А мы всё шли и шли. Озеро осталось позади, ветви над нашими головами сплетались тесным шатром, и Волчок то и дело останавливался, прислушиваясь и крутя головой. Ему не хотелось идти дальше, но я уговаривала его, и он, опустив голову к земле, покорно вёл меня вперёд.

И вот, когда зверь вдруг замер на месте и оскалился, я увидела две сосны. Они были похожи, как сёстры-близнецы, скрученные неведомой болезнью, развёрнутые макушками друг к другу.

- Тебе тоже кажется, что это напоминает врата?

Завороженная открывшейся картиной, я сделала шаг вперёд. Кора этих сосен растрескалась, и застывшая смола оплыла, как свечной воск. Показалось – янтарь сияет тихим внутренним светом.

Потянулась рукой – молчаливый доселе лес отозвался глухим стоном, зашумели птицы. Я зажмурилась. Волк бросился за мной – только снег захрустел. А потом я сама не поняла, как оказалась по ту сторону ворот, и...

Ничего не изменилось.

Я покрутилась на месте, переглянулась с волком... Он, кстати, очень недовольно на меня зыркал и все время принюхивался, а уши прижимал к голове. Будто все время ожидал нападения.

И в этом я была с ним согласна – жуткое место!

- Знаешь, мне почему-то кажется, что именно здесь проход к Сердцу, - я наклонилась к зверю и погладила его по шее. – Но он нас не пускает. Осталась ещё одна ночь, когда можно попытаться.

А пока я должна подготовиться. Несмотря на напускную браваду, в душе я всё равно трусиха. Маленькая Рози, которая плывёт по течению и боится всю жизнь прожить бесполезной.

Что ж, завеса тайны немного приоткрылась. Откуда такая уверенность, я не знала. Но было внутри чувство глубокой убеждённости – Лес ждёт, чтобы его спасли, и я всё сделаю правильно.

А пока пора возвращаться домой.

По возвращении меня ожидал неприятный сюрприз – на пороге я столкнулась с любимым дядюшкой.

- И где тебя носило? – он налетел на меня, как коршун на цыплёнка. – Посмотри на себя, Розалин. Чем ты занималась? Каталась с горок вместе со сбродом? – поморщился презрительно, так, что его холёное лицо стало вдвойне неприятным.

Дядя Джеймс так кичился своими корнями, так трясся над титулом, от которого по сути остался один пшик, что мне становилось смешно. И те, кого он называл сбродом, ничем не заслужили такого пренебрежения.

- Доброго вам дня, дядюшка, - я прошла мимо него, снимая на ходу плащ. – Если вам угодно, я сначала переоденусь в сухое и выпью горячего чая, а потом мы продолжим разговор. И пожалуйста, не кричите так громко, а то бабушка может услышать.

Он возмущённо пыхтел у меня за спиной, удивлённый равнодушием, которым я его окатила. Ну и пусть злится...

Мы прошли в гостиную, и я закрыла дверь. Повернулась к родственнику.

- И в кого ты такая? Никакого уважения к старшим. А я, между прочим, твой опекун, - погрозил он пальцем. Руки его были затянуты в перчатки, которые дядя Джеймс даже не потрудился снять.

- Вы вспоминаете об этом, только когда вам это выгодно.

Дядюшка смерил меня раздражённым взглядом, наверняка придумывая очередную гадость.

- У тебя, я смотрю, голосок прорезался? – он наклонился ко мне, и я ощутила приторный запах его духов и едкий – табака. – Давай поговорим серьёзно.

Я замерла перед ним, держа в руках плащ и неосознанно пытаясь им заслониться. Опять будет манипулировать моей любовью к бабушке? Угрозы отправить её в дом престарелых, а меня выдать за какого-нибудь пропоицу были вполне в его духе. Он даже дом наш мог продать без моего ведома и согласия. О, как же я ненавидела своё зависимое положение! Оно вынуждало раз за разом терпеть любую обиду, балансируя над пропастью, чтобы не сорваться и не разругаться с дядей в пух и прах.

А он, тем временем, развалился в кресле и уложил на коленях щегольскую тросточку.

- Ты выйдешь за Торна замуж, может, даже родишь парочку наследников, а потом... – дядя Джеймс задумался, подбирая слова. Склонил голову к плечу, совсем как сова, и заговорщически посмотрел на меня. - ...потом, мало ли что может случиться? Жизнь – непредсказуемая штука, да, Рози? Твой возлюбленный муж может даже скоропостижно скончаться. Скажем, упадёт с лестницы. Или умрёт от дизентерии. А убитой горем вдове подставит надёжное плечо добрый дядюшка Джеймс...

Я открыла рот, да так и не смогла его закрыть. Смотрела на дядю, пытаясь понять, не шутит ли он? А потом внутри у меня похолодело, и я еле устояла на ослабевших ногах.

- Как вы можете? Торн Глоуд ведь ваш друг...

- Дружбы нет, как и любви, - он пожал плечами. – Всегда нужно думать только о себе.

- А что вам помешает через время расправиться со мной и самому стать опекуном маленьких наследников, чтобы распоряжаться состоянием? У Глоуда ведь больше не осталось родственников.

Дядя закатил глаза и испустил протяжный выдох:

- Дорогая, как ты могла даже мысль такую допустить? Я, конечно, человек не самой высокой морали, но чтобы родную племянницу...

- Хватит, - я выставила вперёд ладонь, обрывая словесный поток. – Не желаю больше вас слушать. Уходите, дядя Джеймс.

Его мигом сдуло с кресла, как лист бумаги под порывом ветра:

-  Не будь идиоткой, Рози. На твоём месте я бы молился на Глоуда, ты ведь даже мечтать не смела о хорошей партии, тут надо зубами цепляться и не отпускать, а ты артачишься, как ослица.

- То, что вы предлагаете...

Дядя Джеймс бесцеремонно зажал мне губы пальцами и прошипел:

- Или ты слушаешься меня во всём, или я сделаю так, что твоя жизнь станет невыносимой.

- Вы обещали обо мне заботиться, - я отбросила его руку и отступила на шаг назад. Внутри всё горело от негодования, а руки так и чесались отвесить родственнику пощёчину. Даже мой тихий и миролюбивый характер дал трещину. – Хотя бы ради памяти вашей сестры – моей мамы.

- А я что делаю, глупая девчонка? – он схватил небрежно брошенное на спинку кресла пальто и натянул на плечи. – Глупая и совсем недальновидная. Я такого жениха тебе нашёл... – он порылся в карманах и сунул мне в руки белый конверт с золотистой ленточкой. – Это приглашение на ужин. Завтра я заеду за тобой, попробуй только выкинуть какой-нибудь фортель.

Я поймала себя на мысли, что не дышу. Глотнула воздуха лишь тогда, когда в груди начало гореть огнём. И тут послышался голос бабушки:

- Рози, деточка!

Мы одновременно повернули головы к двери. Надо заканчивать этот спор, пока ба ничего не успела понять.

- Бедная старушка, - дядя с сожалением покачал головой. – Она заслужила спокойную старость в богатом поместье, в тепле и довольстве, рядом со счастливой внучкой. Заслужила подержать на руках правнуков, зная, что кровинушка надёжно устроена в жизни и не пойдёт торговать собой, лишь бы не умереть с голода.

- Вы говорите отвратительные вещи, - я поморщилась. – Вы знаете, что я на такое не способна.

- О, бедность и нищета и не на это толкают.

- Так же, как власть и вседозволенность. Вы не дали мне устроиться на хорошую работу, а я ведь хотела помогать в аптекарской лавке и учиться...

- Даже думать забудь об этих глупостях, - он отмахнулся, как от мухи. – Не надо меня позорить, мы ведь не простолюдины. Тем более, твоё жалованье всё равно бы приходило на мой счёт. Женщины не имеют права распоряжаться деньгами и наследством, забыла? Могут лишь передавать титул мужу, если он, конечно, достаточно богат.

Дядя Джеймс усмехнулся, стряхнул со шляпы пылинку и водрузил на голову.

- Подумай над моими словами, Рози, - и скрылся за дверью, оставив меня трястись от еле сдерживаемого бешенства.

А через некоторое время из коридора донеслись обрывки разговора – дядюшка соловьем разливался перед бабулей, интересовался её здоровьем и желал доброго дня. С таким виртуозным талантом менять маски ему нужно было в уличные артисты идти.

Я опустилась в кресло – ноги грозили вот-вот подломиться. Этот день даже не закончился, а я уже выпита до дна.