Собеседник отключился. Некоторое время доктор с ненавистью глядел в пустоту, а потом набрал другой, более длинный номер.

— Ах, Мишель! Да-да, я. Верно, давно не виделись. Ну, если на стопочку чая, то загляну непременно. Марии поклон нижайший. Как там твоя работа? О, поздравляю, поздравляю! А как там твоя программка по отслеживанию счетов? Да? И продемонстрировать готов? На такое и зайти посмотреть не грех.

Доктор открыл рукописный блокнот, пережиток прошлого, но милая его сердцу вещь, и торопливо стал записывать толстым грифелем время и место встречи.

На кровати дешевой гостиницы валялись только что купленные вещи. На столе были разложены медикаменты. В ванной журчала вода, заглушая остальные звуки, но альфа все равно слышала тихие всхлипы и болезненное ойканье. В ванной находилась Белла. Клаус сидел рядом и ощупывал перебинтованные ступни.

— Я теперь в обувку не влезу, — проворчал он, отводя глаза от разматывающей полотенце альфы. Затем не выдержал, вообще развернулся к ней спиной, делая вид, что обратил внимание на пейзажную голограмму, висящую в углу. Учитывая колкость мальчишки и знание множества неприличных ругательств — неожиданный жест. Пятая одела белье, обработала на ногах те раны, которые еще не зажили — лекарство все-таки упрощало организму работу по регенерации тканей. Затем позвала:

— Помоги.

Клаус развернулся, подошел к столу. Альфа ощутила на коже холодные брызги заживляющего средства. Капли падали неровно — словно рука мальчишки дрожала.

Когда почти полностью опустевший баллончик стукнул о столешницу, альфа вздрогнула: мальчишка дотронулся пальцем до одной из медленно затягивающихся ран.

— Ты должна была умереть, — сказал он уверенно. — Любой элюд умер бы.

— Я не эгочеловек. Подробности, если интересно, можешь уточнить у Беллы.

Прикосновение растворилось в тишине. Клаус отошел к кровати, стал вытаскивать из кучи барахла свои вещи.

Когда брат был маленьким, ему нравилось играть с чернилами. Он часто рисовал на стенах, полу и Настиных руках. А потом водил толстым пальчиком по чернильным линиям, безумным узором раскинувшимся по ее коже, и заливисто смеялся.

Пятая коснулась раны над ключицей. Она не помнила, как с заботой касаются тела теплые руки. Когда-то мама гладила ее по голове, если она разбивала коленку или ссорилась с кем-то в школе. А теперь та, что была когда-то Настей, хладнокровно смывает с рук свою и чужую кровь…

Сонное ядро замерло, согревшись у размеренно бьющегося сердца.

На мгновение нахлынула боль, потом — острое желание разнести этот чертов клоповник по кирпичикам, захотелось кричать, плакать, ощутить на щеке чужую ладонь…

И схлынуло. Как безумная мимолетная волна.

Скрипнула дверь, в комнату, кутаясь в большущий белый халат, вошла Белла.

Альфа встала с единственного стула, освобождая место, взяла в руки антисептик и бинт, готовясь перевязывать девочку. Она помнила: два ожога от электричества, множество синяков, порез…

В голове вертелись холодные странные мысли, и все никак не получалось их упорядочить, вычленить главное.

План. Ей нужно придумать план, как свалить с этой планеты.

Втроем.

И план этот желательно должен быть не таким тупым, как предыдущий.

Белла вздрогнула, когда ее кожи коснулась холодная рука симбионта.

***

Чан неторопливо пил какую-то зеленую бурду, гордо именовавшуюся "чаем", и вообще выглядел очень спокойным. Фолс, напротив, чувствовал, как в груди поднимается раздражение. Хотелось вылить это вонючее варево на голову надменного полковника, а затем вцепиться ногтями в его узкие глаза…

Чан заявил:

— Мы все прочесали. В лесу никого нет. С соседних трасс были совершены ночные вызовы такси, ребята отслеживают пункты высадки пассажиров. Но делать это "в частном порядке" довольно неудобно. — И он насмешливо посмотрел на доктора поверх чашки с вонючей жижой. Фолс представил, как сворачивает шею этому наглому индюку, возомнившему о себе невесть что. Сладкое видение его немного успокоило. Да и вообще не стоило проявлять агрессию.

Пока.

— Попутно стоит сформировать отряды, переодеть их в штатское и отправить на осмотр конкретных пунктов, — посоветовал он холодно.

Чан приподнял бровь.

— Каких же? — спросил он тоном, за которым крылось: "Ты кто такой, чтобы давать мне подобные советы? Что ты можешь сказать умного по военному делу, мясник?" Фолс знал, как называли его некоторые чистоплюи за глаза. Идиоты, не видящие ничего дальше своего носа. Мясник… О, нет. Он архитектор чужих тел, но им не понять этого. Остается разжевывать очевидное.

— Космопорты. Аэродромы. Междугороднее сообщение.

— А лучше в каждую маршрутку посадить по группе захвата, — продолжил Чан с издевкой. — У нас народа не хватит полноценно отработать хотя бы одно направление, Фолс. Ты слишком многого хочешь.

Доктор согласно кивнул. Нехотя.

— Хотя бы космопорты проверить надо, — настойчиво сказал он. — Я более чем уверен, что она постарается как можно быстрее увезти их с планеты. Всегда первое, что она делала во время операций — покидала планету, где была совершена акция. Так быстрее теряется след. Не думаю, что в ее мозгах что-то сильно поменялось.

Чашка бесшумно коснулась блюдца. Узкие глаза Чана с шакальим интересом следили за Фолсом.

— В ее мозгах очень многое изменилось судя по всему, — полковник коснулся пальцем своего виска. — И ты это прекрасно знаешь, человек в белом. Но раз генералы сказали "устранить проблему", будем устранять. Через час ребята будут готовы к выезду. Проверить для начала космопорты — неплохая идея. Но я не хочу в случае неудачи попасть под тяжелую руку Совета. Надеюсь, это ясно.

Чан опять взял кружку. Фолс вдруг ощутил, как пересохло горло. Тут же захотелось пить, но ему никто чая не предложил.

— Я понял, — сказал он, вставая. И мысленно добавил: "и запомнил". Чана назначили сюда менее полугода назад, узкоглазый выродок еще не разобрался, с кем стоит дружить на этой базе. Ничего, ему это еще аукнется. Нельзя топтать полубогов ногами.

Фолс покинул невзрачный кабинет нарочито неторопливым шагом. Но едва он закрыл за собой дверь, как лицо его исказилось. Доктор ненавидел, когда его отвлекали от дел посторонние факторы. За восемь лет такое случалось всего пару раз. И вот — снова. В тот самый момент, когда он уже был готов шагнуть на новую ступень исследования!

Фолс направился было к Паю — выпить и поговорить по душам (относительно), но того не оказалось в кабинете. Комок ненависти, засевший в груди, увеличился в разы. Все его предали. Все. Все они — твари, и элюди, и симбионты. Говорил же Розенталь не раз: животные лучше разумных. Они живут инстинктами, тогда как гуманоиды делают зло просто так. Инстинкт Фолса сейчас требовал наказать виновных, лучше всего — разорвать на части, но те были слишком далеко — в пространственных значениях или должностных. Тупые морды с завышенным ЧСВ, неспособные отличить анголийского тигра от эльпара с Шеты.

Доктор, быстро вышагивающий по паутине коридоров, в очередной раз повернул направо, с ненавистью оглядывая серые стены корпуса. У его кабинета стояла Гузель с какой-то коробкой в руках. Короткий белый халатик удачно подчеркивал стройность ее загорелых ног.

— Доктор, я…

Он схватил женщину за локоть, не дожидаясь продолжения. Быстро ввел код двери, а затем втолкнул медсестру в комнату, да так сильно, что та отлетела к столу. Коробка из ее рук выпала, звякнули какие-то склянки, раскатываясь по полу.

— Вы… — выпрямилась было Гузель, но Фолс резко развернул ее к себе спиной, схватил за шею, заставляя наклониться.

— Я же сказал, ты ходишь по тонкому льду, сука. Хочешь экстрима? Будет тебе экстрим!

Он задрал короткий халат, спустил до коленей розовые стринги, торопливо вжикнул молнией на собственных брюках. Гузель дернулась от этого звука, начала было что-то говорить, но грубый шлепок по упругой заднице заставил ее вскрикнуть, прерываясь на полуслове. Отлично. Лучше пусть кричит, чем бормочет. Секс — тоже хорошая разрядка после неудачного дня. Не хуже долгого нудения на пару с капитаном под шнапс или зиранский самогон.