Глаза его едва не выпали из орбит. Он уставился с таким искренним изумлением и недоумением, будто увидел перед собой привидение. И тут дядя Джеймс закрыл лицо ладонью, плечи задрожали от едва сдерживаемого смеха.

– Ну ты и шутница, Рози! Вся в мамочку, – вдруг смех резко прервался, он шагнул вперед и сомкнул пальцы на моем локте. От родственника несло винным духом, но взгляд был трезв и пугающе холоден.

– А теперь послушай сюда, малышка. Ты должна понравиться Торну Глоуду, он мой давний приятель, и я расхваливал ему тебя, как будто ты золотая ваза с бриллиантами. Я должен с ним породниться, так что только попробуй, подведи!

Я много слышала об этом человеке. Он не был аристократом, зато его богатству могли позавидовать многие дворянские семье. Говорили, Глоуд сделал состояние, проворачивая какие-то темные делишки, а обе его жены покинули этот мир в самом расцвете лет.

Внутри поднялась волна протеста, и я хотела вывернуться из захвата стальных клешней, но сил для борьбы со взрослым мужчиной не хватало.

– Такое чувство, что вы хотите продать меня любому, кто больше предложит! Судя по слухам, этот ваш Торн – ужасный человек, и я не горю желанием понравиться ему.

– Ты ведь понимаешь, что я могу выдать тебя за того, за кого посчитаю нужным. Если не будешь слушаться, я отдам тебя самому мерзкому из всех стариков, – зашипел, крепче стискивая локоть.

Было больно, но я терпела, сжав зубы и сверля дядю Джеймса ненавидящим взглядом. Слезы, готовые сорваться с ресниц, высохли. Еще заплакать не хватало! Ведь будет потешаться над моей слабостью.

– Зачем это вам? Что я вам сделала?! – голос все же дрогнул от злости и обиды.

Пальцы на плече разжались, и он отступил, манерно поправляя жабо. На бледной коже щек выступили розовые пятна.

– Ничего, Рози. Ничего… Ты абсолютно бесполезна. Одна от тебя польза – удачно сплавить замуж.

– Я…я… я пожалуюсь!

– Кому? – он усмехнулся и перекинул щегольскую тросточку из одной руки в другую. – Лорду Регенту? Вот ему делать нечего, кроме как решать проблемы жалкой сиротки. С тех пор, как пропал принц, он думает только о сохранении своей власти. На таких, как ты, ему плевать. Если будешь артачиться, пойдешь под венец со стариком. Или с пьяницей из нищего квартала, а твоя бабулька будет коротать дни в доме престарелых.

При упоминании бабушки сердце будто полоснули ножом. Паршивец знает, на чем сыграть! Это же надо так беззастенчиво пользоваться нашим безвыходным положением. Подло, низко. Но что я могу?

Вдруг дядя подозрительно сощурился и смерил меня пристальным взглядом.

– Или у тебя уже есть ухажер? Какой-нибудь голодранец? Может, ты хотела выйти замуж по любви? – тон стал издевательским.

– Может и так. Но вас это волнует в последнюю очередь. Вы думаете, что, породнившись с этим Глоудом или другим богачом, сможете получить часть его капитала?

– Мерзавка! – выплюнул дядя Джеймс. – Грубиянка! Мало тебя пороли в детстве. Ну ничего, я умею укрощать строптивых девок, – он погрозил тростью и направился к двери. – Деньги оставил в гостиной. Немедленно отправляйся к модистке, пусть она сошьет приличное платье. В следующую субботу я заеду за тобой, нас ждет вечер в поместье Глоудов.

Я не видела, как он вышел – закрыла глаза. Только слышала, как повернулась бронзовая дверная ручка, покрытая от времени зеленой патиной.

В голове стучали обидные слова. Замуж за пьяницу… Дом престарелых… Бесполезная…

Пошатываясь, я добрела до подоконника и приоткрыла оконную створку – та поддалась со скрипом. В саду буйствовала поздняя осень – горько пахли пушистые хризантемы, клонясь тяжелыми, сбрызнутыми каплями дождя, головками к земле. Вчера удалось продать желтый, как солнце, букет, одному приветливому незнакомцу. Хотя он всем своим видом показывал, что не прочь познакомиться поближе…

Передернув плечами от омерзения, вцепилась пальцами в подоконник. Вдруг послышались шаги на аллее – дядя Джеймс убирался восвояси. Заметив меня, высунувшуюся из окна, сухо кивнул и скрылся за воротами.

Сморгнув выкатившуюся слезинку, я посмотрела в сторону леса – над ним серое небо было совсем хмурым: тучи наползали, будто огромные неповоротливые великаны. И вдруг мысль – а как там Волк? Что сейчас делает? Подстерегает жертву или сидит на вершине какого-нибудь холма, задумчиво глядя вдаль?

Пережитый страх от встречи со зверем всколыхнулся с новой силой, и дрожь пронеслась по телу, приподнимая волоски на руках. Я выжила лишь чудом, благодаря тому, что Волк, вероятно, был сыт и не настроен поиграть в жертву и охотника.

Потом вспомнила, как смешно он тыкался лбом в ладонь, как выводил из оврага, будто все понимал.

Он странный. Очень странный для Волка.

Это глупо и нелепо, да. Но почему-то мне захотелось его увидеть.

Окончательно успокоившись, я спустилась в гостиную. Бабушка сидела в кресле у окна и смотрела невидящими глазами в сад. Сейчас она казалась такой хрупкой, будто каждый прожитый год высушивал ее все сильней, превращая обратно в маленькую девочку, какой та была много-много лет назад.

– Рози… – позвала она, повернув лицо на звук шагов. – Что с тобой, моя дорогая? Этот мальчишка обидел тебя?

Не говоря ни слова, я села у ее ног и положила голову на коленки – теплая рука принялась гладить меня по волосам. Бабуля тяжело вздохнула.

– Джеймс был таким несносным столько, сколько я его знаю. Еще мой сын не был женат на твоей матери… Даже с тех пор он любил изводить всех.

– Дело не только в нем, – я закрыла глаза и вдохнула аромат бабулиного платья. Оно пахло чем-то сдобным и вкусным, захотелось смежить веки и перенестись мыслями в детство – туда, где единственной горестью был запрет объедаться конфетами.

Бабушка покачала головой, не переставая перебирать мои каштановые локоны.

– Тебя страшит будущее, дитя мое. Я прекрасно понимаю, сама переживала, когда меня отдавали замуж за твоего деда. Но он, вопреки моим страхам, оказался очень хорошим человеком. А слухи… люди всегда любили поболтать и приврать, что с них взять? Может, тебе понравится этот Торн Глоуд. А если нет, то у тебя будет возможность познакомиться с другими респектабельными молодыми людьми. Нельзя всю жизнь провести взаперти, дорогая моя Рози.

Я слушала убаюкивающий голос и думала. В чем-то ба права. Я слишком труслива и, проведя несколько лет в нищете, просто боюсь показаться в обществе, боюсь насмешек и презрения в глазах надушенных и одетых с иголочки богачей. И мой противный дядя Джеймс… он ясно дал понять, что будет манипулировать моей привязанностью к бабушке.

– Расскажи мне сказку. Пожалуйста.

– Твою любимую? – в голосе прозвучала улыбка.

– Да. Про Красную Шапочку. Только пусть она со счастливым концом.

В детстве я любила слушать бабушкины истории. Завернувшись в одеяло из теплой овечьей шерсти и выпив кружку парного молока, я падала на медвежью шкуру у камина и ждала, пока бабушка усядется в подставленное служанкой кресло, нацепит на нос круглые очки и откроет книгу.

За окном валил снег, наметая сугробы выше человеческого роста, в камине уютно потрескивал огонь, а бабушкин голос лился подобно густому сиропу, обволакивая и унося в далекие дали. Когда я начинала клевать носом, отец поднимал меня на руки и относил в спальню, где меня ждала огромная дубовая кровать с периной. Сквозь сон я чувствовала мамин нежный поцелуй с легким ароматом лаванды.

Эти воспоминания – все, что осталось от горячо любимых родителей.

***

Вечером тучи разбежались, и даже выглянуло солнце – озарило светом наш увядающий сад, а бродячий кот с наслаждением подставил пузо теплым лучам. Набросив на плечи шерстяной плащ и наскоро вскочив в башмаки, я сказала бабуле, что хочу прогуляться по городу перед сном.

Подошвы стучали о мощеные булыжником улочки, прохожие не обращали внимания на закутанную в плащ фигуру. Нахмурившись и почти не глядя по сторонам, я вспоминала разговор с дядей. Деньги, которые он так небрежно швырнул, были убраны в комод – мною было принято решение пойти прямо завтра к модистке, чтобы та успела приготовить наряд в срок.