— Сегодня у нас праздник? — с легкой иронией спросил Заурбек.

Залина оторвалась от керосинки, на которой что-то разогревала, быстро повернулась. Секунду-две назад это была женщина, обремененная хозяйскими заботами, а сейчас перед Заурбекам стояла красавица, рядом с которой керосинка казалась предметом, не имеющим к ней никакого отношения, как и все в этой комнате.

Залина, будто догадавшись о внезапной метаморфозе, происшедшей в ней, слегка подбоченилась. В огромных черных глазах ее вспыхнули озорные огоньки.

Заурбек шутливо прикрыл глаза ладонью.

— Ослепнуть можно от красоты твоей матери, Тамик. Она у нас, как жемчужина в бедной оправе. Представляю тебя во дворце…

— Нужен мне твой дворец, — махнула рукой Залина и снова отвернулась к керосинке. — Что я там буду делать без вас?

— Мы будем с тобой.

— Ты?! — несколько иронически изумилась Залина и глянула на мужа через плечо. — Не видать мне с тобой дворцов во веки веков.

— Почему ты так говоришь? — пожал плечами Заурбек. — Вот возьму отпуск и повезу вас в Ленинград или Москву, а уж там этих дворцов сколько хочешь.

— Прожектер ты, Заурбек, мечтатель. — Залина чуть слышно рассмеялась, потом подошла к Заурбеку, легким движением руки взлохматила волосы на его голове. — Ты бы хоть домой почаще раньше приходил, а без дворцов мы как-нибудь обойдемся, — приникла она к мужу.

Заурбек замер, чтобы как можно дольше продлить этот порыв нежности жены. Как истинная горянка, Залина была очень сдержанной в проявлении чувств к мужу, но иногда неожиданно и для нее они прорывались, как сейчас, наружу, и сразу становилось очевидным: Залина любит мужа, и ее сдержанность к нему — лишь дань обычаю и характеру.

— Сегодня у нас праздник, сынок, правда? — погладила Тамика по головке мать. — Папа вовремя дома и в хорошем настроении, а то последнее время он часто бывает букой. Наверное, из-за работы. Ну, ешьте, ешьте, — встрепенулась Залина. — Я сейчас положу вам мяса. Мама приезжала сегодня, привезла немного сыра, муки, масла, а я еще и мяса купила.

— Жаль, что она не дождалась меня. Я бы хотел с ней увидеться. Кстати, — встрепенулся Заурбек. — Сегодня я встретил Азамата. Он дежурил внизу. Поступал в военное училище, срезался на экзамене, и его оставили дослуживать у нас. Говорит, все равно поступлю. Крепко засела в нем мечта юности бороться со всякой нечистью. Обещал зайти.

— Мама не стала ждать тебя, потому что мы не знали, что ты придешь так рано. А Азамат своего добьется, он парень настойчивый. Но хватит разговоров, а то все остынет. Начинай, Заурбек.

Заурбек разрезал верхний пирог своим ножом на доли, положил всем по кусочку, себе и Залине налил в два стакана домашнего осетинского пива.

Ели молча, с удовольствием. И вдруг все замерли от неожиданно прогремевших слов Пащенко.

— Конечно, — рокотал тот своим басом, стоя на пороге комнаты, — когда у вас обыкновенный ужин, вы зовете меня, а когда такой богатый осетинский стол, можно обойтись и без меня?

— Фу ты черт! — облегченно проворчал Заурбек. — Так людей заиками можешь оставить. Проходи, — встал он, — садись.

— Думаешь, не пройду и не сяду? Не забывай, дорогой Заурбек, кто познакомил тебя с Залиной, кто сказал тебе первый, что в доме старика Касполата живет жар-птица.

— Тогда эта птица была всего лишь гадким утенком.

— Ага, поэтому ты и обратил на него такое усиленное внимание.

— Заходи, Саша, не стой на пороге.

— Нет, не сделаю ни шага, пока ты не признаешь моей заслуги в том, что у тебя такая великолепная жена.

— Признаю, признаю, — поспешил согласиться Заурбек, увидав, как смутилась Залина.

— То-то же, — удовлетворенно ответил Пащенко. — Пойду немного освежусь под краном, только вы не очень-то налегайте на пироги. Доля гостя — святое дело в доме горца.

Пащенко подмигнул Залине и вышел. Тамик заторопился из-за стола, подхватив полотенце, висевшее на гвоздике возле двери, и выбежал во двор. Для него появление в доме Пащенко всегда было праздником.

Скоро мальчик вернулся и сел на свое место за столом.

— Дядя Саша разбрызгался там на весь двор, — сообщил он. — Вода от него так и летит, так и летит, как от кита.

— Значит, у него хорошее настроение, сынок.

Залина поставила разогревать на керосинку мясо.

Саша любил горячую пищу.

— Как бы твой кит не утонул во дворе, — пошутил Заурбек, и в этот момент Саша вырос на пороге. Он шагнул в комнатку, и в ней сразу стало совсем тесно.

Заурбек отметил про себя, что за последние годы Александр еще больше раздался в плечах и действительно стал похож, как говорил Тамик, на великана.

Мальчик с готовностью вскочил, уступая гостю место. Пащенко сел, а Тамика посадил себе на колени, одновременно поставив на стол коробку с тортом.

Залина положила в тарелку гостю несколько кусков пирога, мяса, налила в стакан пива.

Саша принялся за еду и не сказал больше ни слова, пока не насытился.

Залина всполошилась, когда Тамик посадил на брюки Пащенко большое жирное пятно. Он был в форме.

— Ничего, — успокаивал хозяйку гость. — Все равно форму пора чистить. В ближайшую получку покупаю новый цивильный костюм.

— А старый, крупный долгожитель? — засмеялся Заурбек. — Сколько получек пережил и все в запасе?

— По-моему, у тебя такой же, — улыбнулся Пащенко. — На этот раз можете не сомневаться — покупаю новый костюм.

— Нет уж, — вступила в разговор Залина, — дай лучше деньги мне, а покупать будем вместе, тогда ты никуда не денешься.

Пащенко все еще оставался в холостяках. Залина не раз уже предлагала ему познакомить с какой-нибудь ее подругой по работе, она работала врачом-терапевтом в поликлинике, но Пащенко отказывался, ссылаясь на свою занятость по работе. Жил он в общежитии, где занимал отдельную комнату, ежемесячно помогал деньгами своей матери и сестре.

Гость осторожно ссадил с колен Тамика, встал.

— Большое спасибо за вкусный ужин. А по закону Архимеда после вкусного обеда надо перекурить. Во дворе, конечно.

— Смотри, не зацепи макушкой потолок, — бросил свою традиционную реплику Заурбек. — А то Залине надоело уже подбеливать его после твоих визитов.

Пащенко в самом деле приходилось ходить по комнате, пригибаясь, иначе ему казалось, что упрется головой в потолок.

Сели во дворе под старым раскидистым ореховым деревом. Здесь был врыт в землю маленький круглый столик на одной ножке по центру и стояли две короткие скамейки.

Закурили. Оба предпочитали папиросы одной марки.

— Был в отделе?

Пащенко кивнул и повел взглядом по двору. Нравилось ему бывать у Пикаевых. И не только потому, что с Заурбеком его роднила многолетняя дружба. Тут он чувствовал себя своим, ему не нужно было делать никаких усилий над собой, волевых, душевных, чтобы ощущать себя, как дома.

Иногда, уходя, он удивлялся: а почему он, собственно, уходит, если здесь ему лучше, чем в любом другом доме?

— Знаю, был у Сан Саныча, — заговорил Пащенко. — Старик мне доложил, — усмехнулся он.

Сан Санычу было чуть больше сорока, но молодежь все равно, любя, называла его стариком.

— Он выйдет на нашу публику, — продолжил Пащенко, имея в виду Ягуара. — Никуда не денется, если пожалует сюда. И нам надо искать свой шанс. План ты, говорит Сан Саныч, составил неплохой.

— Без угро не обойдемся, Саша. Они нам помогут. С этим Кикнадзе промашки давать нельзя. Как он все устроил с дезертирством, пещерой и чуть не ушел? А в лагере как жил? Очень волевой и хитрый человек, а точнее, волк. А побег? Помнишь, как боялся, его Долгов? Все просил следователя не устраивать очной ставки с Ягуаром. И кличку тот взял себе подходящую.

— Удивительно, — заметил Пащенко. — Я всего дважды присутствовал при допросе, но этого мне вполне хватило, чтобы до дна разглядеть его нутро, хотя оно под завязку залито гнилью. Лицо Заурбека выразило отвращение, и получилось это у него так наглядно, что непроизвольно поморщился и Пащенко.