Пащенко положил папку с написанными листками протокола и ручку на тумбочку, несколько раз согнул и выпрямил пальцы, так долго державшие ручку. Он понимал, что Маринин уже не мыслит для себя никакого будущего, что слово «завтра» в его положении — еще один шаг к концу…

— Видно, что вы раскаи…

— Я не раскаиваюсь, — поспешно оборвал Пащенко Маринин. — Я просто кончаю счеты с жизнью.

— Но у вас есть желание помочь следствию?

— Есть. — Ответ Маринина прозвучал четко и твердо.

— Тогда расскажите подробнее о своей жизни в пещере после дезертирства. С кем вы там встречались, какие у вас были планы, изменились ли они, с кем вы уходили из котловины? И почему вы с Кикнадзе скрыли в прошлом от следствия и суда свою связь с Рыбой, Гошей и Бичо?

— А зачем, чтоб пришили групповую? Это Сова растрепался без меры. А что касается всего остального, то, как я сказал, так и было. Ни о каких диверсантах ничего не знаю.

— Значит, старика в горах задушил Кикнадзе?

— Да, он.

— А вы знаете его настоящую фамилию?

— И знать не хочу, так же, как и он мою. Мы друг у друга фамилии не спрашивали. Я уже здесь узнал от Жоржа, что Павел местный.

— Расскажите еще раз, как вы приехали в Беслан, как пробирались в город, куда пошли сразу.

Маринин легко согласился повторить эти показания. Добравшись до города, они целый день прятались в лесу, а вечером Ягуар послал Василия в какой-то дом узнать, живет ли там Зинаида. Она была дома. Следуя наставлениям Ягуара, Маринин сказал женщине, что он освободился из лагеря, где сидел вместе с ним ее племянник. Он просил разыскать в городе кого-нибудь из его старых друзей и передать им одну просьбу. Зинаида поначалу обрадовалась, потом заплакала, накормила Василия и дала ему адрес Жоржа. Больше Маринин с этой женщиной никогда не виделся.

Ночью они с Ягуаром пробрались к дому Жоржа, вызвали его на улицу, и он завел их к себе. На следующий день они хотели встретиться с дружками Жоржа, но Ягуар раздумал. С Гошей и Рыбой они встретились только в понедельник. Тогда же обсудили план ограбления в пригороде. Гоша давно точил зубы на этого торгаша и специально ходил к нему в дом на разведку. Тасо — мелкий воришка, приятель Гоши, угнал для друга линейку с жеребцом, он жил по соседству с кучером. Все остальное потом было делом техники.

Гоша и Рыба с год назад вернулись в этот город, из которого уехали еще со времени войны: были у них какие-то мокрые дела, вот они и сматывались. Об этом рассказал Хорьку Жорж. Гоша действовал в паре с Рыбой, они подключали к себе мелкую шушеру, вроде Будзи и Тасо. Жоржа они хорошо знали, часто пили с ним, но ходили на дело отдельно от него. Гоша выполнял роль наводчика и главного исполнителя. Когда появился Ягуар, они обрадовались, что теперь «они заработают по-крупному». Ягуар потребовал от Гоши «богатых адресов», нарисовал перед ними такие перспективы, что они клюнули, а потом испугались, когда Пашка повязал всех кровью, но было уже поздно.

В пригород на дело пошел и Ягуар. Он первый пустил кровь хозяину, с того все и пошло. Остальным ничего не оставалось, как прирезать хозяйку и детей. Сам Хорек пырнул девочку, кто двоих мальчиков он не помнит.

На Маркуса Ягуар сам не пошел, но приказал, чтобы стариков кончили обязательно «с большой кровью». Временами Ягуар куда-то исчезал из дома старухи. Когда Василий спросил, куда он ходит, Ягуар ответил, что недалеко отсюда живет его знакомая, с которой он спит. Маринин ему не поверил. Два дня тому назад Ягуар ушел еще засветло, а вернулся рано-рано утром и устроил себе баню. Был он весь в пыли, а из-под ногтей долго выковыривал черную землю. Сказал, что помогал своей марухе в огороде. Так Маринин ему и поверил. Уточнять же у Жоржа, врет или не врет про маруху Ягуар, он не рискнул. Считал, что Ягуар готовится к чему-то и в свое время откроется своему ближайшему дружку. Так оно и вышло. Когда Рыба привел в домик на окраине Зойку с Иваном и какого-то парня, Ягуар испугался и намекнул Василию, что пора, мол, сматываться.

После возвращения вчера ночью с левого берега в дом старухи Ягуар и Василий договорились, что они натравят на Зойку и ее фраеров Гошу, Рыбу и Жоржа, а сами уйдут вместе с саквояжем. Куда, Василий не знал, но раз Ягуар вел, значит, у него было безопасное место. Все у них получилось, как по писаному, но сначала они напоролись на машину с милицией, а потом… Кто-то погнался за ними… И тогда…

— Не могу понять, — недоуменно наморщил свой низенький лоб Хорек, — почему он в меня? Я и раненым не был, мог бежать, сколько надо.

— Ягуар знал, что ваш преследователь обязательно остановится около вас, и он выиграет время.

— Да это я так, — усмехнулся Василий. — Мне уже все равно. Единственное, о чем я прошу: сведите меня с Пашкой, хочу посмотреть ему в лицо, в глаза.

Безразличие оставило Хорька, он разволновался так, что на щеках у него появились слабые пятна румянца. Пащенко сделал вид, что пишет в блокноте, а сам незаметно наблюдал за Марининым. Тот уже молчал, но можно было догадаться, о чем он думал. Конечно, его продолжало возмущать вероломство Ягуара. «Удивительно, — думал Саша. — Человек сам с ног до головы в чужой крови. Человек много подличал, убивал, предавал, подводил людей к смерти и не осуждал себя. Но стоило другому поступить с ним так, как он много раз поступал сам, и в нем завопило чувство справедливости. Поистине пути человеческих страстей и мыслей неисповедимы».

Пащенко прочитал Маринину его показания, попросил подписать их. Тот бодро, даже с лихим задором поставил свою подпись и сразу утратил к следователю всякий интерес: закрыл глаза, сложил на груди руки и стал похожим на благообразного старичка, добровольно отходящего в мир иной.

Пока Пащенко допрашивал Маринина, из больницы в тюрьму увезли Гошу. Сотрясение мозга у него носило легкую форму, и его можно было держать в тюремном лазарете. Алешин и Задворнов провели предварительные допросы Зойки и Ивана. На них с ножами напали Жорж и Рыба, и не имей Иван финки да не догадайся еще пустить в ход бутылки из-под водки и пива, им пришлось бы еще хуже. Более тяжелое ранение оказалось у Зойки. Рыба всадил ей нож в живот и повредил кишечник. Иван схватился с Жоржем, и тот ранил своего бывшего собутыльника в легкое. А вообще, если бы не Азамат, то Зойку и Ивана прикончили бы. Азамат сразу вырвался в другую комнату и начал там орудовать скамейкой, как дубиной. Рана у Азамата была не глубокая, но он потерял много крови, и это сильно осложнило его положение. Исповедь Маринина, которого он спас, во многом помогла чекистам при допросах других бандитов, в их изобличении.

Маринин не верил, что Ягуар отлучался из домика на окраине к женщине, и предполагал другое: бывший дружок его готовил где-то для себя тайное убежище. Это предположение Хорька, подкрепленное им довольно убедительными деталями, чекисты приняли как одну из рабочих гипотез.

Сан Саныч вызвал Пащенко к себе, внимательно прочитал показания Маринина.

— Значит, Маринин ничего не может сказать о том, был Ягуар связан с диверсантами или нет?

— Абсолютно ничего.

— Способный этот Ягуар человек, скажу тебе, Саша, в смысле конспирации, очень выдержанный. Надо же— семь лет хлебали из одного котелка лагерную похлебку, а Маринин не знает даже настоящую фамилию Ягуара, его довоенное прошлое. Ну а ты сам-то как думаешь насчет Резо и диверсантов?

— Маринин не подтверждает наши предположения, а ему уже терять нечего. Может, Ягуар скрыл от своих сообщников свою связь с диверсантами. Подозрительно долго он отсутствовал, когда оставил под кустом Маринина и Долгова, а сам пошел к горе. И еще эти клички, — пожал плечами Пащенко. — Маринин говорит, что он сразу дал им клички, будто они были уже готовы… придуманы. Клички — это уже от агентурных приемов конспирации.

— Так, так, — продолжай, — кивнул Сан Саныч.

Пащенко хотелось услышать от подполковника что-нибудь более определенное, чем это «так, так», но Сан Саныч пока предпочитал свое мнение держать при себе.