Я медленно попятилась, опустилась на ступеньки и стала рассматривать одну из чёрствых булочек, думая о том, какой глупой и наивной я была. Надя могла быть где угодно в этом лабиринте страданий, и единственное что мне было известно прямо сейчас, это место, где я видела её в последний раз: коридор с оранжевыми стенами и тёмно-розовыми дверями. Я заглянула в дюжину многоквартирных домов, но все они имели серовато-фиолетовые стены с тёмно-бордовыми дверями.

Я вышла из очередного многоквартирного дома, натянув на лицо улыбку, чтобы побороть беспомощные слёзы, грозящие вырваться на свободу. Мне следует сохранять спокойствие. У меня вся загробная жизнь на её поиски. Я была в 156 кварталах. Передо мной в темноту уходила покрытая галькой дорога.

Запинающиеся шаги прервали мои размышления и, подняв голову, я увидела пожилого мужчину, приближающегося ко мне. В отличие от всех остальных, с кем я сталкивалась, он, казалось, смотрел на меня, видел меня. На его лице появилась сентиментальная улыбка.

— ¿Habla Española? — спросил он. (с испанского: "Ты говоришь по-испански?)

— Нет. По-английски, — ответила я, посчитав, что у нас выйдет короткий диалог.

— Ох, хорошо. Я было подумал, что ты одна из тех латимоамеиканок, — прошептал он.

Не знаю, следовало ли мне оскорбиться, но было нечто невероятно смешное в том, как беззубый человек пытался произнести "латиноамериканка".

Латимоамеиканка.

— Оу, привет, — повторила я, — Слава Богу, я не одна из тех. И всё-таки так случилось, что я латиноамериканка. Сожалею об этом.

Я чуть было не ушла, это казалось разумнее, чем ударить его, но этот старик был самым последовательным человеком, с которым я разговаривала с тех пор, как попала сюда. Поэтому я заставила себя остаться на месте и в сотый раз закатать рукав.

— Неважно, неважно, — он облизнул губы и весело отмахнулся от моего нежелательного этнического происхождения. — Тебе есть где остановиться?

— Вообще-то нет. Я ищу кое-кого. Ты случайно не видел эту девушку?

Я наклонилась ближе и показала ему свою руку, заметив в этот момент, как плохо от старика пахнет. Эпическая стариковская вонь: гниль и рвота, сладкие благовония. Я отпрянула назад, борясь с рвотным рефлексом.

Старик обхватил моё запястье скрюченными пальцами.

— Идеальна, — сказал он, сжимая мою руку в потрясающе сильной хватке. — Ты само совершенство. Пошли.

Я содрогнулась всем телом от ужаса, вызванного этими словами. Я сжала кулак и уже собиралась продемонстрировать ему свой идеальный апперкот, когда что-то схватило меня за волосы и вывело из равновесия. Старик отпустил меня и побежал прочь, пугающе проворный… на четвереньках, как бабуля-зверушка. Однако у меня не было времени обдумать это, потому что покрытая сталью рука обвилась вокруг моей шеи.

Я подавила панический крик и прижала подбородок к груди, выскользнув из хватки раньше, чем мой новый противник успел основательно схватить меня. Я нырнула между его ногами, так похожими на стволы деревьев, и уже собиралась отползти, когда он схватил меня за левую лодыжку и одной рукой поднял в воздух.

— Твой друг сбежал, — проворчал он по-английски с сильным акцентом, держа меня как приз, — но сегодня ночью ты не найдёшь жертву, Мазикин. Сегодня, ты получишь только меня.

Конечно же, это был один из Стражей, похожих на быка. Превосходно. Как и все остальные, кого я видела, мой нынешний спутник носил тяжёлый шлем и маску. Единственной частью его лица, которую я могла видеть, были глаза, поразительные шары цвета морской волны, которые светились как крошечные фонарики.

Судя по тому, как высоко я находилась от земли, Страж был определённо ростом выше двух метров, и возможно, почти так же широк. По нашим первым танцевальным шагам я могла сказать, что я была быстрее, чем он, но это не означало, что он был медленным — в конце концов, это я висела вниз головой. Единственным моим преимуществом было то, что он явно не считал меня угрозой. Он ещё не вытащил оружие и так наслаждался своим преимуществом в силе, что оставил тело и ноги незащищёнными. Большая часть его тела была покрыта броней, но были открытые суставы… а у меня был нож.

Прижав руку к телу, чтобы удержать клинок на месте, я стала извиваться и выкручиваться, проверяя его силу и хватку. Он напрягся, больше желая запугать меня, чем сохранить свою энергию. Он не ожидал, что она ему понадобится. Слава Богу за мужское эго.

Его рука начала дрожать, и по моей ноге пронесла дрожь. Как раз в тот момент, когда ему пришлось бы опустить меня на землю или обхватить обеими руками, я пнула правой ногой ему в предплечье и подняла руки, чтобы удержаться, когда он меня бросил. Я упала на землю и отпрыгнула в сторону, когда он уцепился за меня. Он снова попытался схватить меня за волосы. Но прежде чем он успел поднять меня, я быстро извернулась, выхватила нож из импровизированных ножен и воткнула его в отверстие в броне прямо за коленом. Страж взревел и отпустил меня.

Я сбросила шлёпанцы и рванула прочь, радуясь своей свободе. Свобода длилась около девяти секунд. Я завернула за угол и врезалась в другого Стража.

— Я не так глуп, как он, — произнёс гортанный голос, прежде чем что-то сильно ударило меня по голове и всё потемнело. 

Пол подо мной был холодным. От озноба я вся перенапряглась, но старалась не шевелиться, пока соображала, где, черт возьми, нахожусь.

Ах да. Ад.

Я не открывала глаза и прислушивалась. Рядом раздавались глубокие голоса, говорившие по-английски с акцентом. Шарканье обуви по камню, лязг и скрип доспехов, хрипы дыхания и смеха… их было, по меньшей мере, двое. Это было очень плохо.

Я приоткрыла один глаз… камера. Камень со всех сторон, кроме передней, которая оказалась зарешечена. Стражи были как раз с другой стороны. Медленно, осторожно, я повернула голову. Это было сложнее, чем я предполагала. Во-первых, было такое чувство, что мой череп будто бы наизнанку вывернули. Шишка на виске отчаянно болела. Во-вторых, вокруг нижней части моего лица было что-то обернуто.

О. Боже. На мне был долбаный намордник.

Я попыталась поднять трясущиеся руки и стянуть его. Но мои руки… они были в кожаных рукавицах, крепко привязанных к моим руками. Во мне забушевала паника, которая поползла по моей спине. Я быстро села.

Секундой позже я пожалела об этом. Зрение затуманилось, а в голове пульсировала боль. Я наклонилась и сухо вздохнула. К счастью для моего намордника, мой желудок был пуст. Я свернулась калачиком на боку и притворилась, что снова впадаю в бессознательное состояние, закрыв лицо руками в рукавицах, но оставив щель, через которую могла наблюдать за Стражами. Они сидели за грубо отесанным деревянным столом в центре большой комнаты, окружённой с трёх сторон похожими на мою камерами. Одни были пусты, другие заняты; за решёткой скользили тени. Газовые фонари свисали со стен и потолка, слабо освещая пространство без окон. Три деревянные двери виднелись на задней стене.

Один из Стражей заметил мои движения. Он ткнул мясистым локтем в своего приятеля и повернулся ко мне.

Они вдвоём подошли к моей клетке. Они были похожи на близнецов. Черты их лиц были пухлыми и выпуклыми, с выступающими квадратными челюстями, лысыми скальпами и выдающимися лбами, которые нависали над светящимися глазами цвета драгоценных камней. И они оба выглядели очень заинтересованными во мне.

— Думаю, создание очень милое, Билал. Мы уверены, что это Мазикин? — сказал тот, у кого были сапфирово-голубые глаза. — Она не пахнет как они.

— Ну, Хани, — ответил Билал, — она довольно сильно ударила Амида, что, по моей оценке, делает её менее милой и более склонной к тому, чтобы быть Мазикиным.

— Узнаем наверняка, когда Малачи закончит с ней, — задумчиво произнёс Хани.

Билал выглядел обеспокоенным.

— А Амид знает, что она проснулась?