— Давай помогу!

К Сули подошёл проснувшийся, но ещё пребывающий в дрёме, Боромир. Он быстро зевнул, прикрыв рот тыльной стороной ладони, бросил взгляд на почти доеденное яблоко и кротко спросил:

— Ещё есть?

Девушка, вместо ответа, снова опустила руку в сумку и вытащила на этот раз красное яблоко, чуть поменьше. Гондорец съел его в три укуса и забросил в снег огрызок. Проследив за полётом оборотень ещё раз укусила своё яблоко и пересеклась взглядом с Фродо.

Она замерла; хоббит быстро глянул на Сэма, следом на Арагорна и вновь повернулся к девушке. Он быстро кивнул, темноволосая ответила тем же — неловко и порывисто.

— Сули? — рядом как-то неожиданно оказался Мерри. — Идём завтракать.

Оборотень кивнула, но не отвела глаз от Брендибака — уж очень страшно было вновь пересечься взглядом с Бэггинсом.

***

Переход через горы дался труднее: погода испортилась почти сразу, стоило им сняться с привала. Густая метель плотной белой стеной встала перед Братством, и даже волчице было сложно идти, чего уж говорить о хоббитах. Они увязли в снегу, почти по плечи. С каждым шагом продвигались всё медленнее и медленнее, в конце концов без посторонней помощи выбраться они уже не могли. Темноволосая предложила везти их, но Арагорн не одобрил идею.

— Без движения они и вовсе замёрзнут, — твердо сказал дунэдайн.

Теперь до волчицы стали доноситься какие-то голоса или же один голос. Тот был слишком слаб, чтобы даже её острый слух мог уловить. Охотница окинула взглядом остальных членов Братства, но никто из них, казалось, не услышал того, что слышала она.

Может почудилось, — рассудила оборотень и побрела дальше.

Она шла, вторая после Гэндальфа, а маг уверенно брёл пробираясь сквозь снежные сугробы и закрываясь от метели полями шляпы. Вся его борода и плащ были усеяны снегом. Гэндальф Серый, как же. Сейчас уже скорее Белый. И вдруг снова голос. Волшебник остановился; Сули пришлось сделать то же.

— Ты слышала? — спросил истари, и голос его почти утонул в шуме метели, но волчица смогла уловить прозвучавшие слова. Она громко зарычала. — Значит всё же не показалось.

Первый камень с грохотом свалился откуда-то с вершины. Небольшой, даже маленький, он упал в снег в нескольких метрах от Гэндальфа и бесследно скрылся в сугробе. Следом упал ещё один, а за ним два. Начался камнепад. Арагорн и Боромир первыми поняли, что происходит и остановили хоббитов — встали вместе с ними возле самой скалы, плотно прижимаясь к каменной глади. Волшебник и гном, чуть помедлив, поступили так же. Волчица же, как и была, осталась стоять на тропе, почти над самым обрывом. Голос раздавался будто бы совсем близко, такой знакомый, и оборотень вдруг поняла чей он.

Саруман.

— Сули! — услышала она крик позади. Боромир, кажется, кричал ещё что-то, но оборотень не слушала. Она вглядывалась в непроглядную белую метель, будто бы желая увидеть в ней мага. Своего старого друга.

Слова, звучащие эхом, были ей не понятны, но голос — всё тот же — знакомый с юных лет будто притягивал к себе. Саруман всегда помогал воспитаннице эльфов, защищал. Он просто не может обидеть.

Сверху раздался пронзительный скрежет, будто сама гора переломилась пополам. Оборотень пересилила наваждение, подняла голову и увидела, что огромная глыба сорвалась с вершины и теперь летит на неё. Ей бы бежать, но страх сковал покрепче стальных цепей, она могла лишь беспомощно заскулить.

— Сули! — кто-то ухватил её за шкирку и дернул на себя.

Ралис? — успела подумать волчица и обернулась человеком в тот самый момент, когда её вновь потянули.

Девушка ощутила холодную скалу голой спиной и как кто-то теплый её обнял, прижимая к горе крепче. Она слышала грохот, слышала крики остальных — голос, звучавший повсюду — а сама держалась за своего спасителя. Не открыла глаза. Приложила щеку к мягкой куртке. Испуганный кролик, а не грозная волчица. Рука наткнулась на колчан, прикреплённый к его спине.

— Всё хорошо, — вдруг раздалось над правым ухом. Ладонь легла на волосы Сули и успокаивающе погладила. Это был Леголас.

— Как она? — донесся откуда-то сбоку голос Арагорна. Ответа эльфа девушка не услышала, да его и не было. Принц молчал, а оборотень ощущала, как его длинные пальцы запутываются в её коротких тёмных волосах. Слышала биение сердца.

Оборотень приоткрыла правый глаз и подняла голову, посмотрев на царевича, он тоже смотрел на неё и по взгляду Сули поняла — Леголас напуган ни меньше чем она сама.

— Я обязана тебе жизнью, — севшим голосом произнесла темноволосая, а эльф вдруг слабо улыбнулся. Где-то на фоне, перебивая друг друга, раздавались голоса Арагорна, Боромира, Гэндальфа, да и всех остальных, но сейчас слушать их не хотелось. Ладонь лежала на груди принца, и оборотень чувствовала, как заполошно бьется в его груди сердце. Почти так же быстро как и её.

Леголас отстранился и Сули вновь обернулась волком, но на этот раз не отошла от скалы ведь камни ещё падали.

Было решено спускаться с гор, но для этого нужно было сначала переждать метель или хотя бы дождаться утра. Хоббитов начало заметать, да и остальные замерзли, так что, несмотря на запрет Гэндальфа, было решено разжечь костер. Взяв с собой растопку и дрова по настоянию Боромира, Братство не прогадало, и пока остальные возились с костром, волчица не отходила от хоббитов, стараясь согреть их в образе волка — тёплая кровь, текущая по её венам, ощущалась даже сквозь жёсткую шерсть — или хотя бы заслонить от летящего снега.

Когда наступило утро, закончилась и метель. Сули пошла первая, чтобы расчистить дорогу иногда меняясь с Боромиром и Арагорном, что шли за ней. Гондорцу снег доходил до самых плеч, следопыт был чуть выше, а вот волчицы было не видно вовсе, хоть её голова и возвышалась над сугробами. Причиной тому был снежно-белый мех, и лишь нос, да жёлтые глаза выдавали её. Леголас шёл по снегу вровень с остальными от чего оборотень волей неволей, но вновь начинала его ненавидеть.

Принц спас её от страшной (и странной) гибели, за что Сули не могла не быть благодарна.

Как можно было повести себя так глупо и безрассудно? — корила себя, утаптывая снег широкими лапами. — Ещё, чего лучше, прыгнула бы с этой скалы, да и спасла бы всех от своей глупости. И от зверя…

Хищница не была уверенна до конца в том, что случилось в те три дня её отсутствия, но в глубине души она, с леденящим душу страхом, допускала один единственный достоверный вариант — Сули перестала быть собой, а зверь, пусть только на время, но вырвался.

Но Саруман говорил, что став зверем однажды, обратно уже не стать прежним, — рассуждала воспитанница Элронда и Келебриан. — И что же это тогда было?

Сейчас, как никогда прежде ей нужен был совет. Белый маг был одним из немногих кто мог его дать, но теперь…

— Осторожно! — воскликнул принц и задумавшаяся волчица остановилась. Она вскинула голову и прорычала, будто спрашивая, что не так. — Там обрыв. Бери правее.

И то правда — в паре шагов, прямо перед оборотнем, земля обрывалась и начиналась небесная гладь.

И вновь спас, — произнесла она про себя. — Спасибо, — белая волчица кивнула, беззвучно благодаря лихолесца в очередной раз.

Они, все четверо, вернулись, чтобы забрать хоббитов. Сули несла Мэрри и Сэма. Пин уселся на спину Боромиру, а Фродо — Арагорну. Остальные шли позади, и только Леголас всё так же легкой поступью брёл по снегу, внимательно оглядываясь по сторонам.

***

Привал сейчас нужен был как никогда. Снег, налипший на шерсть волчицы, растаял полностью и ей, волей не волей, пришлось обернуться человеком, чтобы обсохнуть. Хоббиты сбились в кучу и сидели у самого костра. Боромир уснул, устроившись неподалеку. Остальные тоже спали, а Леголас остался на дежурстве.

Принц смотрел на звезды.

Эклесс рассказывал Сули, что в те времена когда он служил Морготу, свет звезд смог пробудить в нём хорошее. Оборотень верил, что именно это далекое и прекрасное свечение помогло ему перебороть зверя, которым его создали. Старый волк рассказывал девушке о них — звездах. Он не знал, какие имена дали им эльфы или люди и придумывал их сам. Имена те были слишком просты и, как казалось мужчине, не могли отразить всей красоты. Эклесс мечтал, что однажды узнает как звучат их имена на эльфийском, узнает, откуда они взялись. Мечтал. Тот самый монстр, сотворенный Морготом.