Как на станции Зима

что-то тихо спят дома,

ставни ерзают,

                        ворота,

и под шамканье омета,

под кряхтение заплота,

словно где-то у кого-то

тоже тяжкий недосып,

раздается:

                 скрип-скрип-скрип…

История века дописана.

                                    Мы оказались в постскриптуме,

цепляясь за клочья

                            из рук ускользающей русской земли.

На станции детства – Зима

                                так пугает ночами поскрипыванье,

страшней,

                чем скрипели когда-то колодезные журавли.

Над бывшими нами,

                                  над бывшей великой державою

и над поездами,

                          которые сбились с пути,

чего-то о что-то

                          дрожливое трение ржавое

скулит и повизгивает

                                    по-щенячьи почти.

И с жалостью смотрит

                                     уволенная уборщица,

как ветер взметает

                               заржавленные от обид

железные кольца,

                             веревки, изрядно уже перетершиеся,

качелей детсада,

который крест-накрест забит.

Скрип-скрип-скрип-скрип…

Будто бы река без рыб,

будто небеса без птиц,

детский сад без детских лиц.

Как мы, станция Зима,

уцелеем от беды?

Открываем детдома,

закрываем детсады.

Племя русских могикан

льет красители в стакан.

Скрип-скрип-скрип-скрип…

Ключик есть,

                      да только скрыт,

в ту воскресшую Россию,

где качели – не пустые,

                                        где летит,

                                                        сорвавшись,

                                                                            вдаль

детский крошечный сандаль…

Бездетный народ

                             незаметно окажется при смерти,

и страшно смотреть,

                                  как над кладбищем бывших идей

в качелях детсадовских

                                       ветер качает лишь призраки

еще до рождения вымерших русских детей…

Скрип-скрип-скрип-скрип…

Наш народ,

ты не погиб?!

Автор стихотворения «Коммунисты, вперед!»

                          расплатился за детство с оладушками

                                                                и ладушками —

примерзала буханка к буханке

                                    в раздрызганном кузове на ходу,

когда хлеб Ленинграду

возил посиневший от стужи солдатик

                                                               по ладожскому,

не ломавшемуся

                           от сострадания

                                                    льду.

Автор стихотворения «Коммунисты, вперед!»

                               не учил меня быть коммунистом —

он учил меня Блоку и женщинам,

                                                 картам, бильярду, бегам.

Он учил не трясти

                            пустозвонным стихом, как монистом,

но ценил, как Глазков,

                         звон стаканов по сталинским кабакам.

Так случилось когда-то,

                                        что он уродился евреем

в нашей издавна нежной к евреям стране.

Не один черносотенец будущий

                                          был им неосторожно лелеем,

как в пеленках,

                          в страницах,

                                               где были погромы вчерне.

И когда с ним случилось несчастье,

                                               которое может случиться

с каждым, кто за рулем

                                        (Упаси нас, Господь!),

то московская чернь —

                                      многомордая алчущая волчица

истерзала клыками

пробитую пулями Гитлера плоть.

Няня Дуня – Россия,

                                     твой мальчик,

                                             седой фантазер невезучий,

подцепляет пластмассовой вилкой в Нью-Йорке

                                                                        «fast food».

Он в блокаде опять.

                                 Он английский никак не изучит,

и во сне его снова

                              фашистские танки ползут.

Неподдельные люди

                        погибали в боях за поддельные истины.

Оказалось, что смертно бессмертие ваше,

                                                            Владимир Ильич.

Коммунисты-начальники

                     стали начальниками-антикоммунистами,

а просто коммунисты подыхают

                                       в Рязани или на Брайтон-Бич.

Что же делаешь ты,

                                мать-и-мачеха – Родина,

                                                              с нами со всеми?

От словесной войны

                                только шаг до гражданской войны.

«Россияне»

                   сегодня звучит как «рассеяние».

Мы —

          осколки разломанной нами самими страны.

Автор стихотворения «Коммунисты, вперед!» —

                                                 мой бесценный учитель,

раскрывает —

прости за рифму плохую – английский самоучитель.

Он «Green card» получил,

                         да вот адреса нет,

                                        и за письмами ходит на почту.

Лечит в Бронксе

на ладожском льду перемерзшую почку.

А вы знаете —

                       он никогда не умрет,

автор стихотворения «Коммунисты, вперед!».

Умирает политика.

                                Не умирает поэзия, проза.

Вот что, а не политику,

                                    мы называем «Россия», «народ».

В переулок Лебяжий

вернется когда-нибудь в бронзе из Бронкса

автор стихотворения «Коммунисты, вперед!».