— Сложно было следовать за мной на борту? — шепотом спрашивает Мёрфи.

— У меня осталось меньше воздуха, чем хотелось бы, — отвечает Митч, — но в остальном проблем нет. В этом же вся суть. Делать то, что требуется. Вам стоит увидеть самолет в четырех измерениях — это что-то невероятное.

— Думаю, вы могли бы раздобыть большие архитектурные взрыв-схемы, — замечает в ответ Мёрфи. Вскрыв корпус диска, он затягивает пару винтов. В течение нескольких минут он кропотливо возится с настройками, используя крошечные семи-позиционные дисплеи для получения информации об устройстве и несколько оставшихся кнопок для ввода данных. Наконец, удовлетворившись результатом, он захлопывает крышку корпуса. — Можете идти. Вы помните наш план? Расскажите мне всю процедуру.

Пока Мёрфи убирает инструменты, Митч перечисляет шаги, которые ему велели запомнить слово в слово.

— Это и правда единственный способ воспроизвести невесомость?

— Либо лететь в космос, либо покупать время на «Рвотной Комете». А это бы влетело в копеечку.

— У меня есть деньги…

— Не говоря уже о шумихе. Которая могла бы подняться, если бы вы исчезли прямо посреди полета. Слушайте, вы доверяете Арике?

— Честно говоря, нет.

— Но при этом готовы доверить ей свою жизнь.

— Конечно. Со своей жизнью люди дурака не валяют.

Митч возвращает Мёрфи спутниковую радиостанцию и снова надевает маску.

Летный костюм Арики Макклюр был практически полностью уничтожен во время перелета из Америки. Его ремонт оказался неудачной затеей, а изоляция от ветра — совершенно излишней, поэтому сейчас она мчится за Боингом 737 на скорости восемьсот км/ч, одетая в джинсы и старую поношенную куртку оливкового цвета. Частота, с которой развевается ее одежда, измеряется, как минимум, в килогерцах. Она просто не предназначена для движения на таких скоростях. — Мне нужно купить кожаные мотоциклетные штаны, — думает Арика.

Громоздкое серое радио у нее на поясе издает характерный писк, и в наушниках, даже на максимальной громкости ей удается лишь едва расслышать слова Мёрфи. (У тебя все готово? Хорошо.) Сброс через три. Два. Один.

Арика удваивает скорость своего восприятия как раз в тот момент, когда из днища самолета вываливается темная, до странности тяжеловесная фигура Митча, на одну из рук которого надет ремень с диском. На секунду поток воздуха отбрасывает его в сторону, и Митч, теряя горизонтальный импульс, отстает от самолета; затем он переходит в нематериальное состояние и камнем падает вниз.

Свободного падения невозможно достичь при помощи простого прыжка с парашютом. Сопротивление воздуха будет вас замедлять. Величина вашего ускорения окажется меньше гравитационного притяжения. В итоге вы рано или поздно достигнете конечной скорости, и ускорение сойдет на нет. Настоящего свободного падения, которое требуется даже для проверки гиперчувствительных компонентов диска, не говоря уже об их полноценной работе, можно достичь, лишь выйдя в космос, или взяв на прокат самолет, который исполнит идеальное параболическое пикирование с работающим двигателем, или более простым способом — завербовав Четырехмерного человека и попросив его перейти в нематериальное состояние относительно окружающего воздуха.

Арика Макклюр сосредотачивает взгляд на петле лилового альпинистского троса, который торчит рядом с шеей Митча; петля соединена с обвязкой, которая надета на нем под курткой и ранцем. Митч тем временем обеими руками нажимает на большую кнопку и выкрикивает слово «Один».

Неизъяснимых, исполинских сверхсуществ из высших измерений дела человечества заботят не больше, чем деление одной-единственной бактерии интересует среднестатистического человека. В большинстве случае разница в масштабах между бóльшим и мéньшим существами настолько велика, что они практически не влияют друг на друга.

С другой стороны, существуют такие вещи, как ученые-биологи. Микроскопы. И опасные инфекции.

Алеф занимается тем, чем не должна. Нечто просыпается и начинает наблюдать.

Привлекать к себе внимание бога — не лучшая идея.

— Два, — сглатывает Митч, чувствуя, как на его тело начинают воздействовать странные центростремительные ускорения экстрамерной природы. Он держится за диск двумя руками и движется вместе с ним по мере разгона. Если верить Рецепту, шансы, что это сработает, 50/50. Доктор Майк Мёрфи и доктор Жозефина Берд утверждают, что с вероятностью 50/50 диск не заглохнет прямо у него в руках и не потребует повторного запуска. А еще Зеф знает, что Митч и сам лишь на 50 % уверен в том, что хочет ее здесь бросить…

Вселенная похожа на спираль. Частицы движутся вокруг центральной точки либо по часовой стрелке, либо против нее; каждая из них соседствует с миллионами близнецов, и все они повторяют движения друг друга, из-за чего их конфигурация выглядит одинаково, вне зависимости от точки зрения. Митчу кажется, будто он стоит между двумя ростовыми зеркалами, повернутыми относительно друг друга на едва заметный угол в сотую часть секунды, и видит перед собой вереницу из миллионов идентичных копий самого себя, каждая из которых мчится прочь, утягивая его за собой и беспрепятственно исчезая в очередном зеркале в тот самый момент, когда ей на замену приходит еще один дубликат, вырвавшийся из зеркала позади.

Он цепляется за свою драгоценную жизнь.

— Триииииииииииииииииииии…

Прижавшись лбом к полу и обхватив голову руками, Чэн Ю-Куан стоит на коленях посреди помещения, расположенного под параболической антенной Средово-преонного детектора; он пытается мыслить рационально, не взирая на боль. Желудок будто наполнен серым туманом. Уже неделю Эка заменяет ему воздух, пищу и сон. Это единственное, что дает ему силы после того, как ушла Сьюзи.

— Всё обладает разумом, — говорит он самому себе. Он поворачивает голову из стороны в сторону — туда, где в пределах досягаемости его рук находится блокнот и шариковая ручка — и принимается небрежно писать, не меняя своей необычной позы на полу. Он записывает тривиальные факты, очевидность которых не вызывает у него сомнения, но которые, тем не менее, нужно зафиксировать на бумаге, прежде чем они нанесут еще больший вред его мозгу. — Наверху жизнь кишит в самой материи. В каждом ее срезе. Булеан. Живых существ. Сам является живым существом.

Тюремная камера жива — сомнений нет.

Ну разумеется: стена этой чертовой тюрьмы — живой организм.

Неоново-желтая щепка мчится в направлении ката[17] по периметру морской звезды/снежинки/воронки, образованной кружащимися вселенными — идеально симметричного созвездия из желтых осколков, которые гонятся друг за другом по кругу, исчезая в одной вселенной и возникая в другой. Накапливая импульс.

— Четыре.

Усиливая нажим на стену тюремной камеры. Сдирая с нее слой за слоем. Такое маленькое устройство, внутри которого скрывается такая огромная сила, миниатюрный двигатель, обладающий мощью целого солнца, трется о внешнюю стену Вселенной, пока в ней не появляется дыра; он разогнался настолько, что его пассажиров уже не удержать: вырвавшись по касательной траектории наружу, они отделяются от (3+1) — мерного пространства, и их отбрасывает в сторону искрящегося великолепия следующей значимой Совокупности.

Митч Калрус моргает четырехмерными глазами.

На него обрушивается шквал цветов. Сущности, геометрию которых он не в состоянии понять, рикошетом мечутся по его полю зрения, взаимодействуют и меняют форму так, что это кажется невозможным. Он смутно ощущает гигантский многомерный резервуар, наполненный туманной Силой, которая сопровождается не вполне понятными метками. Не имея возможности определить свою скорость, он направляется к нему по свободной траектории.

Он понимает, что сила и знания, заякоренные в том месте, принадлежат именно ему. Он как будто бы может расшифровать хранящиеся там метаданные. Он видит крошечные трещины, соединяющие резервуар с лежащей под ним Землей, каскад…