Оторвался, всматриваясь в изумрудные глаза, чтобы уловить в них реакцию на мое откровение. Моя малышка, от чего ты плачешь? Почему сверкающие капли струятся по распахнутым векам? Почему в них и радость, и печаль? Ещё сильнее обвиваю за плечи руками,

— Девочка моя, скажи… Скажи, что я ещё не потерял свой шанс… Прошу тебя…

Эта желанная реакция её тела. Она ответила на мои касания, нежно сложив руки на моей шее. Притянула лицо к своему и поцеловала в ответ…

— Ты даже не представляешь, как я счастлива это слышать… — тонкий шепот, значащий столь многое — я тоже тебя люблю…

Какое-то время мы просто не можем отстраниться друг от друга. Не зная, как утолить эту жажду по воссоединению, касаемся, гладим, сжимаем и нежимся просто находясь рядом. Так близко, чтобы ощущение целостности запечатлелось в самом сердце… Но, обстоятельства встречи дают о себе знать тупой болью в месте выстрела, и осознанием, что, несмотря на долгожданную встречу, я не могу позволить Бессонову играть с судьбой целой расы… Меня обвели вокруг пальца, и хотят воспользоваться отцовским наследием для удовлетворения собственной алчности.

— Влад, что случилось? Тебе больно? — мягко подхватываю руку, касающуюся моего лба, и целую тонкие пальчики.

— До твоего появления кое-что произошло. Пулю мне всадил отец Маргариты. Он отнял единственное оружие, способное защитить вампиров в надвигающейся войне…

— Ведьмовская кровь, подарок верховной твоему отцу?

— Но… Как? Откуда ты?

— Влад… Эту кровь твоему отцу дала моя мать. Она, предыдущая изумрудная, жрица четырех камней, и покойная супруга отца, уверенного, что твоя семья виновна в её гибели… И, чтоб ты знал, после того, как верховная умерла, её кровь потеряла ту силу, на которую ты рассчитывал. Она- бесполезна. Можешь не пытаться её вернуть. Но… Взамен, я дам тебе заговоренную кровь наследницы Рады Стефании… Нынешней изумрудной и одной из четырех верховных… То есть, свою собственную кровь…

Влад

— Ты хочешь сказать, что той ведьмой была твоя мать? И… Я не силен в вашей иерархии… Но, под верховной ты подразумевала высокий статус?

— В общих чертах… Есть четыре верховные жрицы, каждая из которых имеет свой клан. Остальные ведьмы- последователи. Их силы ограничены. Тебе достаточно знать, что я одна из этих четырех. Изумрудная… Правда, узнала об этом несколько дней назад. Меня послали как раз за тем, чтобы я дала тебе заговоренную кровь. Потому как кровь моей матери… Магия в ней давно иссякла.

Сердце больно сжалось…

— Значит, ты вернулась лишь за этим?

Малышка обвила моё лицо руками и коснулась, лбом ко лбу, не отводя нежного взгляда.

— Это были их причины… Конечно, я дам тебе кровь. Но, моё желание быть с тобой осталось неизменным.

— Спасибо… — мягко улыбнулся, почувствовав небывалое облегчение. Мне надоело во всем искать подвох… Никто, кроме нее, не доказывал свою преданность чаще… Если кто-то и заслуживает, чтобы в нем усомнились, то это я! — И что дальше? Отправимся к аристократам? Будем искать Бессонова? А если я скажу, что просто хочу остаться с тобой… Хочу насладиться тобой, отложив все проблемы на завтра? Я эгоист?

— Ни капли… — снова уголки этих сладких губ приподнимаются в лучезарной улыбке. — Уверенна, мир подождёт до завтра…

— Тогда, извини, но… — подхватил ее на руки и крепко прижал к себе. — я не буду сдерживаться.

— Только попробуй!

К Нашей спальне мы добрались за считанные секунды. Желание положить ее на шелк простыней, и долго ласкать желанное тело, порождало и силу, и скорость. Не хочу делить её ни с кем. Даже Ольгу Степановну предпочту поставить в известность не ранее, чем утром. Моя… Моя девочка вернулась, и я буду сливаться с ней в одно целое, пока у неё хватит сил.

Закрыл дверь на ключ, опустил Анну на край кровати.

— Помнишь, ты… Подошла вот на это место и сбросила халат, предлагая мне себя? Я… Хотел сказать тебе… Даже пытки твоего папочки были менее болезненными, чем отказать тебе в тот вечер. — наклонился перед ней, вдохнул родной аромат с ладошек, касаясь пальчиков поцелуями. И встал на колени.

— Влад, что ты делаешь? Встань! Я этого не просила! Что было, то было… — девочка попыталась взять меня за руку и потянуть на себя, чтобы поскорее прервать момент моего унижения. Вот только, она не знает, что это вовсе не унижение… Это то бесполезное искупление, которое является облегчением лишь для меня! Всё то чувство вины… Все обиды, что я приносил раз за разом… Конечно, я о них не забуду, даже если забудет она. Но теперь, этим жестом…

— Это моя тебе преданность… Я никогда не становился на колени раньше. Ни единого раза в жизни! Как бы ни боялся, и какой бы не чувствовал вины…но перед тобою стою! Потому что, ты единственная достойна этого! Мне не жалко для тебя и жизни… За одно прощение! Прошу, прости меня, за всё! Поверь, с этого дня я сделаю тебя счастливой! Поэтому, пообещай быть рядом, не смотря ни на что!

На её изумрудных глазах выступили слёзы, она всхлипнула, при этом не переставая улыбаться. Наклонилась ко мне и прижалась к груди, словно в поисках утешения. И, ничего не ответив, нежно поцеловала. Как никогда раньше… Вкус поцелуя, соленого от слёз, навсегда останется в памяти.

— Прости, я… Не могу обещать тебе этого. — я отстранился, и посмотрел в заплаканные глаза с неописуемой горечью… Кажется, цвет пламени в них погас, исчезнув в темени отчаяния. Она точно прочла мой взгляд, и поспешила смахнуть слёзы, широко улыбаясь, чтобы меня успокоить… — Нет, ты не понял, о чем я хотела сказать. Просто, больше не хочу давать обещаний. Хочу, чтобы жизнь шла своим чередом. Могу сказать точно, я приложу все усилия, чтобы остаться вместе. А теперь… Давай не будем говорить? Давай будем вместе, начиная с этого момента? Жизнь слишком непредсказуема, чтобы растрачивать драгоценное время. Тем более, сейчас, у нас есть одна ночь. Поэтому, поцелуй меня…

Я бросился на неё, прильнул к губам, жадно, властно изучая сладкий ротик языком. Как в последний раз. Теперь, я буду делать все, как в последний раз… Чтобы никогда, ни о чем не жалеть. Её робкие касания отдаются разрядом тока по всему телу. Медовый запах кожи дурманит сознание. Одним рывком освобождаю хрупкое, желанное тело от платья, и упиваюсь видом форм и изгибов, вторящих каждому её вздоху. Неуверенно, мягко касаюсь. Лица, шеи, на которой до сих пор остались шрамы от моих клыков, ключиц, вздымающейся груди… Касаюсь так, словно, одно неаккуратное движение, и Анна рассыпется, растворится в моих руках… нежно глажу твердые горошины сосков, опускаюсь к ним, вдыхаю сладкий воздух, пропитанный малышкой, и обвожу ореолы кончиком языка, наслаждаясь вырвавшимся стоном своей податливой девочки. Перехватил бугорки пальцами, чтобы не сбить заданный темп, а сам провел влажную дорожку ниже, глубже, к самой чувствительной, жаркой, влажной плоти. Она пульсирует, раскрывается для меня, как цветок, сочится соками удовольствия, выпрашивая большей ласки… Такая незначительная близость, и девочка готова меня принять, отдаться, слиться в одно целое… Как и я. Сгорая от собственного возбуждения, хочу сначала доставить удовольствие ей. Хочу сдержаться, уступить, чтобы запечатлеть ее стоны, дрожь тела от моих прикосновений. Наклоняю голову, дышу распустившимся бутоном… Анна сжала ножки, смутившись, и немного отстранилась.

— Не нужно… Мне неловко… — но я сжал колени и вернул малышку в прежнее положение одним рывком.

— Я буду делать это, потому-что хочу! Неужели забыла? Твой любимый- вампир! И будет любить тебя, как вампир!

Снова быстро накрыл языком возбуждённый клитор, ловя интенсивные импульсы, и растираю пальцами стекающую по губкам смазку… Девочка часто дышит, стонет, впивается пальцами мне в волосы, хватается за пряди, как за единственное, что может спасти от падения с обрыва…

— Влад… Я хочу тебя! Сейчас! Пожалуйста!

Из моей груди вырывается звериный рык. Ещё раз сжимаю дрожащее, пульсирующее тело, на грани боли и удовольствия. Достаю твердый, ноющий от ожидания, член и вгоняю его в узкую, жаркую, мокрую дырочку, с каждым толчком повышая темп. Раз за разом… Сильнее… Глубже… Наслаждаясь, сгорая, и возвращаясь, чтобы снова пройти этот круг. Наши стоны сливаются, жар накрывает, дыхание сбивается… И мы доходим до пика, не отпуская сомкнутых рук…