— У меня был долгий путь, — кивнула девушка. — Я расскажу тебе обо всём, но сначала ответь ты: почему ты не со стаей? Эклесс сказал, что Хелтай собирает всех оборотней в Изенгарде.

— Прям так и сказал? — мужчина улыбаясь, сложил руки на груди, наблюдая как девушка умывается, зачёрпывая воду ладонями.

— Ну, — Сули пожала плечами, — не то чтобы сказал. Скорее из того что он упомянул я сделала вывод, — и снова умылась.

— Отвечая на твой вопрос, скажу, что я как раз направлялся в Изенгард, но тут почувствовал оборотня рядом. Какая радость, что это оказалась ты, а не какой-нибудь сварливый старый волк.

Оборотень с размаху уселся на землю рядом с умывающейся девушкой, которой до его слов было такое же дело как орлам, до гоблинов в пещерах Мории. Закончив с лицом, Сули стянула сапоги, а после штаны и куртку. В этот раз рубахи не ней не было. Она принялась за стирку.

— Тебе бы целиком помыться, — махнул рукой мужчина. — Волком обернуться да искупаться. Так и ты и одежда отмоетесь.

Темноволосая не слушала. Она остервенело тёрла ткань, вымывая засохшие пятна. Руки тряслись, но боль от того как костяшки пальцев быстро и резко бились друг о друга постепенно отрезвляла. Злые слёзы возникли на глазах и девушка смахнула их рукой.

Изенгард! Проклятый Изенгард и морготов Саруман! Это он отправил тех существ. Из-за него погиб… Боромир. Сули заскрипела зубами сдерживая рвущийся наружу вой отчаяния и боли. Ненависти. На левое плечо упала рука.

— Эй? Сули, — Ралис встревоженно заглянув в лицо подруги, — случилось что? — задал вопрос, не став дожидаться, пока девушка сама решится всё поведать. Мужчина видел, что Сули нужно было выговориться и как можно скорее, а сама она не скоро решится начать рассказ. Она ведь упертая. Причём в самых бестолковых и глупых вещах.

— Потом, — прошептала оборотень, бросив в неглубокий ручей мокрую одежду. Та проплыла немного, держась на воде, а после зацепившись за выпивающий камень, остановилась и пошла на дно. Ралис обнял темноволосую за плечи, прижимая к груди; девушка заплакала, схватившись за его куртку.

— Он мёртв, — едва ли рыжий оборотень услышал эти слова, ведь голос девушки утонул в плаче. Объятья стали крепче, а слёзы побежали по щекам быстрее прежнего.

Девушка из раза в раз, захлёбываясь слезами, повторяла одни и те же слова: предатель, друг, орки, Боромир. Боромир…

Ралис обнимал её и гладил по спине, до тех пор пока слёзы не утихли, а плечи перестали подрагивать. Тишина прерывалась лишь шелестом воды, и шумом ветра бегающего по траве. Ладонь мужчины легла на голову девушки.

— Всё же волосы слишком длинные, — прошептал Ралис и зарылся в них носом. — Опять твои эльфы постарались.

Темноволосая засмеялась, но не весело и звонко, а как-то глухою. Безжизненно и устало.

— Саруман, — вдруг произнесла она, а в голосе не осталось и толики смеха. — Ты был прав на его счёт, — и девушка рассказала другу события произошедшие с ней и её друзьями-хранителями у Амон Хэн. Не забыла упомянуть и об огромных свирепых орках, отмеченных белой дланью Сарумана.

— А я всегда говорил, что он не так хорош, как тебе кажется, — бросил мужчина. Сули вдруг резко отстранилась и вернулась к стирке; Ралис оставил свою руку лежать на её плече.

— Я направляюсь в Рохан. Ты со мной? — спросила девушка.

— Накой тебе люди? — мужчина нахмурился, аристократично дёрнув тёмной бровью.

— Нужно попросить у них помощи. Два моих друга пропали, а трое других сейчас пытаются помочь, но думается им помощь тоже понадобится. Враг слишком силён, — заправила выпавший локон растрёпанных волос за ухо. — Так кто как не конники Рохана?

— А я смотрю ты за последние лета постаралась и расширила свой круг общения. Неужели теперь тебе друзья не только эльфы?

Сули оттолкнула руку Ралиса, ловко сделав вид что обиделась на произнесённые слова, и продолжила заниматься стиркой. В холодной воде засохшая кровь отходила не плохо, но и не то чтобы хорошо — на одежде оставались легко различимые тёмные пятна. Покрасить бы одежду в чёрный.

— Ты поможешь? — спорить и шутить не было сил. Сули чувствовала себя как никогда опустошенной и уставшей.

Рыжеволосый развёл руками настолько широко, насколько позволяло его сидячее положение.

— Я весь в твоем распоряжении. Как достираешь вещи, тут же сорвемся в путь. Хотя нет! Как только достираешь вещи и помоешься сама. Этот запах я больше не вынесу.

***

Царевич из Лихолесья! под сенью лесной

Жил ты себе на радость. Но потеряешь покой! —

Возгласы быстрых чаек

И рокот прибрежной волны

Станут тебе отрадней возлюбленной тишины.

Слова звучали в голове снова и снова. Странные слова, переданные старым другом — Гэндальф принес их, как предвестие неизбежного, странного и пугающего. Слова, произнесённые в далёком Лориэне, древней владычицей. Леголас нахмурился проговорив их в голове ещё раз. В последний, — пообещал он себе, загодя зная, что это ложь.

— Мы несказанно рады, друг мой, что ты вернулся, — раздался голос Арагорна, Гэндальф довольно хмыкнул. — Не знаешь ли ты куда делась другая наша подруга. Где же Сули?

Леголас и сам хотел задать этот вопрос, да только вместо того чтобы сказать хоть что-то он положил ладонь на карман куртки. Там лежала большая ценность переданная ему девушкой — старая карта и цветок: уже засохший, но не потерявший своей красы анемон.

— Сули вернётся, — прозвучал голос Гэндальфа, уверенно и твердо, — но в положенный час.

***

Вечерело.

— Здравствуй, прекрасный Эдорас, — бойко и громко воскликнул Ралис, уперев руки в боки. Все вокруг озирались на странного вида мужчину и идущую позади понурую девушку.

Сули выглядела не лучшим образом: на голове колтун из сбившихся, едва успевших высохнуть, волос, а одежда мокрая и вся в тёмных, неотстиравшихся, пятнах. Попытки отмыться в реке принесли свои плоды, и тело воспитанницы эльфов отчистилось от въевшейся в кожу грязи и крови, да и едкий запах пропал. С волосами попытался помочь Ралис — в то время пока Сули отмывалась, мужчина пальцами, словно гребнем пытался расплести спутавшиеся мокрые пряди. Вышло, что вышло.

Ралис выглядел на порядок лучше. Коротко стриженные рыжие волосы торчали пусть и беспорядочно, но в то же время выглядели опрятно и даже красиво. Нижнюю часть лица покрывала густая колючая борода (на порядок темнее волос), а уголок губ был приподнят в привычной ухмылке.

Мужчина прохаживался широкими шагами, расправив плечи, а руки заложил за спину. Шёл так быстро, что Сули приходилось чередовать быстрый шаг с бегом, чтобы совсем не отстать. Она брела низко опустив голову и, по привычке, закрывшись от толпы зевак отросшими грязными и мокрыми волосами. Ралис вдруг снова ускорился и Сули пришлось перейти на бег. Ещё чего не хватало, побегать по Эдорасу в таком виде. Она запнулась за яму на дороге и чуть не упала.

Рыжий резко остановился.

— Йорун! — нарочно громко воскликнул он, когда Сули с размаху врезалась в его спину.

Оборотень успел подхватить подругу за руку и, притянув к себе, обхватил одной рукой за плечи. Девушка скривилась — Ралис будто старался привлечь к ним побольше внимания — разозлившись, она, уже вовсе не шутливо, оттолкнула друга от себя и пошла дальше, нахмурившись. С радостью явилась бы сюда в обличье волчицы, на огромного белого волка никто бы не стал смотреть с таким пренебрежением. Хотя Ралис бы всё равно нашёл повод для шутки.

— Так это здесь рос наш сын? — раздалось позади, и широкая тёплая ладонь легла на левое плечо темноволосой.

— Не здесь, — неловко Сули толкнула рыжего под ребра, прибавив, чуть слышно: — Он рос в деревне, лигах в десяти отсюда.

— Туда мы тоже сходим, — мужчина крепче прижал к себе девушку, не заметив её возмущения, и, радостно вскрикнув, оторвал ту от земли, закружив. — Эх, Йорун! Как же я по тебе соскучился.

Вот сейчас Сули была на грани. Обернуться бы волком, да покусать его. Убить не убью, но хоть душу отведу. Мысленно воспитанница эльфов проиграла эту сцену у себя в голове и, успокоившись, вздохнула. Её поставили на место.