Правда он. Но, почему? Не сразу осознаю происходящее.

— Зачем ты несёшь меня на руках?

— Здоровый сон полезен для здоровья.

Действительно. Он сумел одной фразой спустить меня со сладких грез в суровую реальность. Я для него- еда, игрушка для утех. Чтобы работала- нужно не ломать. Но я уже сломана! Душой, если не телом. Терпеть насилие любимого… Какой человек сможет такое вынести? Единственное, что я могу для себя сделать в этот момент- сдаться. Попросить быть со мной более нежным. Возможно тогда я почувствую в его прикосновениях отголоски давних чувств…

Услышав мою просьбу Влад раздражённо опустил меня. Но, что я сделала не так?

— Раздевайся!

Начала снимать с себя одежду. Стыдно, больно… Как дешёвая шлюха перед заказчиком. Но я покорно исполняю его просьбу. Стою обнаженная, пытаюсь сдержать подступившие слёзы. Он подошёл, и, прикоснувшись к его лицу, покрытому щетиной, я сказала о своих чувствах. Открыла душу… Всё, что в ней осталось:

— Я всё-равно тебя люблю!

Влад посмотрел на меня глазами, полными отчаяния и боли. Как тогда, в клетке отцовского подвала, когда я пообещала, что останусь с ним, не смотря ни на что. Но, затем, нахлынувшие эмоции закрыла пелена отчуждённости.

— Не верю!

И впился клыками в шею, жадно поглощая кровь. Я же обняла его за плечи и смирно смотрела, как самый родной и близкий разрушает тонкую нить надежды, проложенную мною из последних сил.

Влад

Я был сыт, но чувство неудовлетворённости осталось. Что за глупости? Какая любовь могла остаться, после всего, что я сделал? Не верю! Она просто пытается разжалобить меня! Но почему тогда так тошно? Почему я пил её кровь, а Анна обнимала меня, как запутавшегося ребенка? Почему, несмотря на дикое желание взять её прямо на том диване, не довел начатое до конца? Выпив немного из гибкой шеи, накрыл нежную кожу поцелуем, сжимал объёмную желанную грудь, вдыхал притягательный аромат, до того, как увидел в изумрудных глазах отчаяние. Я не смог! Не смог перейти черту, после сказанных ею слов! Встал, набросил на обнаженную героиню своих грез плед, и вышел из спальни… Прислонился к двери и со всей силы сжал руки в кулаки. До дрожи. До болезненных спазмов хочу её! Вернуться, сжать в крепких объятьях и проникать во влажную податливую плоть, раз за разом ускоряя темп. Хочу слышать, как подо мной её нежный голос вырывается с гортани горячим стоном. Чувствовать всю, иметь всю, без остатка! Хочу, но потакаю её просьбе! Просьбе бесправной пленницы, дочери убийцы моих родителей! Раздраженный, злой спускаюсь на первый этаж, в поисках бутылки виски. Снять возбуждение, напряжение бокалом крепкого напитка, вот что мне нужно!

— Эй, ты, новенький? — обратился к старательно драящему пол мальчишке, лет пятнадцати.

— Да, Господин! Чем могу быть вам полезен?

— Подай виски, лёд и лимон в крайний кабинет с левой стороны правого крыла.

— Конечно, Господин. Сейчас же сделаю!

Вот и чудненько. Отправился дожидаться мальчика в отцовский кабинет. Здесь тоже всё было по-прежнему. Темно-коричневый громоздкий стол из ясеня, широкое мягкое кресло, застеленное бардовым покрывалом, высокие книжные полки, стены, напитанные запахом старинной бумаги. В детстве я часто сбегал от Ольги Степановны в этот кабинет. Садился на высокий стул, и наблюдал, как папа работает. Он никогда не прогонял меня, даже когда непоседливому мальцу надоедало сидеть в тишине, и отцу приходилось отрываться от дел, чтобы уделить мне время. А то, что не успевал сделать из-за капризов своего ребенка, доделывал поздно вечером, вместо того, чтобы отдыхать. Как жаль, что детство ушло, а вместе с ним и папа с мамой… Я до сих пор очень по ним скучаю!

В дверь постучали, перебив нахлынувшую ностальгию. Мальчишка молодец, быстро справился. Но, вошла вместо него Ольга Степановна. Поставила разнос с напитком и ломтиками кислого фрукта на край стола. А затем встала, уставившись на меня в упор.

— Я же не просил вас приходить. Не даром же нанял слуг.

— Ничего, я поручила Артемке другое задание!

— Так, значит, Артём? Сиротский?

— Да. Мальчик безмерно благодарен вам за приют и очень старается.

— Что ж тогда не выполняет приказы?

— Я сказала, что возьму его работу на себя, потому как хочу обсудить кое-что с господином.

— И что ты хочешь обсудить?

— То, что произошло в саду.

— И что такого там произошло?

— Мальчик мой, я стара, но пока ещё не безумна! Я знаю, как ведут себя с человеком, которого любят. И говорю тебе, что больше можешь не скрывать от меня свои чувства к Анне.

— Да ну, какая любовь, тетушка? Отнес её в дом, чтобы не заболела, и кровь не горчила болезнью. Вот и всё.

— Не лгите мне, Владислав Данилович! Я вижу, что вижу. И не собираюсь щипцами выдергивать из вас правду! Я просто хочу понять, почему вы проявляете жестокость к любимой женщине, вместо того, чтобы заботиться так же, как сегодня?

Ну вот, что ей на это сказать? Не отстанет ведь теперь! И чем я думал? Ещё и у всех на виду! Что ж, хотите знать, почему? Получите!

— Анна- дочь Станислава Николаевича. Человека, виновного в происшествии той ночи. Человека, убившего родителей на моих глазах. — Затем я рассказал экономке обо всем, что случилось со мной после похищения. О безжалостной расправе над Даниилом и Еленой Соболевыми, о знакомстве с зеленоглазой задорной девчонкой, о ее вранье, о многолетней дружбе, побеге.

Ольга Степановна стояла, как вкопанная. Не говорила ничего, лишь тихо плакала. Обо мне и Анне, о прошлом и настоящем. О невозможности что-либо исправить! Что ж, теперь вы все знаете. Надеюсь, эта правда не принесет много боли в сердце, пережившее и так слишком многое.

Диссонанс тишины и импульсивных всхлипов нарушил ещё один стук в дверь.

— Войдите! Кого там нелёгкая ещё несёт…

— Господин!

— Артем, что случилось?

Мальчик точно очень быстро бежал, так как частое дыхание мешало ему говорить отчетливо.

— Там… Пришли… Мужчина и… Девушка… Сказали… Что аристократы… Просят срочной аудиенции!

— Да, конечно, веди их сюда! И узнай, что они предпочитают в качестве аперитива. Что попросят- мигом подать. И проследи, чтобы приготовили ужин ещё на две персоны. Возможно, гости останутся на ночь.

— Будет исполнено!

Мальчик скрылся за дверью. Я подошёл к заплаканной, растерянной тетушке, обнял ее за плечи

— Милая Ольга Степановна, давайте позже. А сейчас, не беспокойтесь ни о чем. Помогите лучше мальчишке, чтобы вдруг не напортачил.

Не успела она выйти, как на пороге кабинета появился член "Покрова", в сопровождении некой юной леди наших кровей. Высокий, статный мужчина в возрасте с суровым выражением лица. Девушка с ним- юная, приблизительно такого возраста, как Анна. Рыжеволосая, озорная барышня, одетая по последней моде. Красные глаза игриво прошлись по мне оценивающим взглядом, и малиновые пухлые губки расплылись в заигрывающей улыбке. Местами казалось, что нам приходилось видеться и раньше, но годы заточения создали в памяти пробелы.

— Роман Павлович, давно не виделись!

— Давненько, Влад. Со мной связался Захар, рассказал мне о твоём неожиданном возвращении, и о планах занять пост главы " Покрова"! — недовольно прохрипел господин Бессонов севшим строгим голосом.

— А вы, видимо, имеете возражения на этот счёт?

— Да как сказать… Твой отец был героем, это несомненно! Но ты… Как ты проявил себя, чтобы претендовать на такую важную должность?

— Ваши опасения оправданны, но, уверяю вас, больше ни у кого нет такого стимула вести наше войско к победе, как у меня!

— В это я верю, однако месть, застилающая твои глаза, не то чувство, что может сплотить всех глав семей и, тем более, целую армию.

— И что вы предлагаете? Отказаться от этой затеи и пустить все на самотёк? Может быть, именно вы желаете стать во главе организации? — глаза мои наливались яростным блеском. Я не позволю никому из них и дальше бездейственно ожидать, когда люди сделают первый шаг! Именно я стану тем лидером, который отомстит за все унесённые жизни собратьев!