— Мой вождь! — Сули выскочила перед Хелтаем, да так шустро и неожиданно, что оборотень чуть не налетел на неё. — Так ты позволишь мне оставить стаю? К началу другого месяца я вернусь.

— Я уже сказал своё слово, Йорун, — повторил он, и голос лился подобно медленной широкой реке. Той самой, которая славится подводными течениями и утащит на дно любого, кто посмеет попытать удачу и переплыть её. — Забудь.

— Но почему?

— Так будет лучше, как для тебя, так и для остальных, — пояснил нетерпеливо мужчина. — Оборотням лучше оставаться в тени, а если эльфы прознают, что мы ещё есть на этом свете… — он презрительно фыркнул. — Оставайся и жди нашего возвращения.

— Хелтай, прошу тебя, — взмолилась Сули. Мельком она увидела рыжеволосую голову Ралиса и старого Эклесса уже ждущих вождя. — Они не причинят нам вреда, если ты боишься. Элронд хороший, да и все остальные эльфы тоже.

Оборотень схватил дочь за предплечье наклонившись к самому её лицу. Будь воля Сули, она сейчас смогла бы в мельчайших деталях разглядеть старый, побелевший от времени шрам, что тянулся через всё лицо мужчины (от линии роста волос, через переносицу и до самого подбородка), уже отросшую короткую и наверняка очень жёсткую щетину, но вместо этого она, не отводя взгляда, смотрела в золотые глаза.

— Да, — произнес вождь, — не спорю. Эльфы — лучшее, из всего, что происходило с этим миром, — в искренность этих слов поверить было невозможно. — Но услышь мои слова, только узнав, кто ты, твои милые друзья отвернуться от тебя. Мы оборотни если ты вдруг забыла, а для них почти что те же орки. Мы не танцуем на пирах и не играем на арфе. Мы охотимся и пьём кровь наших врагов. Твои милые остроухие возненавидят тебя, а Элронд первым выставит за границы своей чудесной обители. В этом вся их эльфийская природа.

— Но…

— Ты останешься в стае, — медленно и по слогам, вонзая каждый звук словно кинжал в тело Сули. Оборотень разжал руку и направился к своим воинам.

***

Высокие величественные деревья закрывали своими кронами небо, плотной стеной отгораживали этот город от всего остального мира и делали его особенным в глазах чужеземцев, не только людей или гномов, но даже и эльфов. Тихий и прекрасный Лотлориэн. Леголас восхищался красотой этого места, не мог налюбоваться. Днями напролёт он бродил между могучими ясенями. Ночью же (в те дни, когда не оставался ночевать в шатре), ложась спать, принц вглядывался в кроны деревьев, и иногда ему казалось, что сквозь них он видит звезды, но это были лишь светлячки, что летали между ветками.

Всю свою жизнь он думал, что нет ничего на свете прекрасней Лихолесья, особенно в осенние дни и во время поздней весны. Лориэн затмил его Родину своей манящей и таинственной древней красотой. Но мысли молодого принца пленяла не только красота леса.

Воображение упрямо рисовало образ девушки-оборотня.

Лориэнские эльфы встретили их на границах леса. Они возникли совсем неожиданно, когда Братство начало присматривать место для ночлега. Тогда же лихолесец и видел оборотня в последний раз. Они вчетвером: Сули, Фродо, Сэм и сам Леголас поднялись на дэлонь по лестнице, сплетенной из поразительно прочного и легкого шпагата. Девушка резво вбежала первой, совсем забыв о больной ноге; следом за ней эльф. Когда лучник ступил на дэлонь, темноволосая по-детски радостно смеялась и обнимала одного из лориэнских стражей. Как позже царевич узнал — это был Халдир, капитан стражей Лотлориэна. Следом за ним Сули обняла ещё двух эльфов: Румила и Орофина. Последние не знали всеобщего языка, но девушка понимала их и легко отвечала на лориэнском наречии. Фродо и Сэм поднялись последними.

— Как-то ты слишком рано вернулась, — усмехнулся Орофин. Втроём они отошли в сторону, оставив Леголаса и Фродо с Сэмом наедине с капитаном стажей, но принц всё же урывками слышал их разговор.

— Это точно, — кивнул Румил.

— Пришла проведать того беднягу-гонца, — шутливо усмехнулась девушка, ненароком стыдливо коснувшись шеи. — Как он кстати?

— Долго переживал, — качнул головой Румил и улыбнулся. — Сетовал на несправедливость жизни. Вроде как приехал сообщить о Совете, а тут налетел оборотень и отнял у него коня.

— Ой, да а какой у меня ещё был выбор? — Сули опустила голову, удерживая на лице скромную улыбку. — Думаю, мне стоит извиниться.

— Что верно, то верно, — кивнул Орофин. — Да только не сейчас. Тебе бы послушать, что там брат говорит, — прибавил эльф, кивнув на Халдира. Воспитанница Элронда пожала плечами и, не сказав больше ничего, направилась к принцу и хоббитам. На полпути боль в ноге внезапно дала знать о себе, и оборотень запнулась, благо Леголас — он оказался ближе всех — успел подхватить её. Ладонь эльфа (лишь на миг), случайно — а может и намеренно — прошлась по спине оборотня в надежде ощутить сквозь не плотную одежду те самые точки, чёрно-белой россыпью разбежавшиеся по её мягкой коже.

— Спасибо, — девушка неловко улыбнулась и поправила волосы. Леголас лишь кивнул.

Халдир продолжал вести разговор — в отличие от своих братьев говорил он на всеобщем языке.

— Сколько воинов у вас в отряде? — спросил он твёрдым командным голосом.

— Девять, — не замедлил принц с ответом, — они, я, ещё два хоббита, да два человека; об одном из них вы должно быть слышали. Арагорн.

— Арагорн, сын Араторна, — эльф сосредоточенно кивнул. — Да. Он известен в Лориэне. Но, если я посчитал верно, ты назвал только восьмерых.

— Верно. Ещё с нами гном, — прибавил Леголас.

— Гном? — Халдир, не скрывая своего возмущения, нахмурился и перевёл взгляд на Сули. Та кивнула. — Мы не имеем с гномами дела. С незапамятных времен они не ступали в Лотлориэн, — говорил эльф, — и впредь этого не будет.

— Халдир! — вступила оборотень, сделав болезненный для себя шаг. Леголас сделал этот шаг вместе с ней, поддерживая девушку под руку. — Его назначил Хранителем мой названный отец, владыка Элронд. Гимли заслужил право увидеть Лориэн и быть здесь почётным гостем.

Страж вздохнул и отвернулся к братьям. Эльфы принялись негромко совещаться, оставив Хранителей на время одних.

— Нога ещё болит? — спросил лихолесец; Сули скривила губы в быстрой скомканной улыбке и кивнула.

— Не так сильно как там у врат, когда мы только вышли из Мории, — произнесла она. Леголас смотрел прямо на девушку, но та будто избегала его взгляда. Она подняла голову вверх, посмотрев на пышную крону дерева, пробежалась взглядом по веткам, посчитала дощечки под своими ногами, сбившись на 14, бросила быстрый взгляд куда-то влево и, наконец, посмотрела в глаза эльфа. — Спасибо, что спросил.

Халдир повернулся к ним.

— Гном будет пропущен в Лориэн, — сказал он. — Но только в том случае если Леголас, Сули и Арагорн дадут мне обещание следить за ним.

Девушка, не сдерживаясь, фыркнула.

— Коль ты так просишь, буду следить за ним изо всех сил, — протянула она, широко взмахнув рукой. — Всё ради тебя, друг мой эльф, и благополучия всего эльфийского народа.

— И ещё одно, — прибавил Халдир, проигнорировав упрёк оборотня. — Мы завяжем ему глаза, как только он переправится через реку, — на этот раз Сули, ценой больших усилий сдержалась от едкой фразочки и лениво цокнула языком. Царевич и сам отметил про себя, что рыжебородому такое не понравится. Однако и он промолчал. — Хватит разговоров.

Было решено отправляться в путь на ранней заре, а пока Хранители располагались на ночлег. Хоббиты расположились на этом дэлоне; Леголасу Халдиром было поручено следить за людьми и гномом, обосновавшимся на соседнем, а оборотень оставалась с полуросликами.

Сули остановилась у отверстия посредине дэлоня в которое была сброшена веревочная лестница, принц стоял рядом. Халдир и Румил спускались вниз, Орофин раздавал хоббитам одеяла, а Леголас собирался спуститься вслед за лориэнскими эльфами, а после подняться на другой делонь.

— Мой принц, — девушка неловко коснулась предплечья царевича, но, будто обожглась и отдернула руку, тут же отвернулась, нахмурившись. — Ладно, ничего. Поговорим после.