Я брыкалась, но не могла не во что попасть. Полосы света и тьмы вспыхнули перед моим взором. Его толстые пальцы вцепились в мои волосы, когда он запрокинул мою голову назад и еще раз врезал ею об пол. И тогда перестала что-либо видеть. Стоны и всхлипы вылетали из моего рта, пока у меня не кончился воздух. Амид был слишком близко позади меня, чтобы позволить мне сделать вдох. Лицом вниз на розовых простынях, задыхаясь. Никто не услышит моих криков.

Затем произошло сразу несколько событий, в которых я смогла разобраться только позже. Дверь в комнату раскололась и, отлетев в сторону, упала. Голос сотряс стены от ярости, когда некто проревел:

— Нет.

Тяжесть с моей спины поднялась. Цементный пол приветствовал меня как давно потерянного друга. Металл ударил в плоть с чмокающими глухими ударами, чередуемыми стонами боли Амида. Голоса спорили на непонятном языке. Возможно, это был английский, но я не понимала речь.

Я была слишком занята смертью. Снова. 

Простыни подо мной. Пальцы касаются моего лица.

"Нет", — вскрикивает голос. Мой голос.

Я прижалась к полу, сердце бешено колотилось. Моё лицо было мокрым. Я нетерпеливо вытерла его и присела на корточки рядом с пустой койкой. Смятая простыня запуталась вокруг моего обнажённого тела.

Лёжа на полу, я увидела стол напротив меня, два складных стула у стола. Газовый фонарь, стоявший на столе, был единственным источником света, который тщетно боролся с темнотой, занимавшей большую часть комнаты. Я взглядом скользила вдоль стены слева от меня, пока не нашла дверь. Прежде чем я успела всерьёз задуматься о побеге, чей-то голос прервал мои планы.

— Она заперта. Могла бы и догадаться, — голос бы мужским с чётким акцентом, и доносился справа от меня, с другой стороны комнаты.

Я плотнее натянула простыню на себя и подняла голову над краем кровати.

Он сидел на складном стуле в нескольких футах от меня, откинувшись назад, так что я не могла разглядеть его лица в тени.

— Похоже, ты всё-таки не хочешь пить, — заметил он.

С глухим стуком он поставил на пол то, что должно было быть чашкой.

Что-то знакомое было в нём.

— Я не против, если ты останешься там, где находишься, — продолжал он, — но тебе будет удобнее, если ты вернёшься в постель. Ты через многое прошла.

— Что произошло?

Я предположила, что он поймёт о чем спрашиваю. Перед тем как потерять сознание, я была уверена, что умираю от внутренних травм. И моё запястье было сломано. Но сейчас я чувствовала себя прекрасно. Абсолютно нормально.

— Твои физические раны были исцелены.

— Тогда у вас здесь, должно быть, адское медицинское учреждение, — огрызнулась я. — А почему у меня вообще были какие-либо травмы? Я ведь мертва, верно?

Он сухо усмехнулся.

— Мы все мертвы. Но мы дышим. И истекаем кровью. Тело, которое у тебя здесь, может пострадать так же, как и то, что было у тебя раньше. Его тоже можно убить. И никогда не знаешь, где окажешься, если это случится.

Я осторожно кивнула.

— Здесь для тебя чистая рубашка и брюки.

Он бросил одежду на кровать между нами, вместе с парой тонких тапочек.

Я потянулась к одежде.

— Отвернись.

Он рассмеялся.

— Ты ведь шутишь, да? Если ты хочешь одеться — одевайся. Или же без колебаний можешь присесть на корточки на полу, завернувшись в простыню. В любом случае, мы поговорим.

На этот раз рассмеялась я, но даже для меня, смех прозвучал едва ли не истерично.

— В последний раз, когда один из вас сказал мне это, всё прошло не так хорошо.

— Ох. Я сожалею об этом. Амид был вспыльчивым и беспокойным в последнее время. А ты унизила его… несколько раз. Но то, что он сделал, было неприемлемо. Мы так не работаем.

— Рада это слышать.

Я сердито посмотрела на него, сев на пол, и завязала простыню вокруг шеи так, чтобы она закрывала переднюю часть моего тела. Я натянула брюки и сверху рубашку. К сожалению, рубашка больше походила на палатку, а брюки свободно свисали с моих бёдер, угрожая унизительным сползанием в самый неподходящий момент.

— Если я попрошу тебя о ремне — это будет слишком?

— Так и есть, — сказал он, встав и наклонившись вперёд в слабом свете лампы, дав мне первый реальный взгляд на его лицо. — Кстати, меня зовут Малачи, — он протянул мне руку.

Дерьмо. Это был он — Страж из уличной драки. Парень, о котором говорили Стражи-носороги, что он выжмет из меня правду. Тот, кого, как казалось, они боялись и ненавидели. Тот, который убил двух человек прямо на глазах у Нади.

Черты его лица были гладкими и без морщин, и всё же каким-то образом всё ещё сохраняли тот вид свирепости и вызова, который я наблюдала раньше. Глубокие омуты его глаз были окружены густыми чёрными ресницами, его глаза были полны уверенности и угрозы. Как будто он уже оценил мои слабости и вычеркнул все возможные способы убить меня, так что теперь он мог расслабиться и быть дружелюбным. Его лицо не было мягким, но в нём чувствовалась суровая, опасная красота. Опасность — ключевое слово здесь. Я осторожно протянула руку, чтобы пожать его руку, как будто вот-вот поглажу гадюку или акулу.

— Меня зовут Лила.

Его рука была тёплой поверх моей. А хватка была сильной. Я быстро отстранилась. Он позволил мне, хотя его взгляд задержался на мне.

— Очень приятно, Лила. А теперь, пожалуйста, скажи мне, что ты делаешь в моём городе.

— Хм… то же самое, что и все. Я покончила с собой, — тупо объяснила я, пытаясь придать своему лицу выражение печального эгоцентризма, которое я видела у всех жителей этого города.

Я видела, что он делал с людьми, которые бросали ему вызов, и мне не хотелось, чтобы меня познакомили с опасным концом его ножа. Я буду притворяться тупой, пока не придумаю волшебную комбинацию слов, которая откроет замок этой камеры.

— Твоё поведение говорит о том, что у тебя другие намерения, — его голос был мягким, когда он выдвинул один из складных стульев рядом со столом и сел.

Он скрестил руки на груди и откинулся на спинку. На нём не было ни доспехов, ни какого-либо очевидного оружия, и он выглядел совершенно непринуждённо в тренировочных штанах и облегающей футболке с длинными рукавами. Он выглядел как обычный старшеклассник. Тот, кто был в потрясающей форме. Тот, кто убивал людей в свободное время.

Удовлетворённая тем, что он был на достаточно безопасном расстоянии, я опустилась на кровать, радуясь, что мне больше не придётся поддерживать штаны.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — ответила я, всё ещё пытаясь говорить печально.

Его брови взлетели вверх, хотя на самом деле удивленным он не выглядел.

— Неужели? Тогда позволь мне прояснить ситуацию. Кроме Стражей, в этом городе есть только два типа существ, которые обращают внимание на других. Большинство душ в этих стенах очень заняты собой. Но я думаю, ты это и сама знаешь.

— Кто сказал, что я не занята собой?

— Прошлой ночью видели, как ты пыталась поговорить с несколькими людьми.

Я закатила глаза, потом спохватилась и снова попыталась выглядеть подавленной.

— Разве здесь это противозаконно?

Он улыбнулся.

— Вовсе нет, — спокойно ответил он, — но это привлекает наше внимание.

— Я здесь недавно. Я просто пытаюсь понять это место.

— Опять же, это не типичное поведение для жителей этого города. Что делает тебя одной из двух созданий. Либо ты Мазикин, и я уничтожу тебя, либо ты готова предстать перед Судьёй и убраться из этого города.

Я определённо не хотела быть уничтоженной. Но также мне не хотелось убираться из города. Точнее, я так и поступлю, не заботясь о последствиях — но не раньше, чем найду Надю.

— Я понятия не имею, кто такой Мазикин. Я бы знала, если бы была одной из них, верно? Но я ещё не совсем готова уйти. У меня есть некоторые проблемы, которые связаны с… — я постаралась казаться ошеломлённой.