– А я зачем здесь, милорд? – спросил Хенгист. – Мне тоже сопровождать мисс Эстрид? Когда я смогу присоединиться к войску?

– Это ещё не всё, – продолжал Ардван, будто не обращая внимания на кнехта. – Пока слуги собираются в дорогу, нужно сделать несколько важных дел.

Граф посмотрел на Эстрид, затем на Хенгиста.

– Вы двое должны вступить в брак.

– Милорд?! – воскликнули оба

– Не удивляйтесь, я объясню, зачем. Прежде всего, одинокая девушка, живущая в поместье, привлечёт нежелательное внимание и вызовет много пересудов – нам оно не нужно. Но главное не это. Я уже стар, а впереди ждёт поход, никто не знает, когда закончится война, никто не знает, сбережёт ли Всевидящий мою жизнь в этот раз.

Эстрид раскрыла рот, желая возразить, но граф нахмурился и жестом остановил её.

– Давайте смотреть правде в глаза: я могу не вернуться, как и любой воин, отправляющийся на войну. – Мне был знак – знак нехороший. Я приказал слугам молчать, но люди наверняка разболтали о том, кто приезжал в замок. Что ждёт всех нас известно одному Всевидящему. Так вот, я должен позаботиться о тебе, Эстрид, твоём будущем, и будущем твоего ребёнка.

– Но откуда… – она хотела спросить, откуда Ардван знает о беременности, но тот не дал договорить:

– Не перебивай. Так вот, вы с Хегистом поселитесь в собственном поместье. Формально, а с момента моей смерти полноправно, вы станете мужем и женой и будете вместе владеть землёй и растить ребёнка. Такова моя воля.

Эстрид сидела, потупив взор, весь мир в один миг перевернулся с ног на голову. Как бы она ни готовилась последнее время к грядущим переменам, те оказались столь внезапны и непредсказуемы, что бедная девушка оказалась совершенно подавлена.

– Но милорд! – возмутился Хенгист. – Моё место рядом с вами на поле боя! А вы меня отправляете в какую-то глушь ковыряться в земле. Я обязан драться – это мой долг!

– Твой долг, – возвысил голос граф, привставая со стула, – подчиняться приказам! – а затем, перейдя на прежний спокойный тон, продолжил. – Но и это ещё не всё: ты, Хенгист, перед тем, как жениться на Эстрид, преклонишь колено. С таким количеством земли, которое ты получишь во владение, военная служба не потребуется. Даже доспехи и хорошего коня вряд ли купишь. К сожалению, это так. Но, если у Эстрид родится мальчик, он получит право стать оруженосцем или дружинником у барона или графа, да и сам ты, будучи коленопреклонённым, всегда сможешь поступить на службу, хоть военную, хоть чиновничью. Более того, наш достопочтенный дастур уговорил человека, на земле которого вы поселитесь, предоставить поместье в наследственное владение.

В комнате воцарилась тишина. Хенгист и Эстрид стояли, потупив взор, а граф строго смотрел на молодых, ожидая новых возражений. Молчание прервал Фравак:

– Что ж, время позднее, а у нас ещё много дел. Пожалуй, стоит поторопиться.

– Да, – подтвердил Ардван, – собирайтесь. До святилища ехать пару миль, не станем задерживаться.

После того, как граф отдал необходимые распоряжения слугам, компания из пяти человек двинулась в путь. Святилище, о котором шла речь, находилось в небольшой окрестной деревеньке, притаившейся возле ручья у подножья холма. Дорога была пуста, на пути попалось лишь пара пьяниц, которые при виде таинственных всадников в чёрных плащах поспешили отскочить в сторону.

Всё время, пока ехали, Эстрид пыталась собраться с мыслями. Она обратилась с молитвой к своей святой покровительнице, но слова не шли, в голове царил хаос, а в душе – разлад. Будущее пугало девушку, привыкшую к размеренной, уютной жизни в собственном комфортном мирке. Навалилась тоска. Эстрид даже не сможет попрощаться с семьёй. Они не узнают, что с ней стало: вернувшись, отец не найдёт свою дочь, и никто не скажет, куда та уехала и жива ли она вообще. «Почему так происходит? – думала Эстрид, – За что Всевидящий посылает мне испытания?» Примешивался и страх того, что граф не вернётся с войны. Она привыкла к нему. Родного отца купеческая дочь не видела месяцами, Ардван же постоянно находился рядом, став почти самым близким человеком. С тех пор, как они познакомились, граф никогда надолго не покидал возлюбленную, часто навещал её, дарил заботу, любовь и чувство защищённости. А теперь он уходил, лишая Эстрид всего этого, уходил, быть может, навсегда.

Последним приказом графа и жестом заботы являлось требование выйти замуж за Хенгиста, который теперь становился коленопреклонённым. Разумеется, этот шаг Ардван сделал ради будущего Эстрид и её ребёнка. Когда прошёл первый шок, она взглянула по-другому на сложившуюся ситуацию и поняла, что не всё так ужасно. Эстрид знала: однажды в жизни любой молодой девушки наступает момент, когда её выдают замуж за подходящего человека, играют свадьбу, и она уезжает из отчего дома. Эстрид уже была обручена с сыном кожевника – родители решили, что такой брак принесёт их семьям выгоду. Но она с отвращением вспоминала этого неказистого, грубого парня с полным отсутствием благородных манер – любителя выпить и погулять. Хенгист ей нравился гораздо больше: девушка привыкла к своему телохранителю и порой ловила себя на желании почаще находиться в его обществе. Лишь верность графу не позволяла много думать о молодом кнехте. Так что такая партия вполне её устраивала. Вот только Хенгист, который всегда относился к ней с равнодушной любезностью, оказался совсем не рад переменам в жизни, и Эстрид не знала, останется ли он учтив и галантен теперь, когда мечты парня о сражениях и подвигах перечеркнула воля сеньора.

В деревне было тихо. Святилище располагалось на некотором удалении от остальных домов, чуть выше по склону холма. Здание с двускатной крышей и небольшой колокольней выглядело весьма скромно: необлицованные кирпичные стены, глаз, выложенный на фасаде грубой мозаикой, и почти полное отсутствие золота внутри говорили о бедности и простоте. Сюда едва ли могло втиснуться полсотни прихожан – настолько маленьким было святилище. Келья служащего здесь мобада находилась в самой деревне, но его беспокоить не стали. Двери оказались не заперты, и ночные гости беспрепятственно попали внутрь. В отличие от городского храма, стены не содержали картин и росписей – их покрывала белая штукатурка, придававшая сооружению ещё более аскетичный облик. Единственным золотым предметом внутри являлась чаша на каменном алтаре, с которого на прихожан смотрел глаз Всевидящего.

Церемонии провели на скорую руку. Обычно преклонение колена и бракосочетание являлись весьма пышными мероприятиями: к ним готовились несколько дней, продолжались они часами и заканчивались общими застольями, пиршествами и гуляниями. Но не сейчас.

– Ты должен присягнуть Фраваку, – объявил граф Хенгисту перед началом церемонии.

– Но почему не вам, милорд? – удивился и кнехт. – И разве можно присягать тому, кто не является коленопреклонённым?

– О, сын мой, ты ошибаешься, – улыбнулся Фравак, – прежде, чем стать дастуром, мне всё же выпала честь преклонить колено. Но ты присягнёшь не мне лично, а перед домом Кобертонов, которому я принадлежу. Барон Уриэн Кобертон – мой брат, и ты будешь владеть поместьем в его земле на правах вассала.

– Милорд, я служил вам всю жизнь, – нахмурился Хенгист, – а теперь должен присягнуть неизвестному дому? Разве это правильно?

Вопреки ожиданию, граф не разгневался на пререкания подданного, а наоборот ответил с несвойственным ему добродушием:

– Парень, не сомневайся, барон – хороший человек, служи ему так же, как мне. Я ценю твою верность, но... – он осёкся. – Поверь, иначе нельзя. В конце концов, ты давно мечтал получить титул. Считай, это цена, которую платишь за исполнение мечты.

Хенгист больше ничего не сказал. Безоружный, он встал на колени пред дастуром, тот положил руку на голову молодого кнехта и прочитал короткую молитву, в которой посвящал нового коленопреклонённого Хошедару, Всевидящему и сеньору, после чего Хенгист принял из рук Фравака собственный меч и произнёс клятву верности.