— Что ты видел? Мы что, все видели одно и то же? — спрашивает Мёрфи.

— Я не знаю, что я только что видел! Я даже… даже думать об этом как следует не могу! — Зеф.

— Что ты такое? — вопрошает Том Муока. Чэн оборачивается и смотрит вверх. Их пятерку будто накрыло взрывом бомбы. Муока сидит, прислонившись спиной к куполу здания, вытянув перед собой ноги и облокотившись о панели радаров дальнего обнаружения, с обвисшей, как у полуживого, головой; он держится одной рукой за плечо, тяжело дышит и выглядит совершенно изможденным. Мёрфи стоит на коленях и пытается подняться. Зеф опирается на стену, идущую по периметру крыши, сжимая в одной руке свою необъятную гриву.

Не пятерку. Четверку. Чэн поднимает взгляд к вершине купола, но Митча нигде не видно. — Где он?

— Расскажи, что ты видел, — говорит Мёрфи. — Чэн. Расскажи, что ты видел.

— Не могу. Митч упал. Он откуда-то свалился, чтобы сюда попасть. Была какая-то война, или битва, или побоище, и он пришел сюда, чтобы это остановить. Он убил злодея и оказался здесь. А еще он должен был погибнуть.

В этот самый момент Митч, мерцая, возникает на вершине купола. Мерцание — самое подходящее слово, учитывая, что разные части его тела пульсируют между видимым и невидимым состоянием, как будто он бьется между гиперпространством и трехмерным миром. Он стоит на коленях, почти что в позе эмбриона. Множественные поперечные срезы движутся по его телу на манер МРТ-снимков. Судя по всему, он то ли стонет, то ли кричит, но из-за того, что его гортань и язык постоянно исчезают и появляются, звук его голоса прерывается короткими и резкими промежутками тишины. Странные разряды голубого света искрятся на кончиках его пальцев и в уголках глаз.

Увиденное Чэну явно не по душе.

— Нам нужно отсюда выбираться. Нужно убраться от него подальше. Он пробуждается…

— Что с ним случилось? — вопрошает Зеф.

— Что, во имя всего святого, ты такое? — вопрошает Мёрфи.

Митч поднимает голову, но все еще не может полостью синхронизироваться с окружающей реальностью. Его зрачки горят, и когда он обводит взглядом остальных, в их поле зрения остаются яркие пятна.

— Я н… ез… зн…!

Зеф забирается на купол и опускается перед Митчем на колени, но ничем не может помочь — разве что заслонить саму себя от света.

— Не трогай его! — кричат ей сразу несколько человек.

— Кто-нибудь, вызовите скорую! — предлагает Зеф.

— Она не поможет! — отвечает Чэн. Вслед за этим Митч низвергается в реальное пространство, и Зеф подхватывает его как раз в тот момент, когда он начинает падать на живот. Она крепко сжимает голову Митча и что-то ему невозмутимо шепчет, помогая опуститься на пол. Митч держится за нее, и ему едва удается сохранить свою материальность. Долгие секунды проходят в молчании.

— Я хочу домой, — это первое, что ему удается произнести.

В деревне неподалеку есть паб под названием Хорнпайпер. Когда проект по изучению Ф-слоя еще был активен, Зеф, Чэн и Мёрфи регулярно заглядывали в это местечко, где к тому же подавали вполне сносную выпивку. Недорогой паб в замкнутом, извилистом пространстве, со столами и стульями, разбросанными по темным углами и кабинкам, отделенным друг от друга черными архитектурными балками. Дружелюбные официанты, обшарпанная мебель.

Теперь все, похоже, изменилось. Хорнпайпер превратился в придаток обезличенной сети фирменных заведений. Свет стал ярким, приятным, но совершенно неуместным, а работники бара — сплошь бестолковые молодые новички. Новые кресла. Выбор разливных напитков достоин сожаления.

Они вводят Митча через черный ход и выбирают столик, где их вряд ли заметят проходящие мимо завсегдатаи. Ему все еще нездоровится, но прогулка с вершины холма до деревни все же пошла на пользу. Он уже выпил целую бутылку воды. Мёрфи берет для него в баре еще. И немного пива. А потом заказывает кое-какой еды.

— Он может двигаться в четырехмерном пространстве, — заявляет Муока, осуждающе указывая на Митча, как только Мёрфи возвращается с первой порцией выпивки.

— Не только двигаться, но еще и видеть, — добавляет Зеф, сидящая к Митчу ближе остальных. — Вот как все было. Несколько месяцев тому назад он пришел ко мне, сказав, что с ним происходит что-то непонятное. Не более того. Он может проходить сквозь стены и видеть за счет суперсвета. Но если он попал к нам из мира с более высокой размерностью, то его способность двигаться в некоторых из них вполне логична.

— Нет, нет, нет, — вмешивается Мёрфи. — Давайте двигаться постепенно. Неординарные заявления требуют более веских доказательств, чем коллективный психоделический трип.

— При условии, что он действительно был коллективным, — замечает Муока.

— Я уже говорил вам, что именно я видел, — отвечает Чэн. — Он с кем-то сражался, они упали в эту Вселенную, и Митч прикончил злодея.

— И теперь они оба здесь застряли, — добавляет Зеф.

Муоке и Мёрфи удается в общих чертах прийти к соглашению по поводу их видений. Когда же дело доходит до деталей, всем четверым оказывается на удивление сложно их сформулировать. При попытке облечь увиденное в слова мысли ускользают, как сон.

— Мне это не нравится, — говорит Мёрфи. — Все это слишком похоже на эффект внешней среды. Какие-то наркотики в воздухе, колебания настроения под влиянием ультранизких частот, или еще какая-нибудь странность.

— Его голова светилась, — возражает Зеф. — Я знаю, что я видела.

— Согласен, — добавляет Чэн. — Светящаяся штука была настоящей.

— Откуда ты это знаешь? — спрашивает Муока.

— Потому что я ее уже видел.

— Что? Где? Когда?

Разговор ненадолго прерывается, когда им приносят большую миску с картошкой-фри. Чэн забирает себе бóльшую часть и съедает несколько кусочков. Официант уходит.

— Вы и есть та самая гигантская аномалия, — говорит он Митчу. — С нашей Вселенной что-то не так, и это что-то — вы. Из-за вас наука внезапно перестала работать так, как должна. Это вы убили телепортаторов?

— Нет, — отвечает Митч.

— А что насчет Стихий? Летающих людей?

— Я понятия не имею, что это значит. — Как и все остальные за столом.

— Почему вы до сих пор здесь? — спрашивает Чэн. — Что мешает вам вернуться домой?

Глотнув еще немного воды, Митч отвечает.

— Место, откуда я родом…, больше, чем это.

— В общей иерархии — структуре, которую вы все видели — мой мир находится гораздо выше, чем ваш. Сама же структура тянется намного дальше. Описать свой мир, не пользуясь поэтическими образами, я не смогу. Таких слов в вашем языке просто нет.

В иерархии все состоит из чего-то меньшего и одновременно служит материалом для чего-то большего. Вселенные соединяются друг с другом, образуя мультивселенные, сворачиваются в кольца, а те, в свою очередь, выстраиваются в струны, которые служат строительным материалом для новых, более масштабных миров. Иерархия настолько велика и сложна, что ее можно рассечь в любом месте и найти там признаки жизни. Она как один большой организм. И это не говоря о жизни разумной. Это место ею просто кишит. По сути мы из нее состоим. Как человек состоит из живых клеток — с той лишь разницей, что каждый из атомов в этих клетках представляет собой отдельную Вселенную.

— Перемещение вверх по иерархии происходит нечасто. Атому непросто разрастись до человеческих размеров. Но то, что находится вверху, может воздействовать на нижележащие миры. Представьте, что человек берется за эксперименты в области атомной физики. Помещает клетки под микроскоп, начинает обстреливать их протонами или чем там еще. Вмешательство. Только эта аналогия работает не до конца, потому что человек, о котором я говорю, может физически опуститься на уровень отдельных клеток. Может забраться внутрь, а потом вернуться обратно.

— Доктор Муока говорил об информации как о некой субстанции. Что ж, это правда. Наверху эта истина куда актуальнее, чем здесь. А если информацию можно толкать, пихать, выворачивать наизнанку — как это называется?