Впрочем, память порой ранит не меньше.

– Полгода, – соврала я.

– Она не знакомила меня с подругами, – улыбнулась мама грустно. – После смерти отца Яночка сильно отдалилась от меня…

Потому что ты не хотела замечать, мама. Потому что оставила меня с ним наедине, ведь у тебя даже мысли не возникло, что он может преступить законы божьи. И что я могу. Не убий – главная заповедь как-никак.

– Мы общались в основном о работе, – улыбнулась я.

– Вы тоже стилист?

– В некотором роде. У меня пока нет дипломов, но Яна многому меня научила. Говорила, что я способная. И что возьмет меня на работу в свой салон.

– Ох, – вздохнула мама и руки сложила на столе. Она всегда так делала, когда волновалась. Правую на левую, пальцы крест-накрест. – Русик продает салон. Ему слишком больно тут бывать, Яночка так любила свое дело… Горела им.

«Русик» продает салон явно не от боли душевной, просто он ему нафиг не сдался. Это была моя игрушка, к которой Руслан всегда относился снисходительно. Чем бы жена ни тешилась, лишь бы налево не ходила.

– Я в курсе, Таня сказала. И думаю, что смогу его купить. Как считаете, это возможно? Яне было бы приятно, что ее дело продолжает жить именно в таком виде, каким она его создала. Я не хочу тут ничего менять, у Яны был отменный вкус.

– О… – выдавила мама, и на глазах у нее выступили слезы. – О…

Контролировать себя она никогда не умела, раскисала от каждой пошлой мелодрамы. Наверное, оттого и отгородилась от реальных проблем. Иначе не выдержала бы, сломалась. Именно это и сказал мне Виктор, когда я буквально умоляла помочь мне начать самостоятельную жизнь. Я бы смогла, несмотря на юный возраст. А вот мама не пережила бы. И я осталась барахтаться в остаточных сгустках гнилых воспоминаний, которыми пропитался наш дом. Тогда и обещала, что никогда ее не брошу.

Обещание сдержать не вышло.

– Мне кажется, Русик очень обрадуется, – воодушевленно сказала она и поправила очки в тонкой оправе, которые удивительным образом преобразовывали ее, превращая в сильного и устойчивого человека. Жаль, только на вид. Рука ее коснулась корешка любимого романа, как и всегда, когда она сильно волновалась. Словно маме нужно было что-то, за что можно уцепиться, когда мир вокруг рушится, трескается почва под ногами, а вокруг бушует ураган, так и норовя смахнуть хрупкое тело в бездну отчаяния. – Он бы тоже хотел, чтобы тут все осталось по-прежнему.

Ошибаешься, мама. Руслану наплевать.

– А знаете, – окончательно воспрянула духом мама, – давайте встретимся снова. Я, вы и Русик. – Она улыбнулась и заговорщически подмигнула мне из-за стекол очков. – Помогу вам немного сбить цену.

Это вряд ли. Но поддержка на встрече с Русланом мне точно не помешает, особенно если учесть, что денег у меня пока нет. Нужно же как-то убедить его подождать, а аргументы любимой, пусть и бывшей, тещи, могут сыграть мне на руку.

– Буду вам безмерно благодарна.

Она записала мой телефон, и мы немного поболтали о нашей якобы дружбе с Яной: где познакомились, как часто виделись, о чем говорили. Придумывать на ходу оказалось очень утомительным. Я путалась в собственных же словах, датах, деталях. Однако мама, казалось, не замечала этого. В моих словах оживала ее пусть неидеальная, но любимая дочь, которую она уже не может увидеть и обнять. За подобные подарки люди способны простить многое.

Танечка, наконец, принесла булочки, и я шутя отказалась от подобной щедрости, ограничившись кофе. Мама покачала головой и сказала, что я «совсем как Яночка», слишком пекусь о фигуре и не позволяю себе расслабиться ни на секунду. Во время разговора она несколько раз коснулась моей руки, словно таким образом могла прикоснуться к своей Яне через воспоминания, через словесную вязь будничных разговоров.

Она всегда была немного не от мира сего, оттого мир реальный давил на нее, заставляя поглубже влезть в раковину иллюзий.

Я давно перестала ее за это винить.

Выйдя из салона в прохладный апрель, я поняла, что наконец побывала дома. И ощущение это придало сил бороться дальше.

До прихода Мыши я успела заскочить в пару магазинов и купить наконец себе одежду. Не так и много, но на первое время хватит. Две пары дизайнерских джинсов, несколько топов, два повседневных платья, юбка карандаш. Модель блузы с воланами, которая прекрасно сидела на мне в прошлом, сейчас висела мешком, и я с сожалением отложила ее в сторону. Зато прекрасно подошла блуза строгого кроя, ослепительно-белая, с острым воротником. Удивительно шли мне теперь милитари брюки с огромным количеством карманов и борцовка в тон. Образ создавался не утонченный, но вполне смелый, угловатость тела пряталась за бесформенностью, а широта штанин не стесняла движений.

Не удержавшись и стараясь не думать о том, что я трачу деньги, которые пригодились бы мне для покупки салона, я заглянула в фирменный магазин «Nike» и купила две пары кроссовок и сандалии. Благо, на прошлогоднюю коллекцию была огромная скидка.

Домой я приехала если не счастливая, то явно успокоившаяся. Слова Виктора все еще звучали в голове, но тревога утихла, уступая место сытому удовлетворению. Все же шоппинг – лучшее средство реллакса. Подорожник для ушибленной души.

Я пообедала, сварила кофе и вышла на балкон. Егор звонок сбросил после третьего гудка, а потом перезвонил сам и сообщил, что на работе завал полный, и освободиться не получится до полуночи точно.

Виктор всегда держит слово…

Мышь явно задерживалась, и я позволила себе постоять на балконе, вглядываясь в сумерки и размышляя о перспективах. Панику запретила себе строго, от нее пользы никакой, один вред – и для нервов, и для принятых решений.

А решение нужно было срочно.

Для принятия правильного необходимо видеть картину в целом. Итак, что у меня есть? Есть два тела: одно в земле, и его уже не достать, а второе – вот оно, худое и нескладное. В него меня запихнули насильно, в этом можно было не сомневаться. Кто? И зачем? Найду ответы на эти вопросы, ситуация значительно прояснится. Дальше, есть клуб сновидцев, где явно преуспели во всяких эзотерических практиках, иначе совет не заинтересовался бы. Алиса – единственный донор в клубе, оттого и попала под удар. Вероятнее всего, что и маньяк в клубе бывал, а значит, нужно искать среди фриков Морозко.

Из знакомых мне стриксов клуб посещали Виктор, Гоша и Ольга. Все трое знали меня. Ненавидели?

Виктор больше не казался единственным подозреваемым, да и вообще, смотреть нужно всегда шире, давать шанс всем и каждому. Например, Ольге, которая так и брызгала негативом в нашу последнюю встречу. Или Гоше, который вполне мог оказаться маньяком по складу ума. Затюканный, нелюбимый, непопулярный человек вполне может сорваться от ненависти ко всему миру. Тем более, когда считает родного отца убийцей. Сыновья должны следовать за отцами, почему бы Гоше не попробовать?

Хотя у него кишка тонка, да и силенок не хватит. Впрочем, если ему помогли… С чего я вообще решила, что маньяк действует в одиночку? Может, не зря Гоша так остервенело за Ольгой бегал. Что, если она ему позволяла?.. Что, если испуганный, неуверенный в себе мальчик, находясь в страхе из-за действий собственного отца, переметнулся в лагерь к диким? Ведь женщина может быть очень убедительной, особенно – красивая женщина. В частности, с мужчиной, который красивых женщин чаще всего видит лишь на обложках глянцевых журналов и на экране телевизора. По сути, Ольга могла вертеть им, как хотела, уж мне ли не знать. Выпытывать нужную информацию из архивов совета, собирать досье на наших… на меня. На Виктора. Ольга могла знать о его тайной квартире. И именно она могла позвонить мне в тот вечер и позвать на встречу.

Но зачем, черт возьми, запихивать меня в это тело? Что это, чисто женская месть? "Стань некрасивой и неуспешной"? Мелковато для маньячки…