Нэри старший поморгал несколько раз.

«Неужели не привиделось?»

Ливень барабанил по латному доспеху, сжимающему в руках полуторный меч. С металлических пластин, не имеющих ни ремней, ни каких-либо креплений, струилась мутная жижа и падали комья грязи. Все детали и элементы брони плотно прилегали друг к другу, и среди них не было ни одного достаточно крупного зазора, позволяющего увидеть под латами человеческое тело. И вместе с тем, они были подвижны, как рыбьи чешуйки.

Характерно лязгнув, доспех повернулся к врагу.

«Кай? Это ты?» – хотел произнести Элай, но с языка его сорвалась только парочка неясных междометий, потонувших в шуме дождя. Не увидел он в ряде вертикальных прорезей цельнометаллического шлема ничего, кроме темноты. Словно там никого и не было.

«Это не Кай, – вспомнил он слова матушки. – Это существо не Кай».

Как зачарованный Сайер поднял посох, но сделать выстрел не успел – его брат с диким мычанием налетел на загадочного рыцаря. Тот удивительно ловко для носителя стального обмундирования ушёл от атаки и по пути рассёк голень противника неуловимым движением клинка. Выпрямился, отступил на пару шагов и махом стряхнул кровь с лезвия. Каждое его движение было точным, быстрым и до боли механическим – нечеловеческим.

Здоровяк стремительно развернулся. С двуручника вытянулся шлейф дождевой воды. Совершив рывок, рыцарь пропустил удар мимо себя и, встав на одно колено, рубанул врага по второй ноге, да с такой силой и скоростью, что полуторник прошёл через неё, как коса через колосья. С громким мычанием детина в маске рухнул наземь, схватившись за кровоточащий обрубок.

– Гарм! – закричал Сайер и вскинул копьё.

Стрекочущий разряд, ударившийся в тёмный, как ночное небо, нагрудник лишь немного оттолкнул рыцаря, заставив сделать шаг назад. Тот даже не посмотрел в сторону старшего Дарффи. Крутанул меч, который брызнул багровым веером, и занёс оружие над противником. Острие опасно подмигнуло бликом во вспышке молнии.

– Ублюдок, остановись! Остановись! – продолжал вопить Сайер, спуская один за другим громовые залпы в бездушный металл.

Здоровяк в маске умоляюще поднял руку, закрываясь от бритвенно-острого меча, сверкающего в свете выстрелов, после чего низко крякнул, когда чёрно-сапфировая сталь вошла в его живот.

– Гарми! Гарми-и! – рыдал старший, без толку выкручивая спусковой механизм копья – магический камень уже потух.

Игнорируя крики старшего Дарффи, не обращая внимания на всхлипы и завывания младшего, рыцарь наступил на таз поверженного противника и сильным рваными движением протолкнул лезвие до глотки, полностью вспоров ему брюхо.

– Ох, Великая мать Агнетта! – тихо зашелестел женский голос.

«Мира!» – опомнился Элай. С режущим живот ожогом поднялся на ноги и закрыл жене глаза.

– Домой, – сквозь стиснутые зубы приказал он.

Мира испуганно закивала и, подставив ему плечо, проводила до порога. Быстро затворила дверь и щёлкнула засовом, отгородив их от буйства стихии и ожившего ночного кошмара.

– Нет! Стой! Не подходи! – слышался за стенами избы срывающийся голос Сайера.

К нему двигался мерный лязг металла.

– На помощь! – вновь задрожал крик Дарффи, только уже дальше, подкрепляемый частыми шлепками по размытой земле.

Стальные шаги тоже удалялись.

– Помогите! Стража!..

4

С раскатом грома Кай плюхнулся на мокрый лесной ковёр. Угодил прямо в лужу. Подняв голову, судорожно схватил ртом воздух, пропитанный запахами крови, земли, шишек и берёзовых листьев. В носу закололо от попавшей туда влаги. С подбородка заструилась дождевая вода, бордовая и мутная.

«Где это я?! – поднявшись из сырой ямы, окинул он взором высоченные сосны и берёзы. Ими был полон лес Большой Гальки. – Как?.. Как я сюда попал? – дышалось тяжело, и ноги болели, будто дважды обежал Аншерский Хребет. – Меня же… толкнул Великан… И я куда-то провалился?»

То чувство, когда тебя хватают за загривок острыми когтями и вышвыривают из собственного тела, как безродного кота на улицу, он вряд ли забудет.

– Когда же вы от меня отвяжетесь?! – заорал Кай на весь лес. – Кто дал вам право играться со мной, как вам вздумается?!

Не знал он, к кому именно обращался в тот момент: к колдунам в масках, Богам или року судьбы. Возможно, ко всему из перечисленного. Хотелось выплеснуть ярость, колотить и пинать земную твердь, загребая ворох веток и шишек с водяными всплесками. Разбить кулаки о жёсткие стволы деревьев, разодрать плоть на груди и выудить оттуда этот треклятый камень! Но пламенный ураган в душе быстро утих. Сипло вздыхая, Кай начинал понимать, как этот долгий-долгий день – с самого пробуждения в иномерном царстве до сражения с Дарффи – истощил его. И он поплёлся, куда глаза глядят.

В этом лесу невозможно было заблудиться. Выйдешь либо сразу к дому, либо к вельфендорской дороге, по которой раз плюнуть добраться до дома, либо к Большой Гальке, после чего к дому Нитчелла, от которого раз плюнуть добраться до дома.

Не живой, не мёртвый волочил он ноги мимо покачивающихся на ветру берёз и сосен, кое-как укрывающих от хлещущего ливня. От усталости мир расплывался, его шатало и скручивало. В ушах висел звон.

Не ведал Кай, как близко ему удалось добраться до родного участка, прежде чем он снова рухнул, выбитый измождением из сознания.

5

В себя Кай пришёл уже дома. Закутанный в одеяла, лежа на печи. Глаза резанул яркий свет из окна, отчего он поморщился и сразу выбрался из меховых пут, усевшись на чуть тёплый глиняный край.

В избе никого не было. За окном слышался стук мотыги об землю.

Потянувшись, размяв ноющие плечи и спину, спустился на пол и бросил взгляд на стол, где, прикрытая полотенцем, его ждала порция завтрака.

«Может, теперь получится?»

С кислой миной он стянул полотенце. На деревянном блюдце лежало три варёных яйца, сыр и кусок хлеба. Нервно облизнул губы, вспомнив чёрную смолянистую субстанцию, растекающуюся по полу. Повторения того инцидента ему не хотелось.

«Ничего, не так уж я и голоден. Если подумать, то совсем не голоден. Почти…»

Смотреть на еду было невозможно, а потому Кай незамедлительно вышел на улицу, где его радостно встретил солнечный весенний день, полный пения птиц и стрёкота кузнечиков. В огороде вовсю трудилась Мира, а рядом на скамейке сидела матушка с внуками. Под шелест ветерка, бегающего по равнинам, она неспешно рассказывала детям – сонному малышу в коляске и непоседливой девчушке, сидящей рядом – сказку об Инеевом Скакуне. Сколько раз Кай слышал эту историю в детстве – не счесть.

– Доброе утро, Кай, – заметив юношу, поздоровалась Мира. Прозвучало это очень трагично, будто она была совсем не рада, что он проснулся.

– Доброе…

Матушка в его сторону даже не посмотрела. Только рассказ её оборвался на полуслове, а взор пал к корням крупного пня, оставшегося от яблони.

«Уже не похоже на доброе» – поморщился Кай.

– Долго ты спал. Уже как пару дней. Элай там, – Мира махнула рукой в поле. – Работает. Иди, он тебе сказать что-то хотел, – проговорила она и вернулась к прополке грядки.

Догадаться, что хотел сказать старший брат, было не трудно. Кай уже прочитал эту просьбу на лицах матери и Миры. Они сторонились его, усердно не замечали, чем красноречивей любых слов говорили: «Пожалуйста, уйди». Их можно понять, ведь он, как-никак, умер на их глазах, а затем вернулся, как ни в чём не бывало.

«Похоже, в момент моего беспамятства, – думал младший, – случилось ещё что-то – иначе как я оказался чёрт знает где в лесу?»

Обогнув дом и спустившись с холма, он вышел к почти полностью вспаханному полю. Элай усердно вонзал в уже подсохшую почву штыковую лопату, выкорчёвывая сорняки и выбрасывая камни.