Экипаж выехал из города и покатился по дороге. Имение Глоуда располагалось вдали от городской суматохи, в живописном местечке между рощей и прудом. Я не слушала болтовню Люсинды – сдвинула шторку и смотрела на пробегающее мимо поле, за которым высилась сизая громадина леса. Отсюда он смотрелся пугающе, будто затаившийся дракон – стоит войти внутрь, как сомкнёт свой зев, чтобы никогда не выпустить обратно.

Чары тётушки Лаванды работали на славу, потому что я знала лишь парочку охотников, которые не боятся ходить туда за дичью. И то этих людей в городе почитали за сумасшедших.

- Ты уверен, что нашему другу Торну подойдёт именно такая девушка? – услышав вопрос Люсинды, я повернула голову, чтобы встретиться с её снисходительным взглядом. Она смотрела на меня так, как смотрят на несмышлёное дитя. Хотя сама была ненамного старше – лицо без морщин, свежая кожа, но глаза выдавали обширный жизненный опыт.

- Уверен, - кивнул дядя. – Жаль только, что внешностью она пошла в отца. А ведь её мать была настоящей красавицей с русыми волосами и голубыми глазами.

- Друг мой Джеймс, вы несправедливы. Ведь и в карих глазах можно утонуть, - она метнула в мою сторону томный взгляд из-под ресниц, и я почувствовала, как горят мочки ушей. Она словно касалась моего лица не руками, но взглядом – хитрым и каким-то порочным. 

- Не стоит говорить обо мне так, будто меня здесь нет.

Раздражение и обида достигли апогея, и я жалела, что некому было научить меня вести словесные дуэли. У родителей я росла, как роза под стеклянным колпаком, а бабушка сама была мягкой и безобидной. Божий одуванчик, как говорят.

- Хм, я всегда говорил, что ты грубишь старшим, - пожал плечами дядюшка. – Но я надеюсь, что с Торном Глоудом ты будешь покладистой и не разочаруешь меня. Ты помнишь, что случится в противном случае, - взгляд голубых глаз стал совсем холодным, а рот сжался в полоску.

Конечно, помню. Как можно забыть угрозы выдать меня замуж за старика или пьяницу, а бабушку отправить в дом престарелых, где она не протянет и нескольких месяцев? Туда попадали брошенные детьми или совсем одинокие и больные старики.

Я задышала глубже, чтобы успокоиться.

- Не будь таким вредным, милый, - Люсинда погладила пальцами его щёки и потянулась к нему носом. 

Наблюдать их нежности и слушать курлыканье было противно. Разве правильно так откровенно показывать свои чувства посторонним? Я вновь вернулась к созерцанию леса и принялась комкать и гладить мягкую ткань плаща – это успокаивало.

Волшебный плащик, подумать только! Могла ли я, будучи малышкой, представить себе, что когда-нибудь стану обладательницей такой вещицы? Тётушка Лаванда подарила мне его неслучайно, не по доброте душевной. И неслучайно рассказала правду о лесе.

Эта мысль тревожила засела в мозгу зудящей занозой. 

Сердце Леса – никто его не видел, никто не знает, где оно. Существует ли оно вообще? Одни вопросы и ни одного ответа.

Мимо бежала пёстрая полоса дороги, и я почувствовала, как начала дремать. Но внезапно какое-то чувство заставило меня вскинуться, по спине мазнул поток холода, и я во все глаза уставилась в темнеющую чащу.

Кто-то следит за нами. Сам лес? Или… Волк? Я сильнее высунулась в окно, пытаясь хоть что-то разглядеть, как вдруг раздался недовольный голос дяди:

- Рози, ты сейчас выпадешь! Или сбежать решила?

Люсинда подавила смешок, а я резко задёрнула шторку и упала на сиденье.

- Была бы возможность, уже бы сбежала, - буркнула и только потом поняла, что сказала это вслух.

Дядюшка хотел было разразиться очередной тирадой о моём дурном воспитании, но спутница отвлекла его, чуть было не запрыгнув ему на колени.

Дорога продолжилась в молчании. Я успела расслабиться и очистить голову от сомнительных мыслей, как вдруг экипаж замедлился – слуха достиг скрип железных ворот.

Мы приехали.

Когда мы шагали по подъездной аллейке, сад внезапно осветился множеством фонарей. Они вспыхнули будто по мановению волшебной палочки, разогнав тусклые осенние сумерки. Торнвуд, старинный трехэтажный особняк, предстал перед нами в своей торжественной красе – колонны и стрельчатые окна оплетали лозы зелёного плюща, горгульи под крышей угрожающе распахнули пасти, а перед входом вырос фонтан с фигурой обнажённой танцовщицы. Камень внизу покрывал слой мха, смотрящийся на ногах девицы причудливыми чулками, а на воде корабликами покачивались сухие листья.

С каждым шагом сердце билось всё тревожней. Я видела себя будто со стороны и удивлялась, что эта девочка тут забыла? Гораздо уютней я чувствовала себя в лесу, несмотря на всю его опасность.

Внутри нас встречал вышколенный дворецкий – он принял плащик, и, когда плечи оголились, я сразу почувствовала себя неуютно. Зато дядя Джеймс и Люсинда вели себя так, будто были здесь частыми гостями.

- Не переживай ты так, здесь нет официальных мероприятий с пафосными рожами, - успокоил дядюшка.

Я глубоко вдохнула, расправила плечи и вздернула подбородок. Ладно, сделаю вид, что спокойна.

- Здесь собираются только свои, - Люсинда загадочно замолчала, не забывая следить за моей реакцией.

От меня не укрылось, что дядя стиснул её локоть сильней, чем следовало.

- Очень тёплое общество, - добавил он, а в следующий миг поддел пальцами мой подбородок:

- Понравься ему, детка. И, когда вы поженитесь, ты ещё не раз помянешь своего дядюшку благодарным словом.

Сцепив зубы, потому что хотелось наговорить много нелестных слов, я вывернулась и нервно отряхнула с платья несуществующие пылинки. Беда в том, что я не знала, как быть. Он толкает меня под венец с человеком, которого я даже не видела, шантажируя бабушкой и моим будущим. Где взять сил, чтобы противостоять ему? Разум шептал – веди себя смирно, не высовывайся, может, всё сложится гораздо лучше, чем ты себе навоображала? А вот сердце кричало о неправильности происходящего.

- Вы так уверены в успехе, дядюшка. Вам-то какой с этого прок? – как ни старалась, голос выдал моё негодование.

- Сама догадайся, что ты всё как маленькая? – он смерил меня раздражённым взглядом, а Люсинда усмехнулась краешком густо накрашенных губ.

- У хозяина дела, но он скоро появится, - дворецкий, похожий на безэмоциональную куклу, чопорно поклонился и распахнул двери.

Меня окружила и подхватила река нестройных голосов. Я едва не споткнулась, ослеплённая богатым, даже, скорее, аляповатым убранством. Цветы, позолота, ковры, люстры с сияющими хрустальными подвесками, зеркала, и снова цветы. Много-много цветов, словно хозяин ограбил оранжерею.

Просторная зала вмещала больше десятка столиков, за которыми собрались как представители дворянства, так и торговцы, и дельцы, разбогатевшие на открытии банков и мануфактур. Дядя Джеймс успел предупредить, что здесь соберутся самые современные люди, презирающие предрассудки и старые традиции. Он мигом нацепил на лицо самую сладкую из улыбок, очаровательно смеялся, шутил и кланялся. Но больше всего меня поразило то, что женщины приветствовали его не протянутыми для поцелуя пальчиками, а... целуя в губы.

Пальцы мои крепко вцепились в подол платья. О, как я мечтала превратиться в невидимку, но, как на зло, чувствовала липкие прикосновения чужих взглядов.

Куда они привели меня? Что здесь творится? Приличные люди себя так не ведут...

- Джеймс, любовь моя! - юная блондинка с декольте, из которого переспелыми плодами вываливались груди, повисла у дяди на шее. Лицо девушки раскраснелось от алкоголя, которым был уставлен стол, а язык заплетался. Она присосалась ко рту дядюшки, как голодная рыба.

Я, борясь с тошнотой и потрясением, отвернулась и наткнулась взглядом на Люсинду – она широко улыбалась, зато взгляд, устремленный на парочку, резал без ножа. Вдруг широкие ладони какого-то престарелого господина обхватили её талию, и она натянуто рассмеялась.