— И я рада видеть тебя, сестричка. — Бекки скривилась на миг. Но тут же опомнилась и опять нацепила на лицо маску невозмутимой милашки. — Не стоит трогать мои достоинства своими недостатками. — Хищно улыбнулась я и обходя Ребекку и компанию по кругу, ускорилась в сторону общежития. — Ничуть не рада встречи, мальчики.

Эва.

Тео.

Габриэль.

Даггер Рим.

Лея.

Ребекка.

Торопясь за вещами, я толком не осмотрелась в комнате общежития, поэтому неудивительно, что по возвращении, меня ожидал небольшой конфуз.

Крохотный такой.

Все свои вещи я сгрузила в общей гостиной, но сами покои оказывается были рассчитаны на двух человек, и моя соседка, которая имела столько же прав находиться в этой комнате, сколько было и у меня, сейчас испытывала определенные трудности. Лея, которая в принципе никогда не страдала человеколюбием, была на удивление деликатной. Псина загнала девчонку в удобное кресло и положив голову ей на колени преданно заглядывала глаза, выпрашивая вкусняшку.

Соседка была оранжевой, как морковка. Мелкие кудряшки обрамляли миловидное лицо сердечком, а ярко-зеленые, широко распахнутые глаза смотрели на этот мир с небывалым восторгом.

— Это твое чудо? — спросила она, всё же опасаясь гладить Лею. — Я уже скормила ей все мармеладки, а достать новую коробочку она мне не дает. Я — Габриэль Джисел, но ты можешь называть меня Габи.

— Эванджелина Сомерхольд. Эва. А это — Лея. Моя ксоло, — нехотя раскрыла я карты.

— Ты приручила пса? Но это же арайя, — не спрашивала, утверждала она. — Как тебе удалось? Небо.

— Как-то само собой получилось, — махнула я. И, хотя с Леей я намучилась, делиться сокровенным с почти незнакомкой не стала. — Лея, это свой.

Ты же и сама видишь, сказала я уже мысленно.

— Ты ужинала? — молниеносно сменила тему Габи. — Я голодная ужас. Я подожду тебя, пока ты переоденешься.

Рыжуля не затыкалась, и я провалилась в поток информации, умудряясь отделять зёрна от плевел.

Душ был шикарный. Гладкая стена полированного камня с двумя дюжинами отверстий, из которых били упругие струи, расслабляя и массажируя в зависимости от напора. Пожалуй, я бы получила удовольствие, если бы не Габриэль, жужжащая без перерыва.

На Морту Габриэль прибыла пару дней назад, хотя будущие кадеты факультета Пойс должны начать появляться только завтра, это, кстати многое объясняло.

— Как ты сказала твоя фамилия? — Но ответ ей, судя по всему, был не очень нужен, потому как Габи тут же продолжила: — Твоя семья не входит в тридцатку?

— Не поняла… расскажешь за ужином? — она кивнула.

Я до красна вытиралась жёстким полотенцем, а изображающая саму скромность соседка во истину по-императорски восседая на унитазе, пялилась в противоположную от меня сторону, ковыряя наманикюренным ноготком литую гипсовую завитушку. Просушить волосы времени не было, и я на всё еще влажную шевелюру заплела косу.

Помимо праздничного кителя и форменных брюк были еще несколько комплектов одежды, которые прекрасно компоновались друг с другом.

Две юбки разной длины и кроя, две пары брюк, узкие и хакама[16], двубортный пиджак, четыре блузки мужского кроя, два жилета, галстук, платок и тренировочный сьют, вся эта одежда была выполнена в бело-синей гамме, с вышитой эмблемой императорских войск и литерной «П», видимо, как уточнение факультета. Я уже видела такую сегодня, правда в отличие от моей она была лучшего качества, из дорогой ткани и с великолепной фурнитурой. А Бекки так вообще умудрилась добавить полупрозрачного кружева.

— Наша форма отличается от Версус, — вещала Габи, с восторгом взирая на то, как Лея гоняет чаек в околопляжной зоне. — Да и факультет — бледное подобие. Из тридцати, едва ли найдется полдюжины, умеющих ставить блок.

— А ты? — заинтересовалась я.

— Не всегда. Только когда в бешенстве. И поверь мне, перманентное состояние злости, это не то, что ты бы хотела постоянно видеть. А ты?

— Я долго училась…

— Научишь меня? Пожалуйста. — Настроение её вдруг резко изменилось, и с шутливо-болтливого стало сосредоточенно-серьезным всего за доли секунды, будто ясное небо затянули набрякшие непролитым дождем, штормовые тучи.

— Я попробую, — кивнула я.

На улице неуловимо пахло океанской свежестью, и я глубоко вдыхала свежий, просоленный воздух, блаженно щурясь. Солнце скрылось за горизонтом и на смену зною, пришла легкая и очень комфортная прохлада.

Неяркие фонарики освещали путь до столовой превратив утомительную прогулку (пищеблок находился довольно далеко от нашего общежития) в приятный променад. Иногда нам попадались кадеты Версус факультета, по большей части мужчины (помимо сестры я сегодня увидела лишь одну одаренную). Все они провожали нас, мягко говоря, заинтересованными взглядами, а некоторые стремились познакомиться здесь и сейчас, только что за руки не хватали.

И быть может Габи была бы не прочь. О, там было на что посмотреть (я вообще думала троица охотников — нечто особенное, но ткни вслепую в любого, и он будет ничуть не хуже, а быть может и лучше давешних знакомцев), да вот только хищная морда Леи с плотоядно капающей слюной отпугивала смельчаков, так что до столовой мы дошли в первоначальном составе.

Я была удивлена подобному ажиотажу. Даже если бы кадеты не вернулись после двухмесячных каникул, на сколько я знаю, в увольнительную не пускают только первый курс, все остальные могут беспрепятственно покидать Академию. Неужели на курортной Морте с девушками беда?

Но всё оказалось куда как запутаннее, и в этом ароматном гумусе, надо признаться, без Габриэль я не разобралась бы еще очень долго. Если я правильно поняла, то с учётом некоторых незначительных нюансов Академия, словно престарелая сводня, находила идеальных спутниц для элиты Империи.

Я так и не смогла добиться от Габи откуда она это взяла. Знаю, и всё, таким был её ответ. В империи около трех дюжин фамилий, которые, так сказать, поставляют девиц к Имперскому столу. И то, что я словно снег на голову свалилась было не просто сюрпризом, скорее нонсенсом.

Не то, чтобы это было большой тайной — скорее с истинным положением дел знакомо некое меньшинство, которое изо всех сил хранит свои секреты на протяжении вот уже более чем трех веков. У этой довольно странной своднической традиции (гордые и надменные версус позволили кому-то выбирать за себя свой путь) есть историческая предпосылка. Больше трехсот лет назад междоусобные войны практически уничтожили огромную Империю, расколов единое целое на разобщенные куски, и это было в хрониках…

А вот то, чего не было: причиной столетней войны, как не удивительно, стала не борьба за власть или территории, богатство или ресурсы — а ссора двух версус одаренных наследников из-за женщины. Спросить о желании и чувствах самой виновницы конфликта они не удосужились и любовное противостояние переросло в одну из самых кровопролитных и затяжных войн новейшей истории. В конце концов потомкам одной из сторон удалось захватить власть на столько, чтобы умудриться пресечь конфликт, задобрить народ и раздать обещанное. А первым указом (естественно засекреченным) была хатта[17] о выборе.