Шаг. Еще один. И еще. Руки трясутся все сильнее, но я больше не вижу необходимости это скрывать. Здесь лишь я и Егор, а даже если есть камеры, позволяющие за нами наблюдать – плевать. Главного не скроешь, как ни старайся.

Проклятая лампа даже здесь мерцает и дребезжит. Хочется снять ботинок и запустить в нее, разбить к черту. Чтобы не раздражала. Понимаю, насколько глупо, но испуг силен. Он перерастает в тревогу, зудит настырным насекомым где-то в районе внутреннего уха.

– Егор.

Никакой реакции. А время, отведенное нам, утекает сквозь пальцы.

Сажусь на корточки, дрожащими пальцами убираю волосы с его лба, второй рукой приподнимаю подбородок. И тут же оказываюсь на спине, прижатой к полу, а Егор нависает сверху с сумасшедшим выражением лица. Голодный стрикс. Дикий. Не потому, что неучтенный, а…

– Это я…

Странно, но страха в голосе нет.

– Яна?

Наконец, его взгляд становится более-менее разумным. Впрочем, хапнуть он успел, и немало. Знакомая слабость в мышцах, легкое головокружение. И лицо Егора уже не такое землисто-бледное, каким было, когда я вошла.

– Приятно, что ты мне рад, – попыталась пошутить я, высвобождаясь. – Я, конечно, люблю нежнее, но такой прием тоже сойдет.

Егор даже не улыбнулся, помог мне подняться, отступил к зарешеченному окну.

– Как они… нашли тебя? – спросил он глухо. – Он же обещал, что тебя не найдут. Не тронут!

– Он? – переспросила я и тут же догадалась. – Виктор?

– Нельзя верить никому из совета!

– Меня сдала Альбина, видимо, ждет, что пойду как соучастница. Неважно. У нее ничего не получится, слышишь! Я вытащу тебя и Ольгу.

Егор покачал головой, криво усмехнулся.

– Сама-то веришь в это? Мы с Ольгой вне закона, таких, как я, совет терпит до поры. Пока не находится удобного случая нас убрать. – Он вздохнул, посмотрел на меня как-то грустно, щемяще. – Не лезь в это, пожалуйста. Теперь ты не одна из них, а значит, поблажек не будет.

– Сама решу, стоит ли лезть, – упрямо парировала я. – У нас всего десять минут, не хочу тратить их на пререкания. Тебе нужна помощь.

– Хочешь сказать, они позволят мне… нам…

– Да плевать мне, что они там позволят!

Иногда, чтобы не потерять надежду, достаточно одного прикосновения. Взгляда. Выдоха облегчения. И объятий, которые внезапно становятся так тесны, что дышать трудно.

– Ты выберешься, – прошептала я Егору в ключицу.

– Сказал бы мне кто в прошлом, что ты придешь меня выручать, я бы рассмеялся ему в лицо.

– А теперь?

– А теперь радостно, что именно ты пришла.

Наверное, ради таких слов стоило пережить весь этот ужас. Говорят, слова не важны, но порой именно они способны достать человека из бездны.

– Я вел себя, как придурок, – неожиданно признался Егор, слегка отстраняясь, проводя большим пальцем по моей щеке. – А ты пришла. Почему?

– Предпочитаю не отвечать на глупые вопросы.

– Вопрос о том, останешься ли ты со мной, если вдруг я все же выберусь отсюда, входит в категорию глупых?

– Если захочешь, останусь, – кивнула я.

– Захочу, – улыбнулся он.

– Варя умерла.

Выдох. Взгляд он отводит, а сам напряжен настолько, что вот-вот взорвется. Выплеснет в мир все, что так долго копил. И я почти готова к этому. Почти – потому, что у нас всего десять минут, и мне хочется потратить их на близость, а не…

– Что ж, – бесцветно ответил Егор и замолчал.

Безжалостно тикали секунды. Дребезжала чертова лампа. И палец Егора прожигал дыру на моей правой щеке. Все же сложно всегда быть именно тем гонцом, который приносит лишь плохие вести. А еще сложнее оттого, что вести эти все еще ранят Егора.

– Нужно сообщить ее родителям, чтобы они…

Он замолчал.

– Я прослежу.

– Спасибо. Знаешь, мы всегда с ней были чужие. Я это понял давно, а осознал только тогда, когда ты на крыше стояла.

– Бывает…

Тишина сожрала еще пару отведенных нам минут. А потом Егор странно посмотрел на меня и сказал:

– Я подслушал телефонный разговор Джека Уилмора с кем-то из американского руководства. Он считает, что Светлану для эксперимента выбрали не случайно. Он говорил о тебе и Викторе, а смерть Светланы связывал с местью тебе лично. Как и смерть Бородиной – местью Виктору за то, что они…

– Были любовниками, – кивнула я. – Как и мы со Светой.

– Похоже, Альбина хотела таким образом убрать тебя.

Получается, Света погибла из-за меня.

Погибла. Из-за. Меня.

Если бы не я, Альбина не выбрала бы Свету для тренировок переселений. И та бы жила. Светила. Танцевала бы, скользя изящными ступнями по гладкому полу. Улыбалась, и от улыбки ее расцветали бы сердца.

– Если бы Виктор не относился ко мне, как к дочери…

– Пострадала бы другая, – продолжил Егор. – Альбина ни перед чем не остановилась бы, чтобы спасти сына. Варя рассказала мне перед тем, как… Альбина была одержима идеей вылечить Гошу, месть оказалась лишь приятным бонусом. Алису, например, выбрали из-за силы дара, а вовсе не из-за ее контактов с Виктором.

– Зато меня – исключительно благодаря им, – мрачно заключила я.

– Может, оно и к лучшему, что тебя выбрали? – спросил Егор и отвернулся.

– Что?

Он пожал плечами.

– Иначе тебя бы здесь не было. Ты бы не знала печали, работала бы в салоне, пользовала людей, спала спокойно в теплой кровати, прижимаясь к удобному боку мужа. Ей богу, как подумаю об этом, убить его хочется!

– Руслан-то тут при чем? – опешила я.

– Ни при чем. Ты при чем. Между прочим, он до сих постоянно о тебе говорит. Вернее, о той тебе… раньше…

– Ясно.

– Нифига тебе не ясно!

– Конечно, – кивнула я. – Мне ничего не стоит вернуться к нему, знаешь…

– Отличный способ успокоить мужчину за решеткой, – огрызнулся Егор.

– То, что ты за решеткой, мне спокойствия тоже не добавляет. Понервничаем вместе.

– Стерва!

– Ханжа!

– Иди ко мне…

Егор обнял меня, а через секунду щелкнул замок, и дверь распахнулась.

– На выход, – бесстрастно велел охранник, и я, еще раз крепко прижавшись к Егору, разомкнула объятия.

– Я еще приду, если они позволят.

– Если не пришла, значит, не позволили, – улыбнулся он, и у меня в груди стало тепло. – Понял.

В коридоре меня дожидался Виктор. Как только я вышла, тут же обнял за плечи, отгородив от мрачного охранника, и нарочито беззаботно предложил:

– Выпьем кофе?

Похоже, меня тут действительно пока ни в чем не подозревают, иначе заперли бы в соседней камере.

От кофе я отказываться не стала. Егор слегка погасил зашкаливший фон, но тревога никуда не делась – маячила на границе сознания противно мигающим маячком. Я все еще не была ни в чем уверена, и это бесило.

В кабинете Виктора по-прежнему оставалось уютно. Окно на всю стену, из которого открывался замечательный вид на мост у изгиба реки. Слева от рабочей зоны – репродукции какого-то малоизвестного, но жутко талантливого художника, творящего в стиле минимализма. Полукруглый стол белого цвета и в противовес ему – массивное черное кресло, единственная подавляющая деталь в комнате. Ковер с коротким ворсом на полу, два удобных стула для посетителей.

Виктор распорядился насчет кофе, прикрыл за нами дверь и опустился в кресло. Ослабил галстук и закрыл глаза. Видно было, что он устал. Там, в офисе под прицельными взглядами сослуживцев Виктору приходилось сохранять лицо, со мной это было необязательно.

– Я ошибся, – сказал он, спустя пару минут тишины. Я дала ему время собраться с мыслями, к тому же свои тоже нужно было как-то структурировать, потому подошла к окну и старалась успокоиться, рассматривая привычный пейзаж. Хотя сейчас он больше не казался знакомым и родным. – Думал, Аля побоится идти ва-банк и сдавать тебя совету.

– Твоя жена годами планировала и совершала хладнокровные убийства. Глупо было думать, что она побоится очной ставки со мной.

– Это значительно усугубило ее положение. Ты и Игорь – живые напоминания, что совет не справился со своей работой.