Вилла и город оказались удобными со всех точек зрения: в любой сезон в Санта-Маргерита собиралось много отдыхающих и туристов, как итальянцев, так и иностранцев, среди которых можно было легко «раствориться», не привлекая к себе внимания со стороны местного населения. Повезло и с выбором виллы: ее хозяин, передав ключи Игорю, уехал с семьей на юг Италии к своим родственникам. Удачной оказалась и внутренняя планировка дома: расположение входных дверей позволяло незаметно войти и выйти из него, а также поместить агента и разведчика в отдельную изолированную комнату, где они, не привлекая внимания, могли работать неограниченное время не только днем, но и ночью, — в ней не было окон, и потому неопасно было включать свет.
Чтобы получить от Мэра максимум научно-технической информации в письменном виде, было принято решение о том, что участники встречи не будут выходить из помещения до тех пор, пока не закончится их работа. В этих целях на виллу было завезено необходимое количество продуктов и питьевой воды, организована круглосуточная охрана виллы, а в случае непредвиденных осложнений или угрозы провала стояли наготове две машины для срочной конспиративной эвакуации агента и разведчика и доставки их в советское консульство в Генуе.
По прибытии в Рим Владимир Барковский вместе с резидентом Мартыном обсудил еще раз намеченный в Центре план встречи с агентом и обратил особое внимание на более четкую организацию наблюдения за виллой и за подходами к ней.
В день приезда Мэра в Санта-Маргерита на Лигурийском побережье была холодная декабрьская погода. Встреча, проходившая в неотапливаемом помещении, являла собой необычное зрелище: холодная пища на столе, термос с горячим кофе и две небольшие, закутанные в одеяла фигурки, сидевшие с ногами на кровати, чтобы только быть подальше от студеного каменного пола. Но такая необычность обстановки не помешала непринужденной атмосфере дружелюбия и деловитости, в которой начали работать агент-ученый и сотрудник разведки Владимир Барковский.
Большая часть подготовленных за два дня сведений Мэра касалась проблем конструирования, строительства и эксплуатации атомных реакторов смешанного типа. Но наибольший интерес для советских ученых, как выяснилось позже, представляли переданные им иллюстрации и расчеты каналов циркуляции теплоносителя, подробные данные о конструкции тепловыделяющих элементов, а также о различных нормативах и параметрах контроля испытаний и эксплуатационного режима реакторов.
На той же встрече Барковский внес полную ясность в информационные возможности Мэра и вместе с ним детально проанализировал обстановку, складывающуюся вокруг него в Харуэллском атомном центре, где, как выяснилось, агент занимал довольно прочное положение и пользовался довольно высоким авторитетом, не вызывая к себе каких-либо подозрений. Поскольку наиболее безопасной для Мэра формой передачи разведывательных сведений являлась пересылка материалов на непроявленной пленке, Барковский на той же вилле стал обучать его фотоделу.
После завершения операции по связи Центр уже знал, что встреча на Лигурийском побережье прошла удачно. В отчете за командировку, впоследствии подготовленном Барковским, отмечалось:
«…Мэр оказался очень интересным человеком: доброжелательным, подвижным и коммуникабельным. Обмен мнениями по затрагивавшимся научно-техническим вопросам показал его хорошие разведывательные возможности в добывании информации, в частности, по замедлению нейтронов, ядерной изометрии и другим аспектам атомной физики.
В процессе беседы было также установлено, что каких-либо подозрений к себе или тайных попыток применить к нему режимные ограничения он не замечал…»
Возвратившись из командировки, Барковский так и не узнал, кто же скрывается под кличкой Мэр (в центре он значился под псевдонимом Каспар). Спустя три года Мэр из-за предательства шифровальщика Гузенко попал в поле зрения канадских и английских спецслужб и по этой причине вынужден был спешно выехать из Лондона в одну из Скандинавских стран.
Клод прибыл в Нью-Йорк летом 1947 года. Не успел он познакомиться с городом и освоиться с обстановкой, как из Центра уже поступила на его имя шифротелеграмма, в которой говорилось:
Встречу с Лесли необходимо провести, как было условлено, 28 октября в 17 часов у аптеки на пересечении Метрополитен-авеню и Лефертс бульвара в районе Кью-Гарденс Квинс. Продолжительность ее не должна превышать пяти минут. Пароль для связи: «В каком отеле останавливался Джонни в Париже летом этого года?» Ответ: «Джонни останавливался в отеле «Рочестер».
Ориентировочный план вашей беседы: выяснение положения «Волонтеров» и обстановки в их окружении, что предпринимается ими для организации приемопередаточного пункта.
Сообщите Лесли, что ей разрешена встреча с Фрэнком, от которого она должна получить материалы по военной технике и переснять их у себя дома. Для этого передайте ей необходимую фотоаппаратуру. Связь с Персеем поддерживать только через Лесли. При встрече с ним необходимо выяснить следующие вопросы:
— изменилось ли его положение после возвращения из Тира;
— не нуждается ли он в материальной помощи.
Пусть она попытается убедить его в необходимости продолжения сотрудничества с нами. Для этого ему нужно обязательно отойти от общественной деятельности, о чем уже сообщалось Луису и Лесли во время их нахождения в Полинезии. Просим обратить внимание Луиса на подбор и изучение кандидатуры нового связника для «Волонтеров». Об исполнении доложить.
Арнольдов.
18 октября 1947 года.
Встреча Клода с Лесли в соответствии с указаниями Центра проходила в лесопарке на Кью-Гарденс Квинс. Они обсудили вопросы организации приемо-передаточного пункта, затем Лесли сообщила, что Луис получил согласие своего знакомого стать его компаньоном по организации совместного фотоателье и что Фрэнк передал ей много секретных сведений с описанием систем радионаведения управляемых снарядов. Клод переслал полученную от Лесли информацию в Центр, а через два дня пришел ответ с новым указанием:
Компаньоном создания ППП[281] должна стать Лесли, а не Луис…
Однако выполнить это пожелание Центра не представлялось возможным: знакомый Луиса категорически отказался взять женщину в компаньоны. В тот же день Клод уведомил об этом Москву и сообщил, что в обстановке нарастающей антисоветской истерии ему одному работать с легальных позиций становится все труднее и труднее, что из-за страха попасть «под колпак» ФБР американские граждане уже перестали посещать советское генконсульство в Нью-Йорке.
Действительно, к тому времени никого из оперативных работников, кроме Клода, в Нью-Йорке не осталось, и потому ФБР обрушило на него повышенное внимание. Учитывая это обстоятельство, из Вашингтона, куда Клод периодически выезжал в посольство на доклад резиденту Бобу, была направлена в Центр телеграмма следующего содержания:
…Просим иметь в виду, что оставшийся в Тире представитель секции Клод не имеет еще достаточного опыта закордонной работы и потому нуждается в оперативном руководстве. Работать же ему одному с такой многочисленной группой атлетов, каковой являются «Волонтеры», очень сложно.
Одновременно просим вашей санкции на погашение транспортных расходов Персея на его поездки из Заповедника в Тир и выдачу ему вознаграждения за предоставленную информацию по Энормозу.
По нашей просьбе Луис обусловил Персею встречу с Лесли в Тире.
11.03.1948 г.
Через некоторое время в Вашингтон пришел ответ из Центра:
С Вашими предложениями о поощрении Персея и его встрече с Лесли согласны. Луису необходимо ускорить организацию ППП.[283] Руководство секцией в Тире возлагается на Боба — по совместительству. Для оказания помощи Клоду в работе по линии XY просим откомандировать в Тир Нормана…[284]
