– Подвезти вас до дома? – спросил Томас у ангела, когда их жены направились к ним через улицу.

Ангел на секунду замешкался, но потом улыбнулся и кивнул.

– Проснулся? – наполовину утвердительно произнес Самди, не оборачиваясь.

– Очнулся, – слабо отозвался каноник Эспозито, приваливаясь к косяку кухонной двери.

Барон Суббота помешал карамель в медном тазу деревянной ложкой на длинной ручке и все же не соизволил повернуть голову. Каноник мучительно сощурил глаза на свет, потом подошел к нему сзади, положил подбородок на плечо. Крепкие руки обхватили поперек живота, небритая щека прижалась к шее. Самди преодолел искушение откинуть голову ему на плечо и привалиться к широкой, как могильная плита, груди Эспозито. Вместо этого он переступил с ноги на ногу и снова подвигал ложкой в тазу, хотя в этом не было никакой необходимости. Нагое тело, горячее, как печка, скользнуло по его спине вверх и вниз, ладонь нашла кожаный ремень подвязки.

Эспозито протянул руку из-за его спины и обмакнул палец в кипящую карамель, повел пальцем вдоль его хребта, поймал языком горячую каплю между лопаток. Смачно обсосал пальцы и снова запустил в таз руку. В его ладони карамель продолжала кипеть, и Самди поймал его руку ртом, втянул булькающее варево, прикусил подушечку большого пальца.

– Я говорил, что люблю тебя? – хрипло прошептал Эспозито.

Ложка замерла в руке Самди, челюсти сжались и из глаз посыпались искры. Он опустил ресницы, но огонь удержать не смог, зеленое пламя хлынуло потоком, скатилось в таз с карамелью, пошло через край и закружилось по полу.

– Не так я хотел услышать это, – медленно проговорил барон, – Не от пьяного, непроспавшегося, грязного, как могильный труп, и разящего ладаном за сотню миль.

– Но ты хотел? – каноник равнодушно пропустил мимо ушей все, что было не важно.

Самди хотел обернуться, но обнаружил себя крепко зафиксированным в руках человека, который совершенно не напрасно просил полежать у него на спине, когда он проделывал свое утреннее молитвенное правило, аккуратно укладывающееся в четверть тысячи отжиманий, как посчитал Самди, качаясь вверх и вниз на спине, украшенной шрамами, пока Эспозито читал молитвы. Как-то раз он попробовал поцеловать его у основания черепа, и в тот же момент диспозиция каким-то чудом переменилась, он сам оказался прижат спиной к доскам пола, а каноник Эспозито, не прекращая читать молитву, навис над ним и покачал головой. В тот раз он так и остался лежать внизу и каноник на каждом движении касался его грудью в нижней точке, только глаза закрыл. Но после этого Самди ложился на него спиной к спине и терпеливо изучал потолок. Или делал маникюр. Или чистил щеточкой регалии. Или дремал, если недоспал. Или плел путаные фигуры из шнурка между пальцев. Да, после этого Ринальдо падал на пол и лежал, раскинувшись, четверть часа, но и это время барон научился употреблять с пользой, потому что тот не сопротивлялся.

Пресекая дальнейшие ассоциации, пытаясь собраться с мыслями, Самди снова зачем-то помешал в тазу ложкой. Карамель кипела, лопались пузыри, из красноватой толщи густой вулканической лавы на поверхность всплыл глаз. Эспозито охнул, согнулся и зажал рот обеими руками. Только хлопнула дверь в ванную, где уже прижилась механическая зубная щетка и опасная бритва каноника. Через секунду его уже выворачивало наизнанку.

– Милый, ты не в положении? – подчеркнуто безразличным голосом бросил ему вслед барон.

– Какое положение в моем положении… – через некоторое время слабо отозвался из-за двери каноник.

Самди фыркнул, пальцами выловил глаз из карамели, облизал и положил на блюдце. Вздохнул и бросил ложку, прислушался. Здоровое похмелье человека, который сильно перебрал, что тут скажешь.

Через четверть часа каноник Эспозито вышел из ванной, все еще прикрывая глаза рукой. Он встал на колени и уткнулся лбом в поясницу Самди, снова обнял его за пояс.

– Ох Суббота, – вздохнул, опаляя горячим дыханием так, что волоски по хребту встали дыбом.

– Ох Ринальдо, – Самди покачал головой, – Встань. Сядь. Выпей кофе.

– А ты мне его сваришь? – не двигаясь с места спросил Эспозито.

– Видимо, придется, – Самди скрестил руки на животе, закрывая ладонями ладони каноника на своих бедренных косточках, – Что пили?

– Я думал, ты мне скажешь.

– Что тебе еще сказать?

– Как я здесь оказался.

– Преподобный, вы не помните, как вы здесь оказались?

– Неужели я бы врал..? – измученно выдохнул тот.

– Да запросто, после вчерашнего-то! – фыркнул барон.

– Заинтриговал, что и сказать, – каноник медленно распрямился, сделал пару шагов и упал в кресло, – Так ты поведаешь мне о том, что я тут делаю?

– Ну конечно, – вздохнул он, – Сейчас сварю кофе. Хочешь карамели?

Эспозито передернулся всем телом. Выглядело соблазнительно, Самди усмехнулся и покачал головой, процедил кофе в чашку, добавил две ложки карамели, плеснул черного рома. Сел на подлокотник рядом с Эспозито и вложил горячую чашку ему в ладонь. Тот обхватил его, прижимая к себе, откинулся в кресле и отхлебнул горячую жидкость.

– Господи, как хорошо… – каноник открыл глаза.

– А с глазами-то что? – спросил барон, за подбородок поворачивая его голову к свету.

– Понятия не имею, – поморщился Эспозито, – Закрой. А что у меня с глазами? Вертикальный зрачок?

– Ты себя в зеркало видел?

– Два зрачка..?

– Нет, но…

– Главное, что на месте, – ответил каноник, снова закрывая глаза, – А не на руках, к примеру.

Вместо ответа барон Суббота мстительно ухмыльнулся, черенком ложки выковырял глаз с одной своей ладони и беззвучно опустил в чашку каноника.

– Вчера ты дернул меня за связь, – спокойно произнес Самди, укладывая голову поудобнее на груди Эспозито.

Чашка замерла в его руке как раз у лица барона.

– И ты..? – напряженно спросил каноник.

– Что я?

– Не притворяйся! И ты меня еще терпишь?! И ты… О господи, Магнето…

Эспозито наклонился вперед и наощупь поставил чашку на столик. Не отрываясь от тела, ладонь скользнула вверх по колену, поднялась по шортам, не задерживаясь на ременной подвязке, и по боку добралась до лица. Каноник открыл глаза, и заставил взглянуть на себя.

– Как ты, Магнето?

– Получше тебя, как видишь, – неохотно ответил барон, – Пей кофе.

– Ты простишь меня?

– Не беспокойся, мы в расчете, я наверняка тебе что-то сломал.

– Тогда расскажи мне, что было, – каноник снова взял свою чашку и снова прижал голову барона к себе, запустил пальцы в светлые волосы.

– Ты дернул меня за связь, я пришел. И вот ты здесь. Как-то так вкратце.

– А подробно?

– Ты уверен, что хочешь это знать?

– Нет. Совсем не уверен. Но я перестану себя уважать, если не спрошу.

– Ты ждал меня с фальчионом, – вздохнул Самди, над его головой сдавленно охнул Эспозито, – Ты стоял напротив меня, а потом мне пришлось прыгать очень быстро, пока мне не удалось с тобой сладить.

– Ты меня сделал? – удивленно спросил каноник.

– Не то чтобы… – поморщился барон, – Ты взял клинок другой рукой и сказал – поцелуй меня.

Каноник Эспозито громко неприлично захохотал. Потом вдруг осекся, чашка в руке вздрогнула.

– Другой рукой? И ты поверил мне, подошел?

– Да как тебе сказать… – Самди замешкался, – Нет, конечно.

– Самди, я обеими руками владею клинком, только левой приемы делаю другие. Будь осторожен.

– Спасибо, что предупредил, – хмыкнул барон, – Но ты из левой руки перехватил его в правую.

– Господи, сколько же я выпил? Что было у меня в голове?!

– Задаваясь этим вопросом, – поведал Самди, притираясь к нему еще ближе, – Я тоже дернул тебя за связь.

– Теперь ясно, что так болит, – усмехнулся каноник.

– И поцеловал, как ты просил.

Эспозито издал где-то вверху непонятный звук, поспешно допил кофе. На дне чашки лежал глаз, и каноник сжал зубы, подавляя рвотный позыв.