– Не ответишь? – не скрывая любопытства, спросила блондиночка, заглядывая мне через плечо.

– Сейчас пара начнется, – сухо ответила я, сбросила звонок и поставила телефон на беззвучный.

– А кто такой Виктор? Парень твой?

В этот момент в аудиторию вошел грузный преподаватель с толстой папкой в руках, чем и спас меня от дальнейших вопросов.

Дальнейшие четыре часа я помнила смутно. Лекции, на которых я старалась не уснуть и не думать о звонке Виктора. Широкие окна, что напоминали отчего-то окна тюремных камер. Затхлые кабинеты для практических занятий. Пара по финансам и праву, где я умудрилась заработать двойку спустя десять минут после начала занятия.

Коридоры, запруженные вечно спешащими студентами…

Я вышла из здания корпуса и присела на лавочку. В голове гудело, на кожу налипли отпечатки любопытных взглядов. Черт бы побрал этого Егора с дурацкой идеей прийти в университет!

На экране мобильного обозначилось пять пропущенных от Виктора. Плохо. Нельзя, чтобы он понял, что я его подозреваю, это может очень плохо кончиться. Нужно набраться смелости и набрать номер. Если сделаю это сейчас, есть шанс разрулить. Хотя бы на время.

– Вот уж не думал, что ты будешь так долго раздумывать, стоит ли мне звонить?

– Виктор!

Я задохнулась от подступившего к горлу воздуха, от неожиданности даже язык к небу прилип. Виктор сидел рядом со мной на лавочке, на лице отражалось неподдельное разочарование. Одет почти по-летнему: бежевая рубашка, светлые холщовые брюки. Значит, где-то неподалеку припаркован его глянцево-черный джип.

Вокруг все так же бурлила толпа. Гомонили студенты, сновали мимо на гиро-бордах и электро-самокатах. Вряд ли кто-то из них мне поможет, если он…

– Что, прониклась словами Довлатова? – горько усмехнулся Виктор и отвернулся. Выглядел очень усталым, вымотанным даже. Внутри зашевелилось сочувствие, свило гнездо где-то в районе легких. Дышать стало тяжелее. – Теперь тоже считаешь, что я убийца?

Вдох-выдох. Упокоиться. Не показывать страха. Вообще отключить эмоции. Ну же, Яна, раньше ты прекрасно умела.

– Как ты меня нашел?

– Это несложно, когда есть связи в определенных кругах, – спокойно ответил Виктор. – Возьми нам кофе, поговорим.

Киоск с кофе находился за углом, со скамеек у входа в университет его видно не было. Я могла спокойно скрыться. Вызвать такси, позвонить Егору или же выдернуть Лесю с пар – уверена, она не отказала бы.

Я взяла себе латте, а Виктору – эспрессо с холодным молоком без сахара. Возможно, на меня повлияла ночь, проведенная с Егором, но страх подавить удалось. Виктор явно не станет убивать меня среди толпы студентов. Даже если он и замешан в делах доноров, он не беспредельщик. Но смс Егору я все же отправила, пока ждала заказ. Пусть знает, кто виноват, если со мной что-нибудь случится. К тому же, текстовое сообщение – вполне себе улика.

В ответ пришло короткое: "Уходи оттуда сейчас же!". Я вздохнула и убрала телефон в сумочку.

Когда вернулась, студентов стало значительно меньше – началась пара. Виктор сидел все в той же позе: прямая спина, локти на коленях. Острый, как лезвие, взгляд.

– Я узнал кое-что об экспериментах со снами, – сказал он жестко. – Если ты все еще веришь моим словам.

– Мне очень сложно сейчас кому-либо верить, – призналась я глухо. Внутри все еще кололось обидное до слез разочарование. – Твой сын заявляет, что видел, как ты убил Бородину. Это так, Виктор?

Я тоже умею смотреть в упор. И так же в упор стрелять словами. Этот выстрел явно попал в яблочко – Виктор побледнел и даже отшатнулся. Впрочем, удивление очень просто сыграть.

– Между нами слишком много секретов, не находишь? – усмехнулась я. – Полуправда – не лучший способ выжить. А я хочу жить.

– Я расскажу, – произнес он глухо и залпом допил свой эспрессо. Стаканчик четким движением отправился в урну. – Но не здесь. Может, в нашу блинную? Заодно пообедаем.

Кафе "Второй блин" находилось в двух остановках от центра. В машину с Виктором садиться совершенно не хотелось. Что-то перевернулось во мне с той ночи, когда Егор нашел меня в теле Алисы. Что-то щелкнуло и сломалось навсегда. И привычный, близкий Виктор виделся мне теперь злейшим врагом.

А может, не в Алисе дело? Может, причина все же в секретах, которые он до сих пор от меня хранит?

– Обидно, что ты меня боишься, – сказал он как-то уж чересчур обреченно.

– Я хочу жить, – повторила я твердо.

– Тогда пройдемся. Здесь наверняка есть места, где сносно кормят.

Солнце пробивалось сквозь ажурные занавески и рисовало бликами по гладкой поверхности стола. Мой кофе давно остыл, но я и не собиралась его допивать – подобную гадость нужно еще умудриться приготовить. Со стороны кухни воняло горелым, немногочисленные столики облюбовали компании студентов, они прогуливали пары, пили пиво и изредка заполняли небольшое помещение неприлично громким гоготом.

Виктор без удовольствия доедал свой сэндвич, который, судя по всему, мало отличался по вкусу от моего кофе. Горячего тут не подавали. Салфетки кончились минут пятнадцать назад, но никто не торопился их обновить. Студенческие забегаловки явно не блистали сервисом.

Я прочла очередное смс от Егора и отписалась, что все в порядке.

Мне нужны были ответы. Здесь. Сейчас.

– Ты обещал рассказать о Бородиной, – не выдержала я гнетущего молчания, когда Виктор все-таки сдался и оставил недоеденный бутерброд на тарелке. Он одарил меня тяжелым взглядом, мимолетно посмотрел на часы. Торопится?

– Я тебе не врал, – ответил он сухо. – Юля действительно решила отказаться от сотрудничества со мной.

– Значит, врал Гоша?

Он вздохнул, отвернулся. Хотелось бы верить, что не занят сейчас тем, чтобы придумать правдоподобные оправдания хладнокровному убийству. Теперь не было возможности понять, какие эмоции он испытывает, что им движет. Но раньше-то могла. И точно уверена: в прошлом Виктор от меня не крылся. Возможно, умалчивал о чем-то, но скрыть такое точно бы не смог.

Что же произошло с нами?..

– Однажды я перестарался… – Он поморщился, будто вспоминать об этом было неприятно. – Наверное, из-за того, что перебрал. Альбина пилила, что я мало времени провожу с сыном, что он почти не видит отца, и я сдался. Мы поехали в клуб, немного выпили, и Жорж вдруг признался, что ему трудно собирать дневную норму. Он просил совета. Сын – у меня! Взыграли отцовские чувства, хотя сейчас понимаю: ему не к кому больше было пойти. С Альбиной он об этом не может, сама понимаешь.

Я кивнула. Понимаю. Альбина – человек, она понятия не имеет, каково это – ежедневно искать себе пропитание, выходить на улицу, как на охоту, выискивая эмоции поярче, повкуснее. Кто бы что ни говорил, проявление чувств не купишь за деньги, тут нужно уметь вызывать, вынуждать играть по твоим правилам. Нужно знать, за какие ниточки потянуть, чтобы человек обрадовался, разозлился, загрустил. И если ты человеку симпатичен, он охотно простит тебе опустошение после подобных встреч. Но если нет…

– Жорж никогда не умел нравиться людям, – подтвердил Виктор мои мысли. – Ему даже сочувствовать тяжело. Такие не должны рождаться стриксами.

– Я поняла, – оборвала я сентиментальный рассказ Виктора, – ты его пожалел. Дальше-то что?

– Он мой сын, Яна, – жестко ответил он. Мазнул по мне недобрым взглядом, словно я только что оскорбила святые отцовские чувства. – Несмотря ни на что. Даже на то, что в нем не течет моя кровь.

– Он сын Альбины, – твердо поправила я. – Пусть в нем и не течет ее кровь. Ты просто с ним миришься. Только не нужно мне тут про отцовский долг заливать, я прекрасно знаю, что ты на самом деле чувствуешь к Гоше, это было видно всегда. Разочарование, вот что. Стриксы такое считывают на раз-два.