И вновь подняла на него свои серые глаза. Несмело улыбнулась. Леголас тогда впервые увидел жёлтые крапинки у самого её зрачка. Такие маленькие. Едва заметные. Лихолесец улыбнулся в ответ.

— Доброй ночи, Сули, — попрощался он, и темноволосая сдержанно кивнула. Это была их последняя встреча. Поутру воспитанницы эльфов не было ни на одном дэлоне, ни поблизости, а Халдир объяснил это тем, что волчица вместе с лориэнскими стражами отправилась преследовать навестивший их ночью орочий отряд.

— Она присоединится к вам уже в городе, — заверил страж, — не успеете вы и соскучится.

Так сказал он Братству, стоя у мостика переброшенного через реку, но прошло уже немало дней, а оборотня всё не было.

Леголас сидел в шатре. Его специально приготовили для Хранителей; в нём было девять удобных постелей, одна из которых неизменно пустовала, да и сам принц не часто возвращался к Братству. Ему нравилось проводить время с лориэнскими собратьями и днями гулять по городу, но сегодня он почему-то остался здесь.

— Я видел сегодня Халдира, — как бы между прочим, сказал Арагорн, сидящий рядом. Эльф повернулся к другу. — Он передал привет от Сули. Она ушла куда-то к северным границам леса. Скоро должна вернуться.

Леголас усмехнулся.

— Все постоянно говорят, что она вернётся скоро, — произнес лучник, не заметив как устало прозвучал его голос.

— Вернётся, — заверил Арагорн. — Халдир сказал, что в сам город Сули редко заходит. Ей куда милее окраины леса. Потому, быть может, наша подруга и не торопится.

Полог шатра отодвинулся, и внутрь вошли Гимли и Боромир. Гном счастливо похлопал себя по животу.

— Ох и знатный сегодня обед выдался. Всё же умеют здешние эльфы готовить, — и уселся на свою постель, довольно крякнув. Гондорец, идущий следом, согласно кивнул и тоже сел.

Арагорн пересказал им слова Халдира.

— Зная Сули, — бросил медноволосый воин, — можно не ждать её скорого возвращения. Она говорила мне, что не любит этот город; не спокойно ей тут. Не удивлюсь, если волчица появится только тогда, когда мы покинем этот лес.

Гимли усмехнулся в густые усы.

— А я-то думал, что от тебя она и на шаг не отступит.

— Да, — кивнул Боромир, — мы друзья, но несколько стражей тоже ей друзья. Так что не мудрено, что Сули решила побыть пока с ними. Кто знает, когда она ещё вернется сюда. Любой из нас не стал бы терять такую возможность, — и тише прибавил: — кто знает, выпадет ли она ещё.

— Да не о том же я, — гном прилёг на постель и заложил руку за голову. — Не про дружбу. Вон она как на тебя смотрит, — и лукаво посмотрел на человека, — да и сам ты.

Гондорец раскатисто рассмеялся, хлопнув себя по колену.

— Нет уж, друг мой гном, тут-то ты ошибся, — отвечал он, ещё посмеиваясь. — Сули, что сестрёнка, которой у меня никогда не было.

Гимли покачал головой, когда остальные заговорили о чём-то другом и произнёс, тихо, слышно только себе самому:

— А всё же взгляд её. Эх… — но слов его никто не услышал.

Леголас улыбнулся, подхватив тему, поднятую Арагорном, и принялся рассказывать свою историю. Следом подключился Боромир, Гимли, погодя, тоже вклинился в беседу, но уже лениво почти засыпая.

Оборвался их разговор лишь когда принц поднялся на ноги.

— Что же, — сказал он в ответ на вопросительные взгляды, — пройдусь, пожалуй. Погода так хороша. Не время сидеть в шатре, — но идею его не поддержали, и эльф отправился гулять в одиночестве, прихватив с собой кувшин, чтобы набрать воды и вышел.

Лес за это время стал лихолесцу таким привычным, но в то же время, каждый раз оказывался другим — открывал новые тайны, скрытые веками. Леголас провёл ладонью по коре ясеня. Странное чувство тоски с примесью тревоги разъедало грудь. Перед глазами снова образ. Остриженные коротко, чуть ниже плеч, каштановые волосы, улыбка, которую девушка неизменно пытается прикрыть рукой, когда смеётся. И светящиеся глаза цвета осеннего лихолеского неба затянутого дождевыми облаками, между которыми, то тут, то там, прорывались одинокие лучи солнца. Озорные жёлтые лучики. Эльф прежде никогда не замечал этих крапинок, но увидев, уже не мог забыть.

Так же как и о метке — именно так эти точки, кружащие в своём водовороте, окрестила девушка. Метка соулмейта. Леголас нахмурился. Никогда прежде он не слышал подобного слова и ни в одном писании об оборотнях о таком не упоминалось. Хотя он эльф, а значит у него не должно быть такой метки. Или все же соулмейтами могут быть не только оборотни? А если они с Сули эти самые соулмейты то это значит… что это значит? Какой вообще во всём этом смысл?

Леголас поставил кувшин на землю и медленно потёр виски. Голова его разболелась от обилия вопросов, на которые он не мог найти ответы.

Думаю, я бы мог спросить обо всём Сули, — рассудил он. — Да вот только под каким предлогом начать эту беседу?

Рассказывать девушке о том, что он обладает идентичной меткой, лихолесец не собирался. По крайней мере, не сейчас. Всё это казалось ему какой-то глупой шуткой. Быть может это и есть просто обычные родинки?

Отовсюду слышались голоса лориэнских эльфов, они пели о Гэндальфе, скорбели по нему. Печаль вновь вернулась в сердце принца.

— Красивый кувшин, — раздалось позади, и Леголас обернулся. Стук сердца перестал звучать в груди. — Мой принц отправился за водой?

Девушка озорно улыбнулась и наклонила голову в бок. Отросшие тёмные волосы упали на лицо, и она тут же заправила их за округлое ушко. На дороге прямо перед царевичем стояла Сули в лёгком белом эльфийском платье. На ней не было украшений, а в волосах не было обруча, но и без этого всего Леголасу она казалась сейчас эльфийской принцессой — прекрасной, нежной, невинной. Принц, наконец, улыбнулся в ответ и, обойдя кувшин, направился к оборотню. Он хотел обнять её, но не решился — замер, не дойдя до девушки всего ничего.

— Сули, — произнес он. Эльф вдруг осознал, как несказанно рад вновь её увидеть. Такую счастливую, улыбающуюся. — Я боялся, что ты уж не вернешься к нам.

— Не дождешься, — оборотень потянулась и легонько коснулась его щеки губами, а после обняла. Леголас нахмурился от неожиданности, ощущая как сердце вновь будто бы остановилось, а потом помчалось в бешенном темпе. — Рада снова тебя увидеть, — произнесла девушка где-то совсем рядом с острым ухом. Принц, только теперь, приобнял её в ответ, и рука сама собой — невесомо — легла на правое плечо оборотня, а позже скатилась чуть ниже, прежде чем вовсе исчезнуть.

Сули рвано вздохнула. Что-то странное было в этом прикосновении: одновременно знакомое и привычное, но в то же время неожиданное, но от того ещё более приятное.

Она рассказала принцу, что ими — отрядом эльфов Лориэна и ею самой — была отбита атака орков; они преследовали слуг Тёмного Властелина, уходя всё дальше на север. Вернувшись в Лотлориэн, оборотень хотела, как и всегда, остаться на границах, и ей даже удалось провести там несколько дней, прежде чем Румил отправил девушку в город.

— Вот вернёшься, — говорил он, — из вашего путешествия, с победой, само собой, и будешь сидеть с нами на дэлонях хоть до прихода Валар. Но сейчас твоё место не с нами, как бы грустно мне от этого не было.

Сули говорила и говорила, а Леголас внимательно смотрел на неё, слушая. Теперь принц заприметил перемену в девушке, случившуюся, стоило ему коснулся метки. Прежде, не зная о соулмейтах, он никогда бы не заметил этой секундной улыбки, не услышал бы тихого вздоха, сорвавшегося с губ Хранительницы.

— Я рад, что ты вернулась, — сказал лихолесец, когда темноволосая закончила рассказ.

Она кивнула; возникла неловкая пауза — Хранители в молчании продолжали путь. Сули смотрела куда угодно, но не на эльфа. Леголас поступал с точностью, да наоборот.

— Я уверен, другие тоже соскучились, — первым нашёл, чем нарушить тишину царевич.

— Так веди меня к ним, — воспитанница Элронда немного нервно всплеснула руками и весело засмеялась, хлопнув в ладоши. Она была не сильно рада тому, что оказалась в Лориэне (в самом городе она была в последний раз ещё до того как Келебриан покинула Средиземье), но в то же время её радовала грядущая встреча с Братством, а в особенности с одним из его членов — с Боромиром.