– Жучок! Будь другом поди сюда, пожалуйста…  – подозвал его к себе унтер-офицер, это не его непосредственный подчиненный, а вежливость ничего не стоит.

 – Выпить часом не хошь? Осталось с устатку…  – артельщик тряхнул жестянкой и слышно стало как там переливается "огненная вода".

 – Я и без водки пьян сегодня… У нас что, праздник, если с утра сивуху стали наливать, или власть поменялось?

 – Да бог с тобой Лександр, поминки по убитым! Велено выдать имя спирт, во взвода где вчерась потери были. С утра с ног ужо сбился!  – наморщил лицо Жученков, он уже не молод, разменял четвертый десяток недавно.

Должность артельщика, престижная в мирное время на войне никаких бонусов не приносила, одни лишь хлопоты, раздал "порционы" и будь добр в строй с ружьем встать. Почти как и у Александра, и его как нештатного оружейника постоянно грузили работой, когда другие нижние чины уже могли отдохнуть после очередной переделки.

 – Откуда столько, вроде же двое всего, или кто ночью помер?

 – Да ты что, али не помнишь, что вчера у нас было то?

 – Прости Жучок. Блажь какая-то, вроде как за сон принял,  – честно признался Сашка и в самом деле, день вчерашний прошел так, словно "выпал из жизни, словно его и не было.

 – Да какое там поблажилось, взавправду все! Не хранцы, а нашенские народу скоко положили у нас зазря! Прут на нас в дыму оне и палят в упор, совсем одурели… У меня Ваньку подручного убили.

 – Сколько потеряли?

Артельщик незамедлительно выдал точную цифру, только он да полковой писарь и располагают подобными сведениями. Военная прогулка обошлась 13-му егерскому полку не дешево, еще раз так пробежаться и останется лишь батальон слабого состава. Самое обидное в том, что большинство погибло не от действий противника, а от "дружественного огня" своих же остолопов. Прорывавшиеся к спасительной дороге "окруженцы" били без разбору по всему, что перед ними возникало, в дымовой завесе от пушечных выстрелов и не поймешь толком свои там или враги. Мелькнет силуэт впереди в кустах и обезумевшие солдаты в панике разряжают по нему ружья… Выходит, что только взвод Александра потерь и не понес вчера, их в тот критический момент временно вывели в резерв.

Это был не сон, вчерашний кошмар бесконечной мыльной оперы, сериала "Война"  – это текущая реальность. А значит все было! И капли пота на лице солдата, пытавшегося встать с колен и занесенный над его головой разящий клинок кавалериста, как того актера звали, он уже снова забыл – не иллюзия, это наяву. И тот искалеченный картечью француз на "поле смерти", среди трупов и еще живых… И он сам раз за разом вчера убивал прицельными выстрелами из винтовки каких-то совершенно незнакомых ему людей, пожилых с усами и совсем молодых… И финал – чуть было завалил Сашка и своих соотечественников случайно за кампанию, тех самых артиллеристов, отдыхавших у своей двенадцатифунтовки, ведь уже и готов был стрелять, и отсчет времени шел. Он оттянул ворот нательной рубахи, так и есть – пропитана ткань запекшейся кровью, а значит и тот "шизанутый" полковник ему не приснился, и "это" было и его крепко било! Есть от чего сказать пару слов на все том же командно-матерном языке, да только не поможет.

Мелькнула в сознании совершенно неуместная мысль, как белая ворона в стае черных – ему надо обязательно в ближайшее время провести ревизию боеприпасов для своей винтовки, учесть сколько осталось у него патронов и каких, может уже давно пора лить пули и "крутить" новые бумажные гильзы, да и порохом бы хорошим разжиться стоит. Надо будет со швейцарцем потолковать, может быть он подскажет, где взять… одну золотую монету с последнего крупного "успеха" Александр как раз и отложил на эти нужды.

 – Слышь. Лександр, ты энто шкурку то лягушачью сыми, а то вчерась тя чуть не порешила за этаку одежку!  – предупредил унтер-офицера Жученков и двинулся дальше, работы у него сегодня много.

Сашка послушался доброго совета, здесь среди однополчан ему ничто не угрожает, даже вчерашний "боксер"-полковник сюда не забредет, выставят прочь, но вот за пределами бивака, появляться в таком наряде не стоит. Пока он доставал мундир случайно под руку попался какой-то сверток, две тетради, упакованные в коленкор, а затем еще и в старую замшу для защиты от влаги. Он с недоумением повертел в руках находку, зачем он ее с собой таскает, надо посмотреть… Это его дневники, если можно применить к таким записям подобное определение, долгими зимними вечерами он вспоминал и записывал и чертил по памяти, целая подборка: от закона Ома для полной цепи до каких-то схем… а кажется это легендарный грозоотметчик дедушки нашего радио Попова? Настоящий кладезь знаний, у него память хорошая на технические сведения, почти ничего не забыто, но кому это надо? В данное время уравнения, интегралы, преобразование Фурье и прочая заумная научная "хрень" идет лесом всерьез и надолго. Чтобы выжить в этом мире нижнему чину нужно много ходить, бегать, стрелять и успевать уворачиваться от кулаков всяческих "любителей дисциплины", последнее – тяжелее всего, врага можно убить, а этих якобы своих – поди попробуй. Сашка уже и не уверен, есть сомнения, была ли у него когда-то "та жизнь", а может ему пригрезилось и он просто один из нижних чинов, "серой скотинки", кому суждено в итоге успокоиться под безымянным крестиком общей могилы? Да вроде нет, он говорит иначе, он думает иначе чем они… он совсем другой… другой ли, или просто уже "крыша поехала" у солдата? От размышлений его оторвали веселые голоса сослуживцев, они живы, и он жив… пока.

 – Слышь Сашка, ныне хлеб заместо сухарей дают!  – сообщил ему приятную новость Федор и протянул половинку каравая серого ситного.

Давно не приходилось пробовать ему хлеб, выдавали лишь одни сухари и Александр не удержался, отломил немного мякоти и положил на язык… вкус знакомый с детства, совсем как там… где? Еще перемены к лучшему – им теперь будут выделять нормальный порционный скот вместо волов, современников похода Миниха в Крым. Одного бычка уже забили и на обед ждут с нетерпением "крошенку", в этом варианте мясо разваривают до волокон, пусть его мало, однако хватает на всех и главное – получается прекрасный бульон. Это все же намного лучше, чем твердокаменное "мясо" волов-ветеранов, которое и жевать невозможно, оно по консистенции напоминает кожаную подошву солдатского сапога.

 – Петр Иваныч пожаловал нам гвардейские харчи. Теперича заживем!  – радуются сослуживцы, а унтер-офицеру все равно.

Плохая новость… Григорий слышал краем уха, собираются вроде разжаловать всех унтер-офицеров произведенных в чин в полках, а заместо них поставят присланных из учебных батальонов.

 – Да мне пох…  – лениво отмахнулся Александр,  – Чистые погоны и чистая совесть.

Винтовку у него никто не отнимет, а галун унтера хоть и дает некоторые привилегии, ничтожные по сути плюс лишний рубль жалованья, но скорее мешает, чем способствует успешной работе стрелка-охотника, снайпера, и даже – оружейного мастера в мирное время. Ему нужны только один или два помощника и то – только временами. Нет этим сплетням особого доверия, так еще в прошлом году грозились и в позапрошлом, а воз и ныне там. У них в полку до полного штата недостает чуть ли не половины унтер-офицеров всех званий, заполнять свободные вакансии военное ведомство будет еще лет десять или пятнадцать, а столько Сашка явно не протянет. Он не уверен, что его хватит даже на две войны подряд, нижние чины так долго не живут. Из солдат, кто с Суворовым воевал почти никого не осталось в рядах, а много ли ли времени с тех пор прошло?

 – Неа наших унтеров не тронут!  – уверено заявил Ванька по прозвищу "Чуваш", обычно он в общих разговорах участия не принимал и помалкивал, а тут что-то на него нашло,  – Нешто оне сдюжат, у драгун сказывают, прислали командеров энтих, а на лошадь ево не посадишь, валиться аки мешок с седла.