Заработал граммофон космопорта.

— Уважаемые посетители!..

Пик. Пик. Альфа сама приложила документы девочки, сама пихнула ее в спину, когда дверь открылась.

— Приносим вам свои извинения, но мы вынуждены временно…

Пик. Пик.

— …закры…

Альфа проскочила в дверь, чуть не сбив с ног ожидающего ее за оградой Клауса.

— …ть выходы…

Панели загорелись оранжевым, блокируя любую возможность воздействия извне.

— В целях вашей же безопасности. Благодарим за понимание.

— В такси!

Беллу опять пришлось брать за локоть и волочить в нужную сторону, Клаус шел сам. Пятая села вместе с детьми в первое попавшиеся ей на стоянке такси, просмотрела карту планеты, ввела адрес торгового центра на другом краю города и нажала кнопку "начало путешествия". Гравилет загудел и взмыл в небо.

— И что теперь? — спросил с заднего сидения Клаус. — Еще кого-нибудь убьем?

Белла вздрогнула, спрятала лицо в ладони.

Пятая развернулась, посмотрела на детей. Видимых дефектов на их телах не обнаружила и вернулась к созерцанию приборов полета. Ничего особенного. Все как обычно. У нее есть задание: спасти этих двоих. Она его выполняет. А издержки есть всегда.

Так говорил…

Альфа сжала и разжала кулак. От ногтей на ладони остались следы, выступила кровь. Но вокруг мелких порезов тут же появились синие нити, мгновенно активизирующие процесс заживления.

Тварь.

Нет, твари.

— Они только ранены. Разве вы не хотите жить? Жизнь всегда имеет определенную цену. Цена ваших — высока.

Белла не перестала тихо плакать. Клаус попытался сунуть ей в руки бумажные платочки.

— Я хочу жить! — зло выкрикнул он, настойчиво пихая в чужие ладошки бумажный комок. — Хочу! Но…

Альфа знала, что "но". Но он думал, все будет по-другому. Сбежали — и все, хэппи энд, счастье на Марсе. Все живы, все довольны. Нет. Так не бывает. И древние люди с Земли, мечтающие о счастье на Марсе, нашли там отнюдь не столь желанный им рай.

— … Но разве можно так? Вот так? Взять — и… Одну жизнь — за многие можно?

В старых-старых сказках и песнях, что выкладывали на сайнс-сайте "Докосмическая история", иногда мелькали странные, жестокие строки. Лягушка съела кузнечика, принцесса умерла, ведьма катается на костях убитых ею жертв… Сейчас подобная жестокость в материалах, предназначенных для маленьких детей ограничена. Наверно, это правильно. Дети, даже мальчики из детдома, не раз сбегавшие от злобных воспитателей, оказываются не такими уж и стойкими, хоть она и хотят казаться.

Они дети. Просто дети. Что за дурные циничные мысли! Они не готовы к подобному.

Она тоже была не готова. Ей было пятнадцать лет…

А им — одиннадцать и двенадцать! Они дети!

Но ведь Белла знала. Белла видела, во что превращались подростки после операции. И не только те, кто возвращался симбионтом. Она же говорила с одноногой Абаль, проскальзывала на нижние этажи следом за медсестрами…

Она видела больных. Но не мертвых.

Гравилет начал медленно снижаться. Девочка собрала ворох салфеток, выданных ей Клаусом, стала методично запихивать их в утилизатор, прикрепленный за ее креслом. Альфа оплатила поездку, вышла. Клаус вылез следом, за ним — Белла. Гравилет, летающий за счет антигравитационных двигателей, поднялся в воздух, высчитывая местоположение ближайшей стоянки для такси. На секунду на беглецов легла тень, похожая на птичью: узкая треугольная морда, два крыла, под которыми спрятаны двигатели, короткий хвост, — а затем машина улетела.

Пятая посмотрела на сотни голографических вывесок, мерцающих на огромном здании с треугольными окнами всеми возможными цветами.

— Идемте. У нас немного времени. Надо успеть покинуть планету до завтра.

На мгновение ей показалось, что дети не пойдут за ней, но они молча шагнули следом.

***

От трели звонка Гузель вздрогнула. Потом села в кровати. Фолс принял вызов, с интересом рассматривая обнаженное тело любовницы.

— Да?.. Конечно, приятно слышать!.. Для тебя всегда минутка найдется!.. Сигнал? Серьезно?.. Такси и кафе на Терре Ф?.. Дорогой, я твой должник!.. Конечно в силе. В это воскресенье жди!

Фолс вскочил с кровати, бросил Гузель ее халат.

— Поднимайся! Нашлась наша пропажа!

Медсестра проигнорировала халат, встала, нагишом прошла к стулу, на котором валялось ее нижнее белье.

— Мы торопимся? — спросила она, наклоняясь за бирюзовыми трусиками. Фолс, смотря на округлую загорелую задницу, едва не сказал "нет", но вовремя опомнился.

— Да. Тебе же хочется покопаться в спятившем симбионте?

Гузель резко выпрямилась, ее упругая грудь соблазнительно колыхнулась.

— Пятая моя?

— Твоя, — кивнул Фолс, одевая брюки.

— А дети?

— Дети — другая история. С ними я разберусь лично.

Бирюзовая полоска аккуратно легла между ягодицами. Фолс отвернулся.

— Милая, секс — это, конечно, лучшее лекарство, и тебе в нем нет равных, но нам пора работать. Ты же не забыла: дело превыше всего. Или я зря возлагаю на тебя большие надежды?

Гузель накинула халат.

— Неужели зря? Где еще ты найдешь такую замечательную универсальную помощницу? Разве мои выкладки не столь же хороши, как и мое тело?

— Для начала их стоило бы проверить экспериментально.

— Проверим, — пообещала женщина, жадно облизнув окрашенные алым губы.

Комната отдыха, которую Пятая сняла на пару часов после завтрака в каком-то детском кафе, выглядела слишком ярко. Бирюзовые стены, две изумрудные кровати, большое зеркало с половину стены, какие-то нелепые безделушки, висящие повсюду… Половина из них к тому же оказались пустыми голограммами…

— Отдыхайте, — предложила альфа, раскладывая на столе цвета морской волны сброшенные в рюкзак как попало покупки.

Клаус с безразличным видом сбросил на пол новый рюкзак, лег на кровать, повернулся к присутствующим спиной. Белла застыла на месте. Сначала она смотрела, как альфа систематизирует все купленное: лекарства — в этот карман, белье — в тот, бутылку воды — в боковую сетку. Потом перевела взгляд на стены — и вдруг заметила зеркало. Шагнула к нему, дотронулась до гладкой холодной поверхности кончиками пальцев.

А потом ударила кулаком.

На пол брызнула кровь.

Клаус вскочил с кровати, альфа бросилась к девочке, перехватывая ее руку.

— Что ты делаешь???

Белла закричала. Сначала просто как раненый зверь, потом забилась, запричитала бессвязно: «ты виновата», «я виновата», «я не стою этого», «мы тоже твари», «лучше бы я легла на стол… я не знала бы, не чувствовала бы…» Миниатюрная, хрупкая, она с неистовой силой била руками по всему подряд: себе, альфе, окружающим предметам. И все кричала и кричала, захлебываясь слезами так, что порой не могла вдохнуть. Клаус сначала пытался помочь ее успокоить, потом не выдержал, послал их на три буквы, залез на кровать, накрылся одеялом… и расплакался. Пятая слышала его всхлипы, видела, как дергаются его плечи. Отвернувшись к стене, он, вероятно, безумно хотел, чтоб кто-то сел рядом и просто коснулся его головы ладонью…

Она не умела этого делать. И не могла. Руки были заняты беснующейся Беллой. Слова не подбирались. Никак. Ни для одного из детей. Пятая мысленно отметила, что этот срыв — хорошо, даже полезно. Подростки выплеснут плохие эмоции, напряжение, что не покидало их последние сутки, и наконец успокоятся. Но… успокоятся ли, не почувствовав рядом живого тепла?

А она живая?

Холодное скользкое ядро взбрыкнуло и тут же прижалось к подскочившему в груди сердцу.

Нет. Нет.

Но задание должно быть выполнено. Во чтобы то не стало.

Как всегда.

Нет. Это особенное задание. Может, самое важное в ее недожизни.

Пятая прижала девочку к себе, погладила по светлым волосам. Почти невесомо… Белла вцепилась пальцами в ее майку, прижалась ближе, ревя во все горло.

На кровати одиноко сопел Клаус. Но альфа не могла раздвоиться. Даже пошевельнуться не могла, боясь спугнуть ребенка.