– Продолжайте, я весь во внимании!

– Изначально мы раскручивали пучки частиц в обоих кольцах в одну сторону – по часовой стрелке. А я предложил раскрутить частицы во внешнем кольце по часовой, а во внутреннем – против. У нас получилось. Первым делом запустили внешнее кольцо. Затем частицы внутреннего стали вращаться назад и… сгусток стал расти так быстро, что это просто шокировало. Он почти мгновенно стал размером с трехэтажный дом. Подойти к нему ближе, чем на двести метров, имея на себе даже незначительного размера металлический предмет, стало невозможно. Радиационного фона он не испускал, что радовало. Ускоритель мы тогда остановили, а ещё через неделю задумали запустить его снова на полную, какую только есть, мощность. Теперь грунтовые воды. Получалось так, что по мере образования под землей тоннеля, грунтовые воды поднимались на поверхность и расширяли озеро, не смотря на то, что часть воды из него утекала в море. Город располагался как на внутренней поверхности внешнего кольца лаборатории, так и вне его. Водоём пока был небольшой. Уж значительно меньше, чем сейчас. Рядом с ним построили много домов. Большая часть людей селилась там. Воду мы думали использовать только для экстренного охлаждения. Была специально смонтирована система на случай того, что ускоритель перегреется до аварийного состояния, тогда вода, как из-под земли, так и с поверхности, то есть – из озера, его охладит. Хоть и моя система вентиляционных каналов пока не давала сбоя, но рисковать не хотелось. Её трубы, а муляжи ветрогенераторов мы тогда поставили только на две, извергали клубы пара. Дом, где я жил, приказал построить тоже я. Для чего, ты уже знаешь. И вот настал роковой день.

Я замер.

– Внешний ускоритель запущен. Затем внутренний. Скорость в них увеличивали также попеременно: вначале ускоряли наружное кольцо, затем внутренне, наружное, внутреннее. И так до ста двадцати повышений. Система оповещала, что перегрев ускорителя неизбежен. Но я был непреклонен. Стоя у самой сферы и смотря на сгусток, я видел, как он не просто расширялся. Нет, в определённый момент расширение прекратилось, а дальше сгусток стал менять свою форму, менять своё строение. Я не знаю точно, что я увидел после, но как только максимальное ускорение было достигнуто, сгусток превратился в своего рода зеркало, я смог рассмотреть в нём своё отражение. Огромное зеркало, высотой с трехэтажный том. Но это было не просто зеркало. Сирена издавала ужасный звук. Сотрудники в панике. Все просят меня остановить эксперимент. Перепугались даже военные. Ваш Заботин тогда был только майором, а генерала Литвина, которого политбюро поставило курировать проект от министерства обороны, трясло от страха. А я стою и смотрю, как завороженный. Стою и не шевелюсь. Жду. Рядом Литвин, Заботин и несколько десятков учёных. И тут зеркало начало деформироваться. Притом деформироваться весьма необычно, как бы изнутри, будто из него кто-то пытался вылезти. Тогда я понял, что передо мной. Это не зеркало – это портал. Приказ, погубивший город, я отдал спустя десять минут. Я приказал задействовать резервный запас мощности. Для этого необходимо было полностью обесточить весь город. И вот свет погас. Мощность на пределе, и из зеркала начинает появляться существо. Я испугался. Страшно испугался. Я больше не хотел знать, что будет дальше. Не помню, как я приказал остановить эксперимент, но было уже поздно. Первым не выдержало внешнее кольцо. Третий и четвёртый отсеки взлетели на воздух. Сотни наших сотрудников погибли в долю секунды. Я включил систему охлаждения, но смысла в ней уже не было. Из-за прорыва вода теперь не охлаждала, а затапливала первый уровень. При хорошем раскладе, в случае катастрофы вакуумные трубы должны были автоматически разъехаться в разные стороны по узкоколейке и дать возможность закрыться гермодверям – также автоматически. Только вся автоматика тогда мгновенно отказала, но солдаты генерала по его приказу всё же успели запереть гемродвери вручную. Впоследствии учёных, оставшихся в остальных трёх отсеках, удалось спасти. А вода начала стремительно разливаться и хлынула в город. Знаешь уже, что Заботин заблокировал место разрыва двумя кораблями. Эта идея пришла к нему в голову здесь, на третьем уровне. Он помчался спасать город. Остался бы он здесь, и, боюсь, не выжил бы, как Литвин.

– Что стало с Литвиным?

– Погиб, когда пытался закрыть сферу. Дальше начался настоящий кошмар. Второй уровень не пострадал, но… – Ганс сделал паузу. – Но, не смотря на то, что оборудование первого уровня полностью вышло из строя, сгусток, а точнее уже портал-зеркало никуда не исчезал. Работа второго ускорителя тоже была остановлена, и без толку. Портал оставался на месте. В каком-то смысле я добился того, чего хотел: я верил, что в какой-то момент зеркало перестанет расти, зафиксируется в определённых размерах, и не будет уменьшаться даже после отключения ускорителя. На моё удивление – это и произошло. Мы решили закрыть сферу. Но автоматическое закрытие не сработало, пришлось закрывать её вручную изнутри.

– Дайте угадаю, – вмешался я. – Вы думали, когда зеркало достигнет предельных размеров, оно само захлопнет сферу, так как создаст сильнейшее магнитное поле. Оно просто притянуло бы к себе лепестки сферы и больше их не отпускало?

– Именно! Но магнитное поле у зеркала было нестабильно. Оно то появлялось – то исчезало. На момент закрытия оно вдруг исчезло, поэтому Литвин и пожертвовал собой.

– Но сейчас сфера закрыта?

– Да!

– И была закрыта все тридцать лет?

– Всё так!

– И держится в таком состоянии за счёт магнитного поля портала? – не унимался я.

– Думаю – да!

– А существа? Вы говорили про существа? Они выбрались из портала?

– Нет. Как только остановились ускорители, деформация зеркала, к счастью, прекратилась. Только энергии у нас больше не оставалось. Но лепестки сферы ведь не притянулись. А надежда была только на это – на магнитную энергию зеркала. Я, к сожалению, не просчитал заранее, что магнитное поле у него может исчезать. Даже предположить этого не мог. Не просчитал я и то, что для того, чтобы в противном случае заблокировать такую махину вручную, потребовалось бы гораздо больше энергии, чем давала специально построенная для города недалеко от него ГЭС. И это при том раскладе, что она была бы в исправном состоянии. Но после эксперимента и на ГЭС тоже произошли сбои, и та почти встала.

– Ну да, – дополнил я. – Ведь всю энергию вы потратили на ускорители, выжали, что могли. На закрытие сферы не осталось.

– Правильно! – подтвердил Ганс. – А закрыть её было необходимо, чтобы обезопасить мир от жуткого портала. Откуда мы знали, как он будет себя дальше вести? Казалось, это конец. Но я не сдался, и предложил захлопнуть сферу изнутри, подключив систему управления ей к единственному на тот момент работающему источнику питания…

– Самому зеркалу? – догадался я.

– Именно! Но основную часть смертельной операции выполнил не я. А Литвин. После произошедшего, как он выразился, трибунала ему было не избежать, ведь вина за то, что он не остановил меня в момент опасности, лежала именно на нём. Потому он и захлопнул сферу. А сам погиб. Я успел лишь увидеть в последний момент через щель запирающихся лепестков, как сгусток сжёг его дотла.

– Дальше.

– Катастрофа. Хаос. Все дома над первым уровнем затоплены, тысячи погибших. Часть других домов обрушились от землетрясения, вызванного взрывами. Военные после ещё несколько недель доставали тела из-под завалов, вылавливали трупы из воды, те, что всплывали, и складывали прямо вдоль дорог на асфальте.

– А после, что? Отправляли в стену?

– Да. Когда мы поняли, что оказались заперты под испепеляющим куполом, у нас не оставалось выбора. Заботин узнал от меня, что Литвин погиб и принял командование, как самый старший по званию. Решение по утилизации тел принимал позже тоже он. Многие жители Антарска, кстати, так до сих пор и не были найдены. Их тела и по сей день остаются погребёнными под толщей воды в их же собственных квартирах. Вылавливать их с помощью водолазов не было смысла.