

— Не успокаивай нас, — визжал дед, — тебе-то что! Твоя-то живет, поди, как царица. Вам и дела нет до простых людей! Где бандиты? Почему их не задержали? За такие зверства мы бы сейчас судили своим судом! Так, люди?!

— Судили!! — ревела толпа.

Леонов вновь поднял руки.

— Тише, граждане, я за этим и пришел, чтобы вы помогли мне это сделать! Скажите, кто из вас видел что-нибудь, что позволило бы пролить свет на происшедшее.

Ответом ему было молчание. Леонов посмотрел поочередно на старика, молодуху, парня… Дед задергал своими костлявыми, острыми плечами.

— Нет, не видел. Не видел… Да тут и мудрено увидеть. Народу во дворе столько разного шастает, поди разбери.

В свою очередь верзила энергично замотал головой. Леонов взглянул на парня.

— Я лично не видел. Вот те крест!

— Крест, крест! Вот так, граждане, частенько бывает. Как помочь — хата с краю. А во всем другом милиция виновата. Что мы, колдуны?

— А вы книги читаете? — перебила молодуха. — Или телевизор смотрите? Видели, как там милиция ловко орудует? Вот и берите пример.

— Передовой опыт, — гаркнул парень и заткнулся.

— Так-так… Ну, кто еще? А дело стоит. Понимаете? Стоит, пока мы ведем праздные разговоры. Я ведь не собака, чтобы унюхать, куда они пошли.

— Берите собаку, — сказал пожилой молчун.

— Нету пока. Вернее, есть, но взята на другое дело. Но собака не поможет. Вы посмотрите, сколько уже тут прошло народу. Короче, хотите и мне, и себе помочь?

— Рады бы, — дед развел руками, — а может, кто видел? — обернулся он к толпе.

— Не-е… не видели, — загудели голоса.

— Вот так, — подвел черту дед.

Люди стали расходиться. Надвинув фуражку на глаза, майор решительно зашагал к подъезду.

Дверь квартиры, где произошла трагедия, оказалась закрытой. Майор для убедительности несколько раз нажал звонок. Не успел он оторвать палец от кнопки, как приоткрылась соседняя дверь. Показалась голова в ореоле седых редких волос.

— А их никого нет, — сказала соседка, — мать с дочерью увезли в больницу. Бандиты проклятые покалечили, — пояснила она, шире открывая дверь и выходя на площадку.

— Не боитесь? — полушутя спросил Леонов, отыскивая рукой выключатель.

— Да он над головой, — показала старуха, догадавшись, что ищет неизвестный. — А чего мне бояться, — старуха набросила на голову лежавший на плечах платок, — брать у нас нечего. Мы народ не обманываем. Живем честно. Не то, что эти кооператоры. Взять хотя бы их, она махнула на дверь Васильевой.

Выслушав эту тираду, Леонов нажал на выключатель, вспыхнул яркий свет.

— А вы из милиции? — спросила старуха, различив форму.

— Из милиции, — подтвердил Леонов и оглядел искусно обитые двери. — Давно тут живете?

— Давно.

— Сегодня никуда не отлучались?

— Нет, сижу целый день дома.

— Ничего не слышали или случайно не видели? Кто приходил к ним? — Леонов кивнул на дверь потерпевшей.

— Не-е, — старуха покачала головой, — с внучонком сижу, за ним бы углядеть. А сын со снохой на работе. Я тут у них нянчусь. Нет, ничего не слышала.

— Жаль, — сказал майор и пошел к следующей двери.

— Они в отпуске уж какой день, — сказала старуха, но Леонов успел нажать звонок. За дверью было тихо.

— Что делать, — Леонов развел руками, — жаль… Наверху кто есть?

— Есть. И внизу — дома.

Леонов попрощался.

Соседи ничего не видели и не слышали. Майор вышел на улицу, не надеясь увидеть своего добровольного помощника. Но хозяин машины оказался верным своему слову. Он терпеливо ждал, открыв дверцу и выставив наружу ноги.

— Майор! — крикнул он, и Леонову показалось, что голос его прозвучал как-то по-родственному тепло. Леонов заспешил к машине.

— Ну что? Никакого результата? — догадался водитель по постному выражению лица милиционера. Леонов молча кивнул.

Он быстро обошел машину и снова сел на переднее сиденье.

— В больницу?

Леонов снова кивнул.

До больницы добрались быстро. Большое, похожее на корабль, серое здание очутилось прямо перед ними, когда они вывернули из-за книжного магазина.

— Скоро добрались. Спасибо.

— Я тебя подожду, — бросил водитель вслед майору. — Ступай, облегчи женщине душу…

Дежурный врач, узнав о цели прихода Леонова, с сожалением сказал:

— Она без сознания. Ожоги первой степени, — и уткнулся в бумагу, которую писал, когда вошел майор.

— Глянуть-то все равно надо бы? — не очень решительно настаивал Леонов.

Врач, окончив писать, захлопнул толстый журнал и молча поднялся. Взял из шкафа халат, протянул Леонову.

Они шли, не разговаривая, по длинным коридорам. Врач — чуть впереди. Коридоры были сплошь заставлены койками, на которых сидели, лежали больные. Пахло лекарствами, мочой, потом.

— Да, тут у вас… — Леонов не договорил.

Врач, поняв его, ехидно бросил:

— Зато не загниваем.

Они подошли к двойным широким дверям с матовыми стеклами. За ними тянулось множество других. На одной из них было написано «Реанимация». Полутемная комната была уставлена какими-то замысловатыми приборами. В центре перед окном стояла кровать. На ней лежал человек. Слышалось тяжелое со свистом дыхание. Леонов, поняв, что это и есть пострадавшая, торопливо шагнул к ней, чуть не сбив капельницу.

— Не торопитесь, — предупредил врач и зажег свет.

Перед Леоновым лежала почти обнаженная женщина.

На ее тело было страшно смотреть — оно было покрыто какими-то черными треугольниками.

— Жгли, сволочи, утюгом, — пояснил врач. Но Леонову все уже было ясно. Он предполагал, что женщина в тяжелом состоянии, но, что оно будет таким, не представлял. Он что-то хотел спросить у врача, однако промолчал, увидев, как тот тревожно оглядывается по сторонам. Взгляд врача остановился на табурете, сиротливо стоявшем возле кровати. В этот момент дверь за их спинами скрипнула, и в комнату вошла молодая женщина в белом. Увидев врача, она сразу принялась оправдываться:

— Я выходила на минуточку. Только в соседнюю комнату…

Врач ничего не сказал, лишь осуждающе посмотрел. Потом обратился к майору: