Этим людям Рэймонд доверял как себе.

Мужчины были предельно собраны, каждый высказал свое мнение, что-то показывая на карте.

— Доминго, ты уверен в этом? — Рэймонд внимательно смотрел на карту, туда, куда указывал командир звена.

— Абсолютно! Это мои родные места. Здесь, — он, не отрывая пальца от карты, очертил небольшой круг, — идеальное место для стоянки, тут протекает небольшой ручей и много зверья приходит на водопой. Крупные хищники здесь не водятся, зато можно отлично поохотиться и не только накормить вивернов, но и самим подкрепиться свежим мясом. А также запастись водой для дальнейшего пути. Оттуда до Восточных гор не больше трех дней пути.

— За сколько мы сможем туда добраться? — Морт внимательно посмотрел на карту, и поднял взгляд серьезных светло-серых глаз.

— Я думаю дня два, три, не больше, при условии, что мы будем сохранять темп, — ответил Рэймонд. Задержки в пути могли дорого обойтись, и здесь это понимал каждый.

— Тогда вот здесь стоит сделать дневной привал, — Вэн огромным пальцем ткнул в место на карте, — А вот здесь сделать ночной лагерь.

— Это довольно большое расстояние. Успеем сегодня его преодолеть? — подал голос Маркус, внимательно изучавший карту.

— Должны, — Рэймонд выслушав все доводы, принял решение. — Морт, твое звено сегодня впереди: на тебе разведка местности, осмотр мест стоянок. Маркус, ты со своими летишь в центре, во время стоянок на вас обед, ужин и кормежка вивернов. Доминго, ты замыкаешь, на тебе караул, — три коротких кивка в ответ. Отдав последние распоряжения, Рэймонд поднялся и направился к своим вещам.

— Собираемся, пора в путь, — громом разнеслись по лагерю слова Вэна.

Стражи быстро доделывали свои дела, дежурные по кухне очищали котелки от остатков еды, Ромэро, присев у костра и опустив в него руки, поглотил, рожденный им, огонь. Стражи, подхватив седла, сумки и оголовья, направились в сторону вивернов. Споро оседлав своих ящеров, стражи поднялись в воздух. Что это было за зрелище: антрацидно-черные крупные тела, сплошь покрытые глянцевыми бронированными чешуйками прямо с места, расправив мощные кожистые крылья, легко поднялись с земли. Один за одним тридцать грозных ящеров со своими седоками врывались в небесную высь и, заложив вираж, взяли курс на восток, в сторону рассвета и гор.

Стоянка закончена, пора отправляться в путь.

Глава 4. Только вперед

Серое хмурое утро угнетало. Особенно после ясного вечернего неба с мириадами рассыпанных звезд и созвездий, и пусть скупым, но все же светом Ночной Звезды. Сейчас же холодный пронизывающий северный ветер нагнал тяжелых свинцовых туч. Их огромные темные пузатые бока низко висели над землей, и были готовы в любой момент пролиться потоками ледяной воды на любого, кто не имел крыши над головой. Холодный осенний ветер гнул редкие корявые деревца и степную траву, заставляя ее стелиться по земле.

Кэлл поднялся со своего импровизированно ложа, но не спешил расстаться с шерстяным плащом. Ветер нещадно трепал его черные как смоль волосы, то бросая их в лицо, то сдувая назад. Кэлл схватил прядь своих прямых черных волос, пропустил ее сквозь пальцы и стал пристально разглядывать. «Как непривычно!» Еще совсем недавно это были мягкие вьющиеся локоны цвета ореха и меда, едва доходящие до плеч. Они плавно обрамляли овал лица, придавая еще почти детским чертам мягкой женственности. Кэллу не надо было искать зеркало, чтобы взглянуть на свое лицо. За прошедшие десять лет оно почти не изменилось. Вот только в лучистых карих глазах больше не мелькали искорки силы, они смотрели настороженно и печально; озорной вздернутый носик не подставлялся теплому свету Дневной Звезды, а все чаще кутался в широких складках плаща; брови больше не взлетали вверх в удивлении, все чаще они были нахмурены и сходились на переносице, отчего по лбу пролегла глубокая складка; и небольшой пухлый ротик больше не смеялся и не расходился в легкой улыбке, все чаще губы были закушены или недовольно поджаты; да еще этот ужасный шрам. Вроде лицо то же, а вроде уже и нет.

Кэлл вздрогнул, отгоняя непрошенные мысли, застегнул верхнюю пуговицу на камзоле, плотнее закутался в плащ и начал собирать лежащие рядом вещи.

— Доброе утро, — судя по всему, Орик не спал уже довольно давно. Он успел собрать ветки и развести огонь, и, судя по ароматному пару, поднимающемуся из котелка, приготовить им завтрак.

— Не скажу, что доброе, но определенно утро, — парень потер плечи и пересел ближе к костру.

— Налетай. Быстрее поедим, быстрее выдвинемся, — Орик уже разложил по мискам дымящуюся похлебку, и протянул одну из них спутнику.

— Спасибо, — Кэлл взял в руки миску, приятно согревающую озябшие пальцы, и начал есть. — Ты знаешь, Орик, я определенно голоден и твоя похлебка хороша, но есть мне как будто не хочется…

— А я все думал, когда же ты заговоришь об этом, — Орик отодвинулся от своей еды и внимательным, слегла лукавым, взглядом посмотрел на спутника.

— Что ты имеешь в виду? — парень и так ел с неохотой, а тут и вовсе перестал и вопросительно уставился на мужчину.

— Неужели ты до сих пор не заметил? — еще более внимательный взгляд холодных глаз.

— Не заметил чего? — в словах парня слышалась настороженность.

— Того, что все вокруг не такое как было раньше, не такое, как в твоих воспоминаниях. Все, что ты ощущаешь кругом, потеряло былую яркость и остроту. Ветер пронизывает тебя насквозь, холодит и тело, и душу, но нет больше ощущения его величия и могущества, и страха перед его грозными ураганными порывами тоже больше нет. Свет Дневной Звезды с восходом рассеивает мрак, освещает твой путь, но больше не дарит приятного тепла, ты не чувствуешь на коже ласкового теплого прикосновения звездного лучика. Вода омывает твое тело, холодит, но не бодрит тело и не освежает душу. Вкусная еда только утоляет твой голод, но не приносит тебе такого же удовольствия как раньше. И по себе могу сказать, что вино в любых количествах не пьянит и не дает забыться, — мужчина замолчал и смотрел невидящими глазами сквозь собеседника.

— Я заметил, но не смог найти разгадки. А спросить постеснялся, а может даже и побоялся, — грустный тихий голос, в ответ молчание. — Орик, скажи мне, почему?

— Все просто: вернувшись в мир людей из Тьмы, мы оставили там часть своей души. Поэтому и все ощущения неполные, мы сами неполные, мы только часть от самих себя. Помни, мы только призраки, да у нас есть плоть и кровь, но все же мы призраки себя прежних. Только наши чувства остаются при нас, вся наша боль, любовь, ненависть, это невозможно разделить. Но здесь они становятся острее. Уже чуть было начавшая притупляться боль, опять режет сердце острым ножом. Уже остывшая жажда мести, опять разгорается внутри всепоглощающим пожаром. Нас можно ранить, но почти невозможно убить, пока мы не выполним свою миссию, а потом мы просто вернемся во Тьму на поклон Темному Лорду, — Орик посмотрел на остатки своего завтрака и откинул миску в сторону.

Кэлл привычным жестом погладил левое запястье, на котором была намотана грязная серая лента, символ ее ненависти. Когда-то удивительно красивая голубая лента для волос, теперь всегда напоминала о предательстве и о предателе.

После быстро закончившегося завтрака, наемник затянул кожаные ремешки наручей, натянул поверх рубахи и жилета короткую кожаную куртку, а плащ же наоборот свернул и запихал в сумку. Затушил костер остатками травяного отвара, и раскидал еще тлеющие угли. На пояс повесил перевязь с оружием, пристроил за спину арбалет. Собрав оставшиеся вещи в седельные сумки, подхватил седло и двинулся в сторону нетерпеливо переступающих лошадей.

Кэллу не надо было говорить, что это значит. Пора в дорогу. Он поднялся, взвалил на плечо тяжелое седло и пошел седлать лошадь. За сумками он вернется отдельно, как и за оружием, ему не унести все сразу. Когда лошади были готовы, сумки и провизия были приторочены к седлам, путники пустились в путь.