— Я слышал про это, — вклинился Кузнецов. — Но только мельком, над проектом «Радуга» работали в биолаборатории, которая сгорела ещё весной. Помните, перед самым появлением Рин?

— Она не сгорела, — Кира помотала головой. — Она была уничтожена. Это информация не для праздных ушей, но мы тут все с вами уже давно повязаны. Биолабораторию уничтожил Алголь, а за несколько месяцев до этого его привозили туда на пару недель, я это точно знаю. Майя, ты уверена, что та работа называлась «Гетерохромия»?

— Да, я такие вещи хорошо запоминаю.

— Ну, если это правда… — Кира перевела взгляд на бегущие в воздухе над голопроектором цифры. — Если так, то я догадываюсь, что скрывает наш…

Дверь с тихим шипением открылась. Все обернулись — на пороге стоял Чуйков и сжимал в руках тонкую папку.

— Доброе утро, коллеги, — он расплылся в улыбке и с кивком вошел в помещение. — Как настроение сегодня?

— А… доброе утро, Петр Иванович, — выдавив кривую улыбку, Кира пожала ему руку.

— Рад, что вы все собрались, обсуждали что-то важное?

— Да. Думаем вот, как встречать Новый Год, — Кира сунула руки в карманы и пожала плечами. — Есть предложения?

Удивительно, как быстро люди могут переключиться с серьёзных тем на ничего не значащую ерунду. Вся эта словесная мишура, за которой они прятались каждый день, скрывали свои истинные намерения и чувства. Они лишь отыгрывали свои роли.

Поболтав ещё с пятнадцать минут о том и о сём, команда разбрелась по рабочим местам и вернулась к вчерашней рутине. Снова тихо попискивали приборы, ворчал за дальним верстаком Владимир, шелестела пальцами по клавиатуре Майя. Всё было как всегда, но Кира совершенно точно знала, что изменилось в этом месте.

Каждый из них теперь то и дело косился на старичка в белом халате, привычно изучавшего что-то на мониторе своего компьютера. Чуйков хранил важные секреты, и от этого ей становилось не по себе. Допрашивать его при всех не имело смысла — в конце концов, его близость к руководству могла выйти ей боком. Или могло выйти так, что Кира сама обманывала себя, считая его чуть ли не их с Рин врагом.

Так или иначе, она должна была узнать это сама и поговорить с Чуйковым обо всём лично. Наедине, без лишних глаз и ушей.

***

Телефонный звонок прозвучал как удар грома, заставляя ретранслятора вздрогнуть. Он только зашел в раздевалку после тренировки и едва успел снять контактный костюм, как из шкафчика полилась напряженная трель входящего вызова. С непривычки Алголь вытащил телефон и уставился на экран.

На нем красовалась, эротично стискивавшая пулемет Кира Вайнер в одном купальнике, опоясанная патронной лентой. Вздохнув, он нажал иконку ответа.

— Да.

— Алголь, добрый вечер. Уже заканчиваешь? Я жду тебя там же, где вчера, подкину до дома.

— Зачем?

— А тебе что, не понравилась наша поездка? Или стесняешься? — Кира хихикнула в трубку. — Ну, если не полезешь целоваться, то…

— Прекрати. Хорошо, сейчас приду.

— Другое дело! Жду те-

Он положил трубку.

Через пятнадцать минут Алголь уже был на закрытой парковке, возле знакомой чёрной машины. Кира стояла возле приоткрытой двери и с улыбкой крутила ключи на пальце.

— А ты не торопился! Запрыгивай.

И снова — тихий гул мотора, мелькающие за окном дома и люди, тихо падающий снег. Зима началась как всегда внезапно, укрывая пушистым покрывалом весь город. Дороги превратились в направления, а потому ехать пришлось медленно и довольно осторожно. Впрочем, сейчас Кире это было на руку — будет больше времени на разговор с Алголем.

Парень упрямо смотрел вперёд, на заснеженную трассу, и всем своим видом выражал недовольство.

— И что я снова здесь делаю?

— Тебе это настолько неприятно? Или ты предпочитаешь моей компании какого-нибудь незнакомого мужика?

— Да всё равно… — посмотрев на Киру, он отвернулся к окну. Та состроила обиженную мину.

— А мне нет. Я хотела продолжить, на чём мы остановились. Ну и заодно спросить кое-что.

Они замедлили ход, пропуская перед собой колонну снегоуборочной техники. Прижавшись к обочине, Кира включила «аварийку» и огляделась по сторонам. Никого, лишь они, да редкие машины, медленно проезжавшие мимо. Лучше не придумаешь.

— Проект «Радуга» и биолаборатория. Помнишь её?

Алголь резко повернулся — по реакции ретранслятора было ясно, он помнит. Ещё как.

— Сегодня я спросила у команды Рин, знают ли они что-то о Чуйкове, и знаешь что… он, в том числе, работал и над этим проектом. «Радуга» и «Гетерохромия». Полагаю, эти названия тебе знакомы.

— Я ничего не знаю, — окатив её ледяным взглядом, Алголь покачал головой.

— Может быть, но ты ведь там был? — Кира коснулась его руки. — Так ведь? Они что-то с тобой сделали там, верно? Что-то, за что ты рассчитался сполна и разрушил всё до основания?

— Я не знаю, — упрямо повторил он, но майор заметила, как ретранслятор стиснул кулак. Такую реакцию она видела впервые.

— То, что они с тобой там сделали… это ведь было бесчеловечно, да? Я пыталась тогда пробиться и снова получить доступ к работе над…

— Ты бы ничего не изменила, — перебил он. — Один куратор ничего бы не смог сделать. Они распоряжались мной так, как хотели.

— Но ты — не вещь, чтобы тобой распоряжались!

— Только ты так считаешь, — он снова вперил в неё тяжёлый взгляд. — Но именно так они и относятся к нам. Я — не человек. И Рин тоже им не будет.

— Не человек, да… — Кира покачала головой. В памяти снова всплыл его вчерашний вопрос: «А кто я для вас обеих?»

На лицо выползла кривая улыбка. То недоверие и настороженность, с которым он относился к ней, та холодность и отстраненность, — всё это было его защитой. Бронёй, защищавшей ретранслятора от боли. Когда раз за разом ты проходишь через одно и то же, невольно привыкаешь к этому и начинаешь относиться ко всем одинаково холодно. И уже нет веры в добрые намерения тех, кто не пытается сделать ещё хуже.

Она всегда считала себя другой. Её методы отличались от тех, что применяли к Алголю другие кураторы и мейстеры, и она этим гордилась. Она относилась к Рин как к равной, как к человеку. Она была заботливой и понимающей.

Но с Алголем всё было иначе. Он её слышал, он её слушал. Выполнял её приказы и даже давал проявить заботу о нём. Но доверие — то, чего она так хотела и всегда добивалась, — его не было. Она относилась к ним по-разному, и ретранслятор чувствовал это.

Кира тяжело вздохнула, тёплая ладонь легла на его сжатый кулак.

— Я много думала над твоими словами. Ну, кто ты для меня. И знаешь, ты прав, но… понимаешь, Алголь, мир сложнее, чем это видится только мне или только тебе. Ты пережил страшное, прошёл через ад. Но — Рин тоже прошла через ад, только свой. Она не пережила того, что пережил ты, но воспринимает она свои испытания так же болезненно. Её Ад — другой, может, легче, чем твой, но это всё равно Ад. Понимаешь?

Он молча кивнул.

— Я спрошу снова, как ты относишься к Рин? Какой ты её видишь? Можешь не отвечать мне, но я прошу тебя, подумай. Я в свою очередь думала о том, что ты спросил. И я могу ответить.

Алголь смотрел спокойно и ровно, внимая каждому слову. Кира осторожно сжала в ладони его руку. Крепкую и не по годам мужественную.

— Ты для меня… хм, особенный. Надежный, сильный, на тебя хочется положиться и тебе можно довериться. Но в то же время, знаешь, я хочу тебе помочь. Не как Рин. По-своему. Я хочу, чтобы ты знал, я на твоей стороне. Ты никогда не просишь о помощи, не говоришь, когда тебе больно или тяжело, но ты же тоже человек. Поверь, я чувствую твою боль. Вот тут, в самой глубине.

Она коснулась его груди и медленно кивнула.

— Если тебе больно, поделись этим со мной. Если хочется кричать — я буду рядом. Если не можешь сдержать слёз, не держи. Но — просто дай высушить твои слёзы, и разделить твою боль. Ты не обязан нести этот груз в одиночку. Даже если весь мир встанет против тебя — знай, я буду на твоей стороне.