По милости той самой вытяжке из синего мха учёным удалось синтезировать универсальную вакцину, но вот восполнить утрату Императора, было не под силу никакому прогрессу. Повторно в союз он так и не вступил, оплакивая погибшую супругу по сей день, и как бы цинично с моей стороны это бы не звучало, погрузившись в аристократическое болото по самые уши я теперь понимала — почему.

У Императора была ручная пойс.

— Ты всё не так поняла, Эва, — хмыкнула Габриэль, — Касиус Корма-Соу успешно скрывал своё присутствие в Академии последние три года, наследник Империи УЖЕ здесь.

Парни согласно закивали, подтверждая вывод Габи.

— Бедняга, — протянула я, — ему можно только посочувствовать, сейчас все девицы Академии примут охотничью стойку.

— На сколько мне известно, — удивил осведомленностью Вардок, — наследник помолвлен. Да и с пойс контракт заключён чуть ли не с рождения.

— И на этом, — оттолкнувшись ладонями от стола, я встала, — думаю пора заканчивать наш ликбез. Я безумно рада за то, что Его Высочество так удачно пристроен, а нам пора.

И кивнув Габи направилась к выходу.

Плотные клочья густого тумана стелились по влажному песку.

Нахмурившееся небо тужилось мелкой моросью, а я жадно вдыхала просоленный морем и горчащий йодом воздух, наслаждаясь внезапной прохладой после тропического зноя. Босая и простоволосая я выгуливала Лею, вспоминая события этого насыщенного дня, и пусть подруга стала мне близка за столь краткий срок, я была рада, что уставшая Габи предпочла принять горячую ванну, нежели составить мне компанию.

Ноги, уставшие за день, осторожно ступали по галечному крошеву колко массируя чувствительную кожу. Я бросила обслюнявленный Леей дрын и та умчалась, радостно повизгивая. Порой арайя вела себя как высокоразвитое существо, но чаще притворялась обычной псиной, находя в простых собачьих радостях массу удовольствия. Может ей ошейник от блох купить?

Мы, не торопясь, прогуливались с Габи от магазина к магазину, стараясь не замечать следующую по пятам самоназначенную охрану, благо в магазин белья парни с нами не пошли, хотя всем своим видом выражали желание помочь в этом нелегком, буквально судьбоносном деле. И надо же было такому случиться, что именно там мы умудрились повстречаться с одной из наших одногруппниц.

Болтливая Клея засыпала нас вопросами, впрочем, не требуя на них ответы и тарахтела так, что уже через четверть часа у меня от её щебета разболелась голова. Тонкий, немного гнусавый голосок никак не вязался с образом утонченной платиновой блондинки, а уж когда без капли такта мирна начала раздавать советы о том, что нам следует приобрести, я предпочла ретироваться в другой, пусть и не столь изысканный бутик.

С трудом растолкав Габи, что замерла пред Клеей, словно мышь перед раскачивающейся коброй, я потянула её вниз по улице, некоторое время пытаясь отделаться от белого шума, продолжающего гул в голове.

— И как нам быть, Эва? — спросила видимо не в первый раз подруга, когда я внимательно рассматривала цветочную вышивку кружева трусиков. Совершенно сногсшибательный комплект из бледно-розового атласа, украшали шёлковые пионы, распустившиеся в стратегических местах, а плоский бисер в тон ткани загадочно мерцал, намекая на роскошь и баловство. Беру, подумала я, когда Габи вновь спросила меня «как же нам быть».

— Ты про что? — переспросила я. — Прости, я отключилась, когда Клея стала описывать свой пятый наряд.

— Значит ты не слышала? — мысленно что-то прикинув, спросила подруга. — Меньше, чем через неделю состоится осенний бал.

— Как я могла забыть, — притворно сокрушалась я. Помимо того, что в Академии учится сын Императора, вся плеяда планет просто обязана отмечать день рождение правителя-благодетеля, — и?

— У меня нет платья.

— Что вообще ни одного? — смеялась я, кивая продавщице на комплект. — Подберите мне подходящий пояс и чулки.

— Да ну тебя. Подходящего для бала нет.

Еще одной устоявшейся традицией именинных балов был обязательный дресс-код. И выражалось это не в ценовой политике наряда или замысловатой причудливости фасона, а в цвете. Имперским считался белый и голубой — оттуда, кстати, и цвет парадной кадетской формы, одежду этих оттенков могли носить только Император, его семья и официальные представители фамилии. И к моему удивлению запрет на ношение белого и голубого на балах (вседержитель не ограничивал подданных в повседневном ношении императорских цветов) вызывал больше возмущения, нежели жёсткие налоговые поправки или суровые таможенные пошлины.

— Мирна, — обратилась я к продавщице, что невольно подслушала наш разговор, — посоветуйте непрактичным девушкам магазин готового платья, боюсь сшить наряд мы не успеем.

— Всё так, — подтвердила она, упаковывая покупки в шуршащую бумагу с ароматом сливок и персика, — зарекомендовавшие себя швеи могут и отказать из-за сроков, но ниже по улице мастерская только открылась, уверена, вам там помогут.

— Благодарю. — Расплылась я в счастливой улыбке, практически таща Габи а выход. Сдачу я не забрала — если информация пригодится, буду ходить за бельем только сюда.

Парней на выходе не наблюдалось, тем лучше. Никто не будет демонстративно поглядывать на часы и отпускать дурацкие шуточки. Удивительно на сколько круто развернулась моя жизнь, всего месяц назад я предпочитала уединение и находилась в полной гармонии с самой собой, принимая свой характер интроверта как данность. Но в компании ребят и Габи я чувствовала себя так же комфортно, и мне нравилось ощущать себя частью чего-то целого. По крайней мере пока.

В витрине магазина были выставлены пустые манекены, хотя некоторые аксессуары вроде элегантных тонких поясков, ажурных митенок или вышитых самоцветами лент на голову были ювелирно разложены на подложке контрастного тёмного бархата.

Колокольчик звонко брякнул над моей головой, сообщая о нашем прибытии и в заваленный отрезами тканей, коробками с фурнитурой и огромными мотками разноцветных ниток, вбежала запыхавшаяся модистка, поправляя на светлых волосах съехавший набок гребень. Она была как две капли воды похожа на продавщицу из бельевого бутика, так что не удивительно, что направили нас именно сюда.

Рядом с распахнутым настежь панорамным окном с видом на прибрежную полосу (тут куда не взглянешь — везде море) стояли удобные стулья и стол из витого, выбеленного солнцем ротанга. В воздухе неуловимо витал аромат корицы, цитронов и белого кофе, и несмотря на некую захламленность помещения, вокруг было чисто, буквально до скрипа. По большому счёту посещать магазины я не любила, даже когда тратила папочкины деньги, а вот здесь мне нравилось.

Довольно быстро мы объяснили, чего бы нам хотелось, и воодушевленная модистка умчалась распаковывать готовые платья, на глазок определив наши размеры, а опрятно одетая в белоснежный, кружевной фартук девочка лет двенадцати принесла нам свежесваренный кофе и предложила скоротать время за сладостями и, парящим легкой горчинкой, напитком.

— Спасибо, — поблагодарила за нас двоих Габи. И через минуту уже добавляла в чашечки сахар и цедру.

Мы успели допить кофе и оценить кусочки засахаренного цитрона, когда расторопная швея, щебеча и нахваливая свои шедевры вытащила передвижную гардеробную вешалку с дюжиной платьев. Мы синхронно ахнули, забыв про хрустящую цедру.

Разноцветные шедевры, сошедшие со страниц столичных журналов мод, были украшены вышивкой, камнями, кружевом, тесьмой. Мне сразу приглянулось два платья, золотое и цвета сахарной ваты, но, когда Мадлен, именно так звали швею, достала вешалку со вторым, этот наряд вышел в безоговорочные лидеры.

— Где примерочная, — вскочила я, снимая с рамы вешалку.

— Прямо и налево, — ответила модистка. — Вам помочь?

— Нет, благодарю, — на бегу отвечала я. Не люблю, когда стоят над душой, тем более устав от казенного белья, я надела любимый ажурный комплект, откровенный и соблазнительный.