— Странно-то как… — пробормотала Рэлико, присматриваясь к непонятной посылке. — Коробка льдом покрыта… Не также долго она здесь простояла… Не могла же обмерзнуть за час-полтора…

Но любопытство пересилило сомнения, и девушка осторожно потянула крышку. Лед легко треснул, коробка открылась, и, не сдержавшись, Рэлико ахнула от восторга.

Благоговейно протянула руку, осторожно коснулась пальцем крупного розового лепестка.

Цветы, какие водились только в болотах на юге! Свежие, будто едва сорванные, покрыты до сих пор каплями не то росы, не то дождя… А под ними обнаружились южные фрукты, из тех, которые дозревали аккурат к концу тамошней короткой зимы… здесь такие тоже продавали, но стоили они очень уж дорого, папенька только однажды всем по штучке и купил… И мандарины тоже…

Рэлико, прищурившись, пригляделась к деревянной крышке, которую выронила на пол от удивления.

С внутренней стороны странной голубой краской, строгим, каким-то острым почерком на ней было выведено:

«Это маленькое чудо уходящей зимы».

Рэлико взволнованно огляделась, неосознанно прижав коробку к груди. Это… у нее ухажер появился, что ли? Такой стеснительный, что боится к ней подойти? Кто же еще цветы мог бы прислать?

"Маленькое чудо уходящей зимы"…

Романтично-то как…

Совсем как мечталось!..

Рэлико принялась озираться; раскрасневшись, прижала руки к щекам. Но по губам упорно расползалась улыбка. Интересно, чье внимание она привлекла, даже того не заметив?

Но было так приятно… хоть и не увидела она никого. Только снег неслышно падал — крупный, красивый, сказочный.

— Спасибо, — шепнула она. — Не знаю, кто ты, но спасибо…

Ойкнула, сообразив, что цветы нежные, быстро померзнут.

Бестолково склонилась за крышкой, второпях накрыла ей коробку, уронила крышку, снова подняла, опустила, уже как положено, поспешно выпрямилась… Не удержавшись, прямо в домашних туфельках сбежала с крыльца, снова огляделась…

На миг примерещился неподалеку белый силуэт — рослый, в строгом одеянии… да словно светлые волосы по ветру плеснули… Но он так же быстро пропал.

Наваждение, что ли? Хотя в таком густом снегу что хочешь примерещится.

Вернулась к дому…

И все-таки у самого порога снова оглянулась — с той же смущенной, но счастливой улыбкой.

Ланеж невольно улыбнулся в ответ.

Он увидел и услышал все, что хотел. Пора приниматься за дело.

Он устремил взгляд на гору неподалеку, где загадочно поблескивала ледяная игла. С нее и начнем.

Она сидела на камнях, болтая ногами, неподалеку от пропасти. Эта гора была хорошо известна ее людям — большому племени, отчаянно пытающемуся выжить на заснеженном севере. Любому молодому народу приходится нелегко, но у них, казалось, проблем было больше, чем у тех, что уже вышли из этой суровой колыбели.

И снова — крик. Тот же самый, который в прошлый раз вынудил ее броситься прочь бегом, со слезами на глазах, вызванными суеверным ужасом. Страшный, пугающий, нечеловеческий. После, успокоившись, она решила, что ей все-таки померещилось. Долго не ходила сюда… потом вновь осмелела — рябинник здесь был хорош, а после зимних морозов ягода сладка…

Молодая, красивая кочевница вздрогнула, едва не свалившись вниз с огромного валуна, наполовину занесенного снегом, затем вскочила на ноги.

В душе волной поднялся тот же ужас, но теперь она попыталась взять себя в руки.

Дрожа всем телом, осталась, оглядываясь.

Нельзя вечно бежать от того, что пугает… К тому же… может, помощь кому нужна?

Не может же быть, чтобы второй раз померещилось.

Но вокруг была только бесконечная белая пустыня. Ни единого силуэта, ни единого деревца. Только она сама, шатры ее народа далеко внизу и древние горы. Да шел пар от горячего источника неподалеку.

Обежала со всех сторон обширную каменную площадку на плоской вершине невысокой, очень старой горы.

Никого и ничего.

Стало еще страшнее.

А вдруг тот, кто кричал — и впрямь какой-нибудь могущественный дух? Может, она забралась в его владения? Может, он на нее разгневался?

А может, наоборот? На помощь зовет, просто по-человечески говорить не может? Вот и ревет, как раненый медведь…

У них верили, что если помочь духу, он поможет в ответ… Их народу помощь бы не помешала…

А вдруг даже не дух, а… сам снежный бог? По легендам их племени, даже богам порой нужна помощь смертных…

Набравшись смелости, она приставила ладони ко рту, чтобы звук дальше разносился, и крикнула:

— Кто ты? Отзовись! Где ты?

Он вздрогнул, услышав этот голос, раздавшийся в самой сердцевине его существа.

Уже какое-то время он провел в этом глубоком подземном котле, медленно плавясь среди булькающей магмы. Сколько — он не знал. Время для богов эфемерно…

И вдруг — к нему кто-то обратился. Именно к нему… Хоть имя и не было произнесено.

Он устремил пустые глазницы ввысь.

Маленькая, хрупкая, жалкая смертная, одетая в грубо пошитую шубу и трехслойные штаны из колючей шерсти. На ногах какие-то серые не то сапоги, не то ботинки… Явно какая-то северная дикарка. Но выбирать не приходилось.

Как же вышло, что она смогла его услышать? И даже не просто услышать, а ответить так, словно молилась ему…

Дар? Природный дар? Может, она и духов способна увидеть, эта грубая невежественная кочевница?

Он видел ее так же ясно, словно их не разделял толстый слой камня… А может, не такой уж толстый?

Даже извечная боль померкла на фоне потрясающего открытия. Перед ним словно вспыхнуло ослепительное сияние. Пелена вязкой безнадежности начала таять.

Шанс. Это его шанс.

Услышит ли она его снова?

Удастся ли обольстить ее обещаниями? Если она потребует доказательств — как он предоставит их, когда пламя гнева и земли выжгло из него всю былую силу?

— Под землей, — выдохнул он на пробу.

Каркающий, хриплый звук расцарапал внутренности. Изо рта пошел черный дымок. Обожженным легким и гортани это упражнение не понравилось.

Подскочила, снова заозиралась, потом уставилась себе под ноги.

Прямо ему в глаза, хотя она этого, конечно, знать не могла.

Услышала…

— Как — под землей?! — искренне удивилась она. — А что ты там делаешь?

— Плыву, — честно отозвался он.

— Куда?

— В бесконечность.

— По горячей подземной реке? Тут ведь источник рядом…

— Можно и так сказать, — оскалился он, с заново полыхнувшей ненавистью обозревая алую лаву вокруг, которая беспощадным потоком мучительно медленно сжигала его — и не могла сжечь.

Молчание.

— А кто ты?

— Бог.

Снова тишина. Потом совершенно неожиданное:

— Возьмешь меня с собой?

Безгубый рот искривился в отвратительной усмешке.

— Зачем?

— Я бы тебе помогла чем-нибудь… а ты бы помог потом нам, в обмен… Нам плохо живется сейчас. Голод начался — давно уже… И он тоже кажется бесконечным. Хочется от него сбежать… — Пауза. Думает, даже лоб наморщила… — Но раз ты бог, может, ты нам поможешь?

Осторожней… не спешить ликовать…

— Почему бы и нет? Но я сам попал в ловушку. Если хочешь, чтобы я вам помог, тебе придется кое-что сделать…

— Что именно?

Страшная усмешка вновь изогнула остатки давно сгоревших губ.

— Могу рассказать… Это будет нелегко, но зато я дам вам свое покровительство. У вас будет бог, который осенит вас благословением и поможет пережить любые трудности. Дети больше не будут умирать от мороза. Зима перестанет отбирать скудные посевы. Я дам вам возможность зажить счастливой жизнью без лишений и страданий.

— Да?!

Обрадовалась. На крючке. Похоже, за эти тысячелетия смертные не поумнели.

— Только… я бы с радостью, но… как узнать, правда ты бог или нет?

Выше и правее, над лавой… твердые драгоценные камни… золото…

Сделал над собой усилие, чтобы протолкнуть их на поверхность — а сам ушел глубоко в недра огненного потока. Увяз, как муха в меду, отчаянно рванулся вверх. Не выдержал, сперва глотнул жидкого огня, захлебнулся криком, перешедшим в бульканье, когда воздух в легких резко расширился, разрывая их изнутри…