Так тебе и надо, Яна. Нечего доверять всяким подозрительным типам. Дикие – они и в Африке дикие, тут чуда ждать не приходится.

Ольга прошлась по краю сцены, призывно виляя бедрами и заводя толпу. Завела – мужики уже буквально из штанов выпрыгивали. Неистовствовала толпа, аплодисменты переросли в невнятный гул. У меня буквально закружилась голова от бурлящих вокруг чужих эмоций. Или это от злости?

Похоть сладка…

Наконец, Ольга поравнялась с нашим столиком, изящно опустилась на колени и прогнулась, открывая нам вид на ее бесспорно аппетитные прелести. Я невозмутимо поднялась, смяла самую мелкую купюру из тех, что были у меня в сумочке, и сунула ей за резинку стрингов. А затем смачно, что было сил, шлепнула по ее упругой злодейской заднице.

Ольга взвизгнула, охранник у входа дернулся, и я жестом извинилась перед ним: мол, знаю, у вас тут не принято прикасаться, но не сдержалась, уж очень красиво танцует малышка. Адекватным клиентам прощают мелкие шалости.

Поймала недоумевающий взгляд Егора, швырнула еще одну купюру на стол.

– Твоей шалаве на чай, – сказала спокойно и быстро направилась к выходу.

Вечер явно не удался.

Весенняя прохлада отрезвила, но руки все еще тряслись, упорно не желая разблокировать телефон. Я судорожно вспоминала номера такси, которые знала, но память растеклась, расплавившись жаром заведенного Ольгой зала.

Получается, Егор знал о том случае в клубе. Знал и молчал, а сейчас привел меня сюда намеренно. Наверное, чтобы Ольга окончательно доела… Сам побрезговал?

Трясло все сильнее. Эмоции накатывали волнами, перед глазами плыло, и явно не от недопитого коктейля. Обнаженную спину бессовестно овевал апрельский влажный ветер. Опрометчиво я выбежала на улицу… Впрочем, номерок из гардероба все равно у Егора, а его я видеть сейчас явно не хочу.

Мимо проковылял весьма нетрезвого вида расхлябанный мужик. Остановился, повернул ко мне лицо, на котором расплылась похотливая улыбка, но я ответила таким злым взглядом, что он тут же развернулся и пошел прочь.

Вот же вляпалась, а.

Раньше в подобном случае я немедленно позвонила бы Виктору, а теперь… Теперь и звонить-то некому, разве что Лесе, но ее я мягко отшила, а объяснять, почему не сложился вечер с Егором, совершенно не хотелось.

Ничего, справлюсь сама.

Всплывший в памяти номер такси набрать удалось со второго раза – руки тряслись то ли от холода, то ли от злости. Короткие гудки, как приговор. Не страшно, поймаю за углом.

– Если решила уйти по-английски, хотя бы верхнюю одежду захвати.

От насмешливо-спокойного голоса Егора даже затрясло. Я обернулась, выхватила свою куртку у него из рук и прошипела:

– Отвали!

– Да чего ты взъелась-то? Снова передоз? К Виктору пора?

– Да лучше уж к нему, чем к твоей этой… Оленьке! Что, привел меня покормить подружку?

– Чего? – опешил он. – Ты что несешь, Валевская?

– А разве Оленька тебе не поведала о нашем знакомстве? О том, как она чуть не слопала меня всю?

– Егор!

Оля стояла на ступенях, ведущих ко входу в клуб, и куталась в пушистый белый полушубок. Прическу растрепал ветер, голые коленки жались друг к другу, словно сиротливые котята, потерявшие мать.

– Егор, идем внутрь. Да оставь ты ее, бога ради!

– Слушай подругу, – согласилась я. – Советую вам отвязаться, обоим.

– Уйди, – тихо, но властно велел он Ольге, не сводя с меня злого взгляда. На удивление она послушалась, мгновенно скрывшись за массивной дубовой дверью. Ишь ты, дрессированная. – Что она сделала?

– Будто ты не в курсе. – Я сунула руки в рукава куртки, запахнула ее и обняла себя за плечи. Спину не сильно спасло, но стало значительно теплее.

– Я в курсе, что у нее теперь проблемы с вашим советом. И что в этом виновата ты.

– А о причинах поинтересоваться было слабо, да?

– А тебе разве нужны причины? Было бы за что, ты бы и меня сдала.

– Но тебя-то не за что. А вот ей, – я указала рукой в сторону клуба, – буду рада, если добавят проблем. Она напала на меня в людном месте, еле ноги унесла. Еще задвигала про то, какая я вкусная. Да она убить меня хотела!

– Та-а-ак…

Егор вдохнул. Затем выдохнул. Затем снова. Вообще-то это моя методика успокаивать нервы, и нечего тут плагиатом заниматься.

– Идем. – За локоть меня взяли основательно. И снова потащили ко входу в клуб.

– Фигушки! – Я вырвалась и сложила руки на груди. – Видеть не хочу эту стерву.

– Да ты и сама недалеко от стервы ушла, – возразил он, но как-то не зло, скорее, устало. – Послушай, ты замерзла, перенервничала. Не знаю, что у вас с Олей случилось, но я хочу понять. Обещаю проследить, чтобы тебя не съели.

– Паршивая гарантия, – возразила я.

– Согласен. Однако ты все еще хочешь выяснить, что с тобой произошло. Как и я хочу узнать, кто виновен в смерти Алисы.

– Виктор, – выдохнула я и отвернулась. Непросто признавать собственную неправоту. Еще сложнее – разочаровываться в людях. Как же чертовски противно все это. Тошно. И хочется плакать впервые за много лет.

– Это лишь версия, – тихо сказал Егор.

– Уже нет. Я сегодня узнала, что в тот вечер ездила к нему, а потом мне память потерли. К слову, не уверена, что не сама твою Алису… того. Если они умеют внушать все забыть, то могли внушить и ее съесть.

– Тогда и судили бы тебя. Вообще вся эта канитель с переселением выглядит каким-то абсурдом.

– В ней нет смысла, – согласилась я и чуть не прикусила язык – зубы уже стучали со скоростью бормашины. Нарядилась на свою голову.

– Идем, – мягко сказал Егор и обнял меня за плечи. Вообще я не люблю обниматься. А тут… Тепло стало. Уютно. Да и в конце концов, вечер и так окончательно испорчен, так что я теряю? А Оленька, похоже, сейчас получит не только от меня.

Ольга смотрела в упор немигающим взглядом.

Я больше не умела считывать эмоции, однако с уверенностью могла сказать, что она испытывала ко мне лишь одно: ненависть. Жгучую, как перец чили. Соусом из этой ненависти она поливала меня уже десять минут, сидя в углу, закинув ногу на ногу и делая вид, что совершенно спокойна.

Выходило лучше, чем у Егора.

– Чем ты, к чертям, думала?!

Он перестал мерить широкими шагами скудное пространство гримерки и остановился напротив Ольги в угрожающей позе: ноги расставлены, руки сжаты в кулаки. Того и гляди кинется. И полетят клочки по закоулочкам.

Ольга настроением дикого не прониклась, пожала плечами и невозмутимо ответила:

– Она сгорала, того и гляди полыхнет. Вот я и решила помочь.

– Помогла? – едко поинтересовался Егор. – Довольна?

– Сам сказал, она сейчас смирная…

– Ты должна была просто наблюдать. Просто. Наблюдать. Что тут непонятного?

– Наблюдать? – влезла я в разговор. – За мной?

– За Алисой, – ответила Ольга. – Егор считает, Виктор Алмазов хотел ее использовать, а затем убить. Но никто не ожидал от него такой… подарочек. – Она вытащила из сумочки маленький серебряный портсигар, щелкнула крышкой, достала длинную сигарету. Повернулась к Егору и яростно выдала: – Я тебе сразу говорила, с этим клубом что-то нечисто. Сынок Алмазова туда ходит, липнет ко всем. А тут еще и она.

Она ткнула в мою сторону наманикюренным пальцем.

– Я к тебе не липла! – возмутилась я. – Это ты ко мне полезла.

Ольга прикурила, выдохнула облачко сизого дыма в мою сторону и снисходительно покачала головой.

– На тебя больно было смотреть. Мартышка с гранатой.

– Так не смотрела бы!

– Прекратите, обе! – велел Егор, и Ольга отвернулась. Качнула стройной ногой в серебристом стрипе и снова затянулась. Виноватой не выглядела, даже не старалась. Считает себя в праве вот так нагло вытягивать энергию из людей? Или у нее ко мне что-то личное?