Камилла встала, разложила похлебку по тарелкам, протянула еду товарищу и уселась на свое место. Мужчина посмотрел на еду, поковырял ложкой в тарелке. Это, видимо, его немного успокоило.

— Он убивал мою семью на моих глазах, и я видел, какое это доставляет ему удовольствие. Он пил мою боль, он упивался своей местью. Ни мои мольбы, ни угрозы не действовали на него. Сначала Нала, потом малышка, потом сын, а потом по его приказу убили и меня, — опять пауза, которую Камилла не решалась нарушить. — И я попал во Тьму, на аудиенцию к самому Темному Лорду. Я много натворил за свою жизнь, грабил, убивал. За все надо платить. Моя плата вечная служба у Темного Лорда. Семьдесят восемь лет я возвращаюсь в этот мир по Его поручениям, сопровождаю кого-то, помогаю таким как ты выполнить предсмертную клятву. Без отдыха, без надежды на покой, без мести.

— Ты не отомстил? — это так поразило девушку, что она не сдержала удивленного восклика.

— Я не смог. Я не произносил предсмертной клятвы, я не обещал вернуться, я просто умер. А Темный Лорд мне запретил приближаться к сыну. Его запрет нерушим, его нельзя обойти. Я пытался, но как только я выслеживал этого гаденыша, как в стену врезался, не мог подобраться к нему ближе. Все должно идти своим чередом. Я умер, и не мог бы отомстить из Тьмы. Мои возвращения в этот мир не меняют сути дела. Но я все равно пытался, наверное, тысячу раз, а потом его убили его же дружки. И все. Боль с годами из острой стала постоянной ноющей, но никуда не делась. Она со мной всегда. А вот ненависть ушла, я и сам не заметил когда, вот, кажется, была, и уже нет.

Кэлл встала и положила руку на плечо мужчине и сжала в подбадривающем жесте:

— Прости, что стала расспрашивать, мне не следовало этого делать.

Мужчина поверх хрупкой девичьей ладони положил свою и похлопал.

— Иногда полезно выговориться. Тебе бы тоже следовало попробовать как-нибудь, — он посмотрел на нее долгим изучающим взглядом.

— Как-нибудь обязательно. А теперь пора спать, завтра рано вставать, — она вернулась на место и стала спешно заворачиваться в плащ.

— И позволь дать тебе совет, загляни внутрь себя — так ли необходима тебе месть, желаешь ли ты ее так остро, или может это воздух и свет этого мира пробудил в тебе то, что уже давно должно было поблекнуть и исчезнуть. — Орик резко вскинул руку, прерывая готовый сорваться с губ Кэлла протест, ему не нужен ответ.

— Доброй ночи, Кэлл.

— Доброй ночи, Орик.

Старый вор еще долго сидел у костра и смотрел на живой танец язычков и всполохов. Слушал звуки ночи, степи, потрескивание сучьев в костре. И вспоминал свою жизнь, свою семью и свою смерть.

Камилла тихо лежала без сна и размышляла. Мысли проносились в ее голове одна за одной. Что хотел сказать Орик? Что значит, не нужна месть? Она десять лет служила Тьме и прислуживала Темному Лорду ради этого шанса. Шанса вернуться в этот мир, пусть не навсегда, пусть совсем не надолго, но хотя бы отомстить. Ее месть, какой она будет?

Глава 7. Воспоминания

Еще одно серое утро в степи. Дневная звезда только-только начала золотить краешек небосвода своими ранними лучами. С севера опять поднялся пронизывающий порывистый ветер. Он трепал гривы лошадей, волосы и плащи людей.

Наскоро позавтракав и собрав вещи, путники выдвинулись в путь. Всё вперед и вперед гнала их цель. И опять казалось, что она уже где-то рядом, за тем холмом, или за тем облаком.

Несколько часов скачки, холодный ветер пробирался под одежду, а небо опять затягивало дождевыми тучами.

— Надо сделать остановку,

— Нет. Они уже близко, я уверена. Мы должны торопиться, — она была упряма как никогда. Чем ближе цель, тем несноснее она становилась.

— Кэлл, ты не понимаешь, если мы загоним лошадей, все будет кончено. Здесь почти никто не живет, я не знаю эту местность, пешком мы не дойдем по такой погоде, — мужчина пытался достучаться до ее разума. Но все тщетно.

— Я знаю эту местность, я почти дома. Надо перехватить Рэймонда до крепости, я не хочу в нее возвращаться. Пойдем шагом, но без остановок до вечера.

Путники сбавили темп. Орик достал из своей сумки два куска сушеного мясо и черствые лепешки, половину пайка он протянул спутнице. Прожевав скудный обед под мерный перестук копыт лошадей, запив его водой из фляг, преследователи немного расслабились в седле. Такой темп давал возможность немного отдохнуть.

Родные места. Да, до крепости еще не один день пути, но она уже совсем рядом к дому. Теперь Камилла поняла, что Орик был прав: ей надо выговориться, иначе она сойдет с ума. Но она не могла позволить себе такую слабость.

Мужчина, как будто что-то почувствовал. Он посмотрел на нее долгим пытливым взглядом, проникающим прямо в душу. Последнее время она часто чувствовала его поддержку, даже своего рода заботу. Так постепенно из чужих друг другу людей они становились товарищами. А может кем-то еще?

— Что тебя мучает, Кэлл? Мы успеем, я обещаю тебе! — в его голосе была несгибаемая уверенность.

— Орик, это мои родные места, скоро будут видны Восточные горы, — ее голос предательски дрогнул.

— Ты не хочешь ничего мне рассказать, малец, — тихий участливый голос мужчины резал ее душу пополам.

— Мне нечего рассказывать. Рэймонд Коул предал моего отца и своего командира, предал своего лучшего друга, предал меня и свою империю и за это должен умереть, — жестче, чем хотелось бы, сказала она, не хватало еще разрыдаться.

— Я не знаю, что натворил Коул, но то, что он не мог предать своего командира и Росинию, это точно, — и опять этот пронзительный взгляд, прямо в душу.

— С чего такая уверенность, Орик? — этот разговор начинал ее злить.

— Всё как всегда просто, малыш. Тебе простительно не знать. Все претенденты перед вступлением в Летучие стражи, да и после каждого задания предстают перед Камнем Силы.

— Я про это знаю. Ну и что? — в нетерпении, она натянула поводья, вынуждая свою лошадь резко развернуться.

— Камень очень древний и мощный артефакт. Он видит ложь там, где ты только подумал солгать, он видит предательство там, где ты еще не перешел грань, но уже на него не решился. И уж точно свершившееся предательство он бы распознал. И если при нападении на крепость твоего отца имело место предательство, то не сомневайся, всех выживших проверяли Камнем, — опять эта абсолютная уверенность и снисходительный тон, как будто Орик разговаривал с ребенком.

— Рэймонд Коул — предатель. Я не знаю как, но он смог обмануть Камень Силы, — направив лошадь снова на дорогу, она пришпорила ее и пустила галопом. Холодный ветер в лицо должен был остудить и унять поднимающуюся ярость.

Камилла сама бы никогда не поверила в то, что ее лучший друг и товарищ, милый Рэй был предателем, если бы не видела все своими глазами. Не прошеные воспоминания как лавина накрыли ее. Вот ее детство в крепости Нигаро на Заснеженном пике Восточных гор. Вот смерть мамы, и печальный отец держит за руку десятилетнюю дочь у погребального костра. Вот вереницей перед ней проносятся все помещения крепости, она знала каждый уголок, каждую комнату, кабинет и подземелья. Вот череда знакомых лиц, она помнила всех сторожевых и оруженосцев, и всех живущих в деревне при крепости. Крепость на границе Империи мрачное место: там трудная жизнь, суровые условия, там мало женщин идетей, но это был ее дом, и она любила его. И горячая слеза побежала по ее щеке, оставляя за собой влажную дорожку.

А вот обоз сторожевых привез выживших, всего несколько человек. Среди стариков и старухдвое молодых парней, четырнадцати и пятнадцати лет. Они сидели на повозке мрачные, унылые и молчаливые, резко выделяясь среди голосивших старых женщин. Рэймонд Коул и Донеро Гейв — Рэй и Дони. Рэй старший, высокий нескладный с длинными руками, со смешно взъерошенными жесткими волосами, худое узкое лицо с открытым лбом и огромными на пол-лица зелеными глазами, смотревшими из-под широких прямых бровей. Он никогда не был красавцем, но всегда располагал к себе людей. Дони младше товарища на год, был ниже, но крепче, лучше сложен. Он был просто красавчиком, мягкие русые кудри, всегда растрепанные, обрамляли мягкий овал лица. Выразительные небольшие глаза часто были хитро прищурены. Аккуратный аристократичный нос, небольшие губы, кривящиеся в ироничной ухмылке.