— Спасибо тебе за то, что ты делаешь для меня. И для Нади тоже.

Я протянула руку и коснулась его лица. Он закрыл глаза и вздохнул, когда я провела пальцами по его скуле.

— Знаешь, тебе тоже скоро придётся уйти, — тихо сказал он. — Ничто здесь не будет подпитывать тебя, потому что тебе здесь не место. Какое-то время ты будешь в порядке, но ты не можешь оставаться здесь вечно, разыскивая её. Ты умрёшь с голоду.

Я опустила руку на колени.

— Анна сказала мне. Поэтому я думаю, что для нас обоих очень важно найти Надю, как можно скорее.

Он открыл глаза, и я погрузилась в его пристальный взгляд, полностью потерявшись в этих тёмно-карих глубинах.

— Для нас обоих, — повторил он, словно пробуя, как это звучит.

В этот момент я представила себе картину: как мы с ним покидаем этот город, Надя рядом с нами, и мы исследуем прекрасный Элизиум. Вместе. 

Я опустилась на ступеньки перед многоквартирным домом, измученная и обескураженная. Мы искали Надю весь день. Семнадцать высоток. Ничего.

Малачи и Анна стучали в каждую дверь и входили в каждую квартиру. В каждой квартире жил один человек. Все они не реагировали на расспросы о Наде и не могли дольше минуты смотреть на мою руку. Они были слишком заняты: кто уставился в телевизор, кто неподвижно сидел за столом. Некоторые плакали в гостиной. Кто-то обжирался на кухне. А кто-то употреблял наркотики в ванной комнате.

Один коренастый мужчина средних лет находился в спальне, корчась над чём-то, что с виду походило на обезглавленное тело. Судя по характерной вязкой слизи, которая свисала с края койки и покачивалась при каждом его движении, он сам вырастил это тело. Мне пришлось ждать в коридоре, давясь рвотным позывом от зрелища и собственных воспоминаний. После этого Малачи сказал, что мы будем более эффективны, если перестанем допрашивать людей — так что теперь, как только мы видели, что человек в квартире не был Надей, мы тут же двигались дальше.

Хоть я и понимала, что это будет долгий, болезненный процесс, эмоционально я оказалась к нему не готова. Волна предвкушения проносила меня через каждый порог, а через несколько секунд следовал взрыв разочарования. Это высосало из меня всю надежду.

Малачи коснулся моего плеча.

— Готова идти? Я планировал прочесать ещё пять зданий сегодня.

Анна вышла из дома, качая головой.

— Мы должны двигаться дальше, ребята, иначе на это уйдут годы.

Я медленно поднялась на ноги.

— Показывайте дорогу.

Малачи нахмурился, сведя брови на переносице.

— На это может уйти несколько дней. Ты же ведь понимаешь это, да?

— Да. Я просто… я не знала, что буду испытывать при этом.

— Лила, я думала, ты крутая девчонка, но теперь начинаю сомневаться, — рявкнула Анна. — Риск всегда присутствует. Ты должна была быть готова к тому, что мы можем и не найти её.

— Так делу не поможешь, — предупредил Малачи

Она уперла руки в бока и шагнула к нему.

— Что, по-твоему, я должна сказать? Я не хочу смягчать правду для неё, в отличие от тебя. Я начинаю задаваться вопросом, почему я должна быть здесь. Я имею в виду, что мы с тобой должны патрулировать, искать гнездо. А вместо этого мы здесь, ищем одного человека в городе-миллионнике.

— Тогда иди, — ответил он ровным голосом. — Если это то, что ты…

Его внимание внезапно переключилось на что-то над нами. Я подняла голову, решив проследить за его взглядом, но тут моё лицо столкнулось с передней частью его нагрудника. Он схватил меня и отшатнулся. В нескольких футах позади нас Анна бегло выругалась.

— Что…

В знак протеста я хлопнула его ладонями по груди.

Несмотря на мои попытки оттолкнуться, он не отпускал меня. И тут я услышала ужасный, брызжущий хруст. Я застыла в хватке Малачи. Он тяжело дышал, крепко обнимая меня. Он положил руку мне на затылок, прижимая щеку к выгравированной поверхности его доспехов.

— Я никогда к этому не привыкну. — Анна прозвучала так, будто её сейчас стошнит.

Малачи положил руку мне на щёку и приподнял подбородок. Я встретилась с ним взглядом. Его глаза потемнели от печали.

— Мы развернёмся и пойдём в другой квартал, хорошо?

— Малачи, — сказала я, снова толкая его, — отпусти меня. Что произошло?

Он не отпускал меня, то ли не желая, то ли не в силах сделать это.

— Самоубийство.

Мои глаза распахнулись, и я перестала бороться с ним. Я с трудом сглотнула.

— Ты хочешь сказать, что кто-то только что выпрыгнул из одного из этих зданий и приземлился прямо рядом с нами? — мой голос звучал очень тихо.

Малачи медленно кивнул, не сводя с меня глаз.

— Малачи, Лила, поторопитесь.

Он оглянулся и кивнул, а потом снова повернуться ко мне.

— Я собираюсь отпустить тебя, — он скорее спрашивал меня, чем ставил перед фактом.

— Я в порядке. Ты не должен меня вот так защищать.

Я понадеялась, что он не заметит липкости, расползающейся по моей обнажённой коже.

Он улыбнулся, но улыбка выглядела немного вымученной.

— Мне очень жаль. Это был рефлекс. В следующий раз я постараюсь держать свои руки при себе.

Он опустил руки по швам.

— Я не это имела в виду, — пробормотала я.

Сбитая с толку, я повернула совершенно не в ту сторону. Передо мной валялись останки человеческого тела. После первой же секунды я едва могла видеть чье-то тело, потому что перед глазами стоял образ моего собственного тела, падающего со скалы, ударяющегося обо что-то твёрдое. Я ударилась обо что-то твёрдое.

Ни один звук не проникал сквозь рёв в моих ушах, ни одно слово не прорывалось сквозь мой крик, ни одна мысль не просочилась сквозь воспоминание, которое, наконец, настигло меня: моё последнее воспоминание о жизни в мире смертных.

Я очнулась на койке.

Прищурившись в тусклом свете, я увидела наши припасы, разложенные вдоль стены. Я была в спальне в высотном многоквартирном доме, где мы останавливались прошлой ночью. Несколько минут я лежала неподвижно, пытаясь вспомнить, что произошло после того, как Малачи убрал руки с моих плеч, но меня отвлекли голоса, доносившиеся из-за закрытой двери спальни.

— … делаю свою работу. Серьёзно, что на тебя нашло? Чуть больше недели назад поиск этого был единственным, что тебя волновало, и для меня в этом был смысл. А теперь?

— Теперь у меня появилась ещё одна цель.

Мне пришлось напрячься, чтобы расслышать гораздо более низкий и очень спокойный голос Малачи. Я медленно села, стараясь не издавать ни звука.

— Это очень удобный способ описать её. Освобождает тебя от ответственности, не так ли? Малачи, ты хоть подсчитал все свои ошибки за последние несколько дней? Сколько раз ты жертвовал долгом и практицизмом ради её защиты? Держу пари, больше, чем ты совершил за последние семь десятилетий.

Я вздрогнула от слов Анны. Вероятно, она была права, и с каждой секундой я чувствовала себя все более и более виноватой за то, что отвлекла Малачи от его обязанностей.

— Помогать ей — это правильно. И она сильная, она…

— Сильная? Разве ты не видел, как она потеряла голову после падения того парня на тротуар? Разве не ты пронёс её бессознательное тело несколько кварталов? Разве не ты…

— Расскажи мне, как прошла твоя первая неделя в городе, — рявкнул он. — Или мне рассказать тебе о своей? Вот что я знаю: ни ты, ни я не были так собраны, как она. Ты сравниваешь её с нами такими, какие мы сейчас.

— Именно такой она и должна быть, если хочет выполнить эту нелепую задачу, которую сама же перед собой и поставила, — возразила Анна.

— Она особенная, ты же видишь это. Вот почему ты изначально согласилась помочь мне. У неё были видения её подруги… у неё либо есть такая способность, либо она была избрана, чтобы обладать ею. В любом случае, это делает её исключительной. И вдобавок ко всему, она знала, что это за место. Она бродила здесь во сне. Она страдала здесь, Анна. Она была в ужасе от того, что ей придётся вернуться. Но она всё равно пришла. Она была готова отказаться от своего собственного вечного комфорта, счастья и безопасности, чтобы попытаться найти свою подругу.