– Я просто… Ты просто…

– Я все понимаю, дорогой.

Этель улыбнулась ему, стоя в облаке кисеи. Она, конечно, ужасно волновалась; но ощутила облегчение оттого, что Гарри не сказал ей какого-нибудь пошлого или заученного комплимента. Он любил демонстрировать свою силу – но не должен был сейчас «владеть собой» и «оставаться хозяином положения»!

Она нежно коснулась его щеки.

– Ты тоже прекрасно выглядишь.

Они спустились вниз; и сразу же перестали принадлежать себе. Брачующихся окружили гости с шумными поздравлениями. Был ли среди них Джастин Фокс, или другие «подданные» Амины Маклир?.. Кажется, нет; но у Этель путался разум от волнения, и она не могла ручаться ни за что.

Ей оставалось полагаться на Гарри, отныне своего спутника и надежду всей жизни. Этель посмотрела на Гарри, такого красивого в своем черном вечернем костюме с белой гвоздикой в петлице, излучавшего счастье и уверенность. Но он был такой же смертный. Возможно, даже еще более хрупкий, чем она.

В холле к ним протолкнулся Теодор, старший брат Гарри, – ученый-химик. Этель стало смешно: как она и ожидала, он был в круглых роговых очках, немного сутулился и смущался. Теодор вначале попытался пожать руку невесте, поправил свои очки и только потом поцеловал Этель тыльную сторону ладони.

– Чрезвычайно рад познакомиться, – глаза за стеклами у него оказались серьезные и карие, как у нее. – И я очень рад за Гарри. С такой подругой, как вы, он сумеет сделать для семьи то, чего не сумел я.

Этель вежливо рассмеялась, хотя ей стало не по себе, – как всегда, когда ее оценивали с позиции «продолжения рода».

– Гарри рассказывал о вашей работе. Была бы рада побывать у вас в Принстоне и взглянуть на ваши исследования в области металлургии, – произнесла она.

– В любое время, мэм. Я наслышан от брата о ваших разносторонних интересах, – Теодор вежливо поклонился; и отношение Этель к нему улучшилось.

– Эй, Тедди! Легче на поворотах, – подоспел ее жених: смеясь, он погрозил брату пальцем. Теодор добродушно рассмеялся в ответ.

– Против тебя у меня нет никаких шансов, ты же знаешь.

Гарри нежно увлек Этель в сторону.

– Мама тебя зовет. Просит, чтобы ты помогла ей распоряжаться за столом, с карточками и прочим.

Столы, в честь такого события, накрыли под открытым небом, на лужайке перед домом; а после свадебного застолья готовились еще танцы и фейерверк. Пригласили даже негритянский оркестр, невиданное чудо!

Подхватив юбки, Этель поспешила на помощь к миссис Кэмп.

Последующие несколько часов она была так занята, что не оставалось ни минутки подумать о чем-нибудь постороннем. Она помогала принимать и рассаживать гостей, распоряжалась прислугой и приглашенными официантами, принимала бесконечные поздравления и восхищалась подарками от незнакомых людей. Очнулась Этель только тогда, когда к ней подошел отец.

Дома, в Англии, он повел бы ее к алтарю под звуки органа… Но здесь венчать их должны были на лужайке перед домом. Пастор из Бойсе, которому предстояло провести церемонию, тоже показался девушке каким-то незначительным.

Но именно отец должен был сейчас препроводить ее к жениху, и он ободрял ее улыбкой. Этель, радуясь этой поддержке, взяла доктора Бертрама под руку, и они направились туда, где уже собрались все гости и стоял священник в черном облачении.

Невесту приветствовали дружными аплодисментами. И толпа гостей все равно образовала подобие «прохода в церкви», дав дорогу Этель с отцом. Гарри уже ждал ее…

Этель едва запомнила, как отвечала на вопросы священника, как давала согласие «взять этого мужчину в мужья». Ей казалось, что она отделилась от собственного тела и наблюдает происходящее откуда-то со стороны. Но вот Гарри взял ее за руку, чтобы надеть кольцо. Этель взглянула на него с каким-то детским изумлением.

«Неужели это все, и мы будем связаны навеки?..»

Она послушно выполнила оставшуюся часть обряда: надела тяжелое золотое кольцо на палец жениху и приняла его поцелуй. Они стали мужем и женой. Вот так просто!

Оставшуюся часть вечера Этель провела в каком-то безмыслии, следуя ритуалу – и даже радуясь, что свадебные традиции и программа вечера требуют от нее только подчиняться им. Она поднималась из-за стола вместе с Гарри, выслушивала тосты и снова садилась, – ее бокал с шампанским опустел только наполовину, но голова кружилась, будто у пьяной.

В какой-то миг она почувствовала, как Гарри жмет ей руку.

– Потерпи, скоро все это закончится.

Она благодарно улыбнулась ему: уже смеркалось, и сердце у нее учащенно забилось при мысли о том, что ее ждет. Но ей тоже все сильнее хотелось остаться с мужем наедине.

Внезапно Этель решилась. Взглянула на импровизированную деревянную эстраду, на которой чернокожая певица в белом платье уже сладко тянула что-то соблазнительное, встречавшее горячее одобрение мужчин; а потом встала с места.

– Я хочу уйти наверх, – быстро сказала она Гарри, понизив голос. – Приготовиться… понимаешь?

Гарри сперва был изумлен, но понял и спорить не стал.

– Конечно, иди.

Этель покинула гостей, стараясь ускользнуть как можно незаметнее. Она очень устала и хотела бы принять ванну перед первой ночью, хотя мылась утром. Догадается ли Кэйтлин?..

Горничная дожидалась ее в спальне. Она растерялась при виде хозяйки, которая в своем светлом венчальном платье, волоча за собой испачканный в траве шлейф, устало вошла и остановилась посреди комнаты.

– Что, уже все? А где же ваш муж?

– Еще внизу. Приготовь мне ванну, быстро! – приказала Этель. – Ты сама не догадалась?

– Нет… Но я мигом, – Кэйтлин кивнула и тут же убежала выполнять распоряжение.

Через полчаса Этель, освежившись в ванне и переодевшись в кружевной пеньюар поверх длинной ночной рубашки, почувствовала себя почти отдохнувшей. И почти готовой. Она села на край постели и, выпрямившись, устремила взгляд на дверь.

Наконец раздался щелчок замка: Этель быстро встала, сцепив руки. Появился ее супруг, еще одетый в свой черный костюм. Гарри закрыл дверь, и они остались только вдвоем.

– Мама приняла огонь на себя, – он рассмеялся, и девушка тоже улыбнулась. Потом взгляд Гарри стал глубоким, страстным.

– Ты готова… ложиться?

Этель кивнула.

– Да.

Она покраснела, но смотрела на Гарри в упор, с упреком. Он вначале не понял этого, но потом спохватился, бросив взгляд на свой смокинг.

– Я сейчас… я скоро. Подожди меня.

Этель кивнула и снова села на краешек кровати. Она так волновалась, что не могла ни о чем думать – пока Гарри снова не появился, переодетый в халат. От него исходил тонкий аромат одеколона, а волосы на висках были влажными после умывания.

Он сел рядом; приобнял молодую жену и взглянул ей в лицо. Этель кивнула. Она закрыла глаза и позволила Гарри любить себя.

Он принялся целовать ее лицо, потом шею и плечи; а потом уложил на кровать, на подушки, и распахнул ее халатик. Он дал себе волю, лаская ее тело, которое наконец-то принадлежало ему.

Вначале ее настолько захватили новые ощущения, что она не могла ни о чем думать. Но неожиданно Этель осознала, что муж обращается с ней как-то отстраненно, механистично, как с предметом наслаждения, который он готовит для себя; как… как с другими женщинами, которых он знал до нее! Эта мысль страшно оскорбила и испугала ее. Этель поняла, что сейчас Гарри бездумно причинит ей боль и даже не поймет, что сделал, очень удивившись, если она пожалуется. Этель откинулась назад, из последних сил ускользая от настойчивых рук и губ мужа, и прошептала:

– Гарри!..

Она схватила его за волосы, и только тогда он поднял голову.

– Что?.. Ты в своем уме?..

– Гарри, это я! Именно я, Этель, твоя любимая… это все для меня впервые!

Она сжала ладонями его голову, глядя ему в глаза. И только тогда его затуманенный похотью взгляд прояснился: муж понял, что оскорбило и ранило ее.

– Прости!

Он потянулся к ней и поцеловал. Этель обняла его, перебирая влажные черные волосы; и Гарри стал ласкать ее иначе, отзываясь на каждое ее движение, как будто ее чувства передавались ему. И она сама жаждала перестать быть вещью в его руках; она стремилась разделить с Гарри его желание, его власть над своим неопытным телом…