Рэлико как зачарованная слушала описания северных святынь. Речь жрицы текла плавно-плавно, унося в далекие дали, где не было никаких хлопот и тревог. И Рихард с его странным поведением, и родители были забыты.

— Что ты еще хотела бы знать, дитя? — вернул ее в реальность голос улыбающейся жрицы.

— Все, госпожа. С самого начала и до наших дней, ритуалы, воззвания…

В глазах ее горел безыскусный интерес, и жрица по-доброму рассмеялась.

— В таком случае… Присядем? — Они опустились на белоснежную лавку с мягкими подушками. — В стародавние времена, когда на Севере воцарилась длиннейшая ночь из всех, которые знало человечество…

Рэлико слушала — и чем дальше, тем больше замирало сердце. Она знала эту историю из книги, но служительница говорила иначе, легко и свободно, будто попросту вспоминала былое.

Затем ее собеседница переключилась на жриц. Внешне жрица подобна холодному льду, но в душе должен гореть огонь веры и преданность своему богу. Лишь те, чья душа полна истового огня, способны послужить снегу во славу, лишь они становятся истинными жрицами…

— Началом обучения жрицы становится непременное паломничество — путешествие на Север, в котором будущие сестры наши испытывают свою веру, укрепляют связь с богом, прикасаются к вечным холодам, дабы унести их величие в своем сердце и обращаться к нему. Чем дальше на Север — тем больше обнаруживается следов самого Ланежа. Прикасаясь к ним, мы приближаемся к богу, дитя. Такова цель любого паломничества. — Пауза, после которой со значением было сказано: — Простые люди тоже вольны пройти по стопам и святыням снежного бога.

Рэлико вздрогнула, резко вскинула взгляд на жрицу.

Паломничество! Первый шаг будущей жрицы!

Она полагала, что к богу невозможно приблизиться…

И ошибалась.

О, как ей хотелось бы отправиться на Север! Увидеть своими глазами все его чудеса, бескрайние снежные просторы, по которым снуют лишь немногочисленные племена да мохнатые олени, где стелется один мох да редкие кустарники, и наконец где разливается разноцветное сияние, как в ее тяжелых серьгах!.. Она хорошо переносит стужу, возможно, ей даже удастся отыскать первый алтарь Ланежа, который, если верить книге, находится в двух днях пути от самого северного человеческого поселения?

Хотелось бы…

А кто помешает?

У нее словно вдруг широко открылись глаза. Забрезжил первый луч надежды, разгоравшийся все ярче и ярче, указывавший выход из тупика.

Действительно, кто посмеет укорить женщину, решившую отправиться в паломничество, стать ближе к богу? Любой бог стоит выше семьи и выше любого мужчины, будь он хоть жених, хоть муж! И родителям, и Рихарду такую причину придется принять, они ведь все слышали, что жрица сказала! Да и слово «паломничество» звучит совсем иначе, чем глупое блеяние «я не уверена, кажется, вообще другого люблю, и это снежный бог!». Леди Абеко и та не найдет, что возразить! Даже деодар не сможет слова поперек сказать. А значит, и дело родителей от ее упрямства нисколько не пострадает, и в городе не будут лишнего языками трепать. В конце концов, бывали случаи, когда невесты прямо у алтаря решали в служительницы богини пойти. Впрочем, от иных женихов не только в храм, куда угодно сбежишь…

Но Рихард, похоже, и вправду любит ее — и Арати тоже так сказала. Услышит, расстроится, будет переживать… А может, даже разгневается. Но сделает ли его счастливым брак с той, что любит другого? По помолвке хорошо видно — поначалу счастлив был, а теперь то и дело недовольство вспыхивает. И в браке небось так же будет — первое время гладко и ладно, а после и ей невмоготу станет, и ему. А так она уедет, за это время чувства Рихарда наверняка притихнут, угаснут…

Да и, судя по его поведению сегодня, он может превратиться в довольно-таки деспотичного мужа, который будет косо смотреть на нее из-за любого похода в храм! При одном воспоминании зло взяло!

И никакой муштры больше, никакого высшего света, никаких придворных сборищ!..

Тут Рэлико со стыдом поняла, что окончательно созревшее решение отказаться от помолвки и пройти по стопам Ланежа вызвало в душе летящее чувство свободы.

Не следовало соглашаться на эмоциях, не следовало поддаваться на чужие уговоры! Жить-то потом с мужем не им, а ей!

Рэлико вновь устремила взгляд на статую Ланежа. Как прекрасен…

В груди уже привычно екнуло, и она прижала ладонь к сердцу.

Да…

Она отправится в путь. Поедет туда, где все дышит его присутствием.

В этом паломничестве она познает наконец и сердце свое, и самое себя, и своего бога, прикоснувшись к его главным святыням. Или она укрепится в своей любви и тогда станет жрицей и будет надеяться, что Ланежу будет угодно ее служение, или вернется с успокоившейся душой, очищенной от неуместной любви. И тогда будь что будет.

— Я бы хотела поехать! — вырвалось у Рэлико.

— Я могла бы взять тебя с собой на Север, если пожелаешь… — тихо произнесла жрица, наблюдавшая за ней. — В твоих глазах я вижу пыл истинной веры. После завершения освящения этого храма я как раз собиралась возвратиться к святыням нашего бога. Времени на сборы будет предостаточно, мне необходимо будет заехать еще в столичный храм. Так что… — она вопросительно взглянула на прихожанку.

— Я с радостью! — вырвалось у Рэлико. — Только… — тут же смутилась она. — Мне нужно будет сперва побеседовать с семьей.

— Спросить разрешения? Если пожелаешь, могу отправиться с тобой, побеседовать с твоими отцом и матушкой, объяснить им, что у тебя редкий потенциал, что тебе поистине благоволит снежный бог, — предложила было женщина.

Но на нее посмотрели совершенно ясные глаза, в которых не было боязни, лишь уверенность.

Рэлико покачала головой.

— Нет. Я уже решила, что поеду. И средства у меня свои есть… Мне просто нужно как можно мягче им об этом сообщить, чтобы не расстраивать еще больше. А потому я побеседую с ними сама.

— Похвально, — одобрительно кивнула жрица. — Из таких, как ты, получаются лучшие жрицы, преданные и пылкие… — И, спохватившись, произнесла: — Но мы не станем торопить события. Помни: паломничество ровным счетом ни к чему не обязывает, дитя. Это духовный опыт. Если после него ты ощутишь, что таково твое призвание — так тому и быть. Но… у меня есть ощущение, что снежному богу было бы угодно твое служение.

Рэлико очень на это надеялась!

Она благодарно кивнула жрице.

Слез больше не было, сомнений тоже. Была решимость пополам с волнением.

Домой Рэлико вернулась уже хорошо после обеда и с затаенной радостью услышала, что Рихард, не дождавшись ее, уехал, обещав быть завтра.

Вот и хорошо. Лучше сперва поговорить с родителями наедине.

Оба сидели в гостиной, матушка все щебетала о свадьбе… Сердце сжалось, стоило подумать, как она расстроит их сейчас. Но сомнений как не было, так и не появилось. Сама виновата, придется теперь отвечать за свои ошибки.

— Матушка, отец, — решительно сказала Рэлико. — Я должна вам сказать кое-что.

Мать поднялась было торопливо ей навстречу, но, завидев непривычно решительное выражение на лице дочери, остановилась в нескольких шагах.

— Я приняла одно решение… Понимаю, что вас оно расстроит, и виню во всем себя. Но я поспешила, дав согласие Рихарду, и поняла это окончательно совсем недавно.

Мать прижала руку к сердцу… А отец, хоть и посуровел, неожиданно кивнул.

— Я ожидал, — вдруг сказал он, удивив ее сверх всякой меры. Даже заготовленные слова растерялись. Чего ожидал?

— Летар, помолчи!.. Рэлико, да как же это! Какой шанс! Какой жених! — зачастила мать, всплеснув руками. На ней лица не было.

— Все понимаю, матушка, и пыталась свыкнуться, пыталась и ради вас, и ради него… Он мне дорог по-своему, но нет в моем сердце любви к нему.

Сказать это родителям оказалось тяжело. Рэлико неудержимо покраснела и голову опустила было, но потом, спохватившись, вскинула на них ясный взгляд.