– Горкома!

– Да!

– И больше вы нового мэра не выбирали?

– Нет! Люди доверились Заботину. Все согласились не проводить эксперимент. – Ульяна начала листать фотографии, на них в довольно большом отдалении был виден вертолет, который уже на третьей фотке стал исчезать в стене, но не по прямой, а под углом градусов в сорок. И на пятой фотографии полностью растворился в пыль.

– Значит, это не стена, а купол? – сделал вывод я.

– Наверное. Прадед говорил, что наш город вырезало из пространства как мякоть арбуза круглой ложкой.

– Тогда это сфера! – уточнил я.

– Может быть…

– Как думаешь, Ганс ещё жив?

– Возможно. Но значит он где-то там, глубоко под землей и под водой.

– Тридцать лет?! – не поверил я. – Он сидел там тридцать лет?!

– А почему нет? Он молодой был тогда, мог и дожить до этого времени…

– Ну, да, только ему надо же чем-то питаться. А Заботин?

– Что?

– У него большая армия?

– Вроде бы. Сам он из части уже давно не выходит. А солдат… да, много.

– А фантомы среди них есть?

– Не знаю. Думаю, нет. Мальчики постоянно лазают в часть. Подслушивают. Заботин до сих пор против эксперимента. Он никого не выпустит из города точно. Сказал, что будет пресекать любые попытки найти вход в лабораторию, отыскать Ганса, если тот ещё жив, и провести эксперимент.

– Ладно, Ульяна, спасибо. Теперь я хотя бы знаю своих союзников и противников.

– Жители у нас тихие, они тебе ничего не сделают. Они уже смирились со своим положением. А фантомы тоже добрые… они это, дед говорил, сейчас, – она перелистнула дневник. – Не запрограммированы на атаку! Вот! Навредить тебе могут только военные.

– Ну да, если переступлю черту.

– Если что, знай – мы рядом. Мы за тебя заступимся.

– Как?

– У нас есть средства! Поверь! – улыбнулась она, но затем резко сменила выражение лица. – Ненавижу этот город! Ненавижу его! – закричала Ульяна.

– Мне уже пора, – я медленно встал со стула. – Столько информации только что поступило в мою дурную голову, надо время, чтобы всё переварить. И тебе тоже. К тому же – уже поздно!

– Мама знает, что я в штабе, – отрезала Ульяна. – Мне можно тут долго сидеть! Хоть всю ночь! А за тобой мы теперь не только следим, но и охраняем, помни это!

– Спасибо, леди-босс, – иронично улыбнулся я. – Но, Ульяна, знаешь что…

– Что?

Я решил рискнуть.

– Хочу попросить тебя поговорить со своей мамой. Нет-нет. Я вижу, как ты против. И понимаю, что незнакомцу она вряд ли захочет так сразу открыться. Но поговори. Пожалуйста! Не о себе, обо мне. О том, что ты меня ввела в курс дела. Дневник ладно. Но она точно знает больше. Пойми, у нас сейчас общее дело. И не только я вам помогаю, но и вы мне должны помогать. А это будет важным шагом на пути к свободе. Я же тоже хочу отсюда сбежать.

– Ладно. Я попробую, – почти равнодушно пожала плечами девочка.

– Уговори её встретиться со мной, хорошо? – продолжал настаивать я.

– Да-да, я постараюсь это сделать! – уверила меня она. – Только помоги! Помоги нам выбраться отсюда!

– Договорились! Ты ещё обещала показать мне часть лаборатории…

– А, да! Сейчас! – Ульяна резво вскочила с места и скрылась за деревянной дверью. Оставив там планшет и дневник, и быстро переодевшись из красного платья в уличную униформу: джинсы, футболку и кеды, она закрыла дверь на ключ, и мы вышли из зала переговоров. Молодец, принимала меня в парадном и красивом платье. Хотела мне понравиться. Я это чувствовал. Девочка в голубом платье и парень Антон, теперь я знал, как его зовут, сразу же у выхода встали по бокам позади нас с Ульяной в сопровождение.

– Пойдём! – скомандовала Ульяна.

– Ну что, ты нам поможешь? – вымолвил Антон.

– Я сделаю, что смогу! – уверил его я. – Я сам не хочу застрять здесь на всю жизнь!

– Спасибо! – ответил он и склонил голову. Дальше шли молча.

В грузовом отсеке мы спустились вниз, затем завернули за контейнеры к правому борту корабля и вскоре настигли открытый круглый лаз, вырезанный в нём, диаметром почти метр. Лаз вёл в длинную железную трубу того же диаметра. Он вполне пропускал даже меня, хоть и пришлось ползти на коленях, и выходил через обшивку корабля перпендикулярно его боковой части. Дети полезли первыми. Этот лаз соединял вместе внутренние пространства двух кораблей и простирался под землей до такой же дыры в борту другого корабля. Труба была намертво приварена по краям к обшивке с обеих сторон. Вскоре мы уже находились грузовом трюме второго судна, что ближе к больнице, а не к центру города. Обогнули контейнеры и в нём. Тут освещения почему-то не было. Дети включили фонари.

Мы подошли к правому борту теперь уже здесь. Только тут в обшивке зияла огромная рваная пробоина, высотой метра два. Ту-то дыру для трубы вырезали аккуратно сваркой по окружности, но эта пробоина явно была получена либо от удара об подводные скалы, либо от взрыва. Рядом с пробоиной висел на толстом чёрном проводе выключатель с одной большой красной кнопкой. Ульяна нажала её, и непроглядная тьма за дырой рассеялась. Прекрасно. Туда свет проведён. Мы проникли внутрь. Правда, пришлось прыгать с высоты полтора метра на бетонный пол. Я и мальчик Антон спрыгнули сами, а Ульяну я уже стоя внизу поймал по-джентельменски за талию. Девочка в голубом платье осталась в корабле у выключателя. Оказаться в таком месте я никак не ожидал. Передо мной находился тоннель метро!

Фонари тут висели и под потолком и вдоль полукруглых стен, были целы почти все и светили очень ярко. Видно было всё. Настоящий тоннель метро, высотой метров семь! Зачем оно в таком маленьком городе? Здесь что, собирались строить мегаполис? Рассчитав примерно в уме масштабы тоннеля и план города, я понял, что тоннель проходил прямо под дорогой, по которой я добирался в больницу. На полу узкоколейка. Пустая. Без вагонеток и другого транспорта. Вторая странность. Зачем в тоннеле метро узкоколейка? На время строительства её проложить ещё ладно. Но, насколько я знал, в тоннелях сразу прокладывают железную дорогу нормальных размеров. А тут это.

Мы направились вглубь тоннеля. Он был огромен. Заворачивал вправо, отчего его конца не было видно. Полностью пустой. Ни один посторонний предмет не мешал нашему пути.

– Крутой у вас город, даже метро есть, – пошутил я.

– Не-не-не, – поправила меня Ульяна, – это часть лаборатории!

– Точно?

– Так прадед говорил! – подтвердила девочка.

– Я где-то уже видел подобный тоннель, но не в метро, нет… Вспомнить бы, где и когда? – начал думать вслух я.

– Вспоминай, – улыбнулась Ульяна.

Примерно через триста метров мы упёрлись в тупик.

– А гермодверь открыть не пробовали? – спросил я, глядя прямо перед собой на массивную одностворчатую металлическую махину прямоугольной формы, целиком закрывающую проход дальше. Одни только её петли были высотой с меня каждая.

– Мы не знаем как! Его взрослые закрыли ещё тогда в 86-м и всё…

Рядом с гермодверью я увидел встроенный в стену тоннеля пульт управления с двумя длинными рычажками, выпиравшими за открытой створкой металлического короба. Правда, толку от этого пульта не было никакого. Он оказался разбит, а вырванные провода торчали в разные стороны.

– Это вы его расколотили?

– Нет, уже нашли таким. Мама говорила, что он открывал дверь, но прадед его разбил ещё давно.

– Жаль. Твой прадед явно не хотел, чтобы вы туда попали! Может, это и есть путь в основную часть лаборатории?

– Я не знаю. Здесь, как он говорил, место прорыва.

– Прорыва чего?

– Не знаю точно, – продолжила Ульяна. – Но когда Ганс провёл эксперимент, и что-то пошло не так, он затопил лабораторию, чтобы…

– Потушить?

– Нет!

– Охладить?

– Да! Охладить систему! Так он говорил. Но в этом месте случился прорыв. Тогда генерал Заботин приказал загнать сюда корабли. Они закупорили пробоину в тоннеле и не дали разлиться воде.